Чтение 245–й страницы книги ~Вокруг Иосифа Бродского~

Цвайг Пол

Цветаева Марина

Чайковский Петр

Чапский Йозеф

Черный Саша

Черчилль Рэйндольф

Чехов Антон

Чуковская Лидия

Чуковский Корней

Шагал Марк

Шаляпин Федор

Шекспир Уильям

Шелл Орвил

Шестинский Олег

Шестов Лев

Шилейко Владимир

Шкловский Виктор

Шмаков Геннадий

Шопен Фредерик

Шостакович Дмитрий

Эйзенштейн Сергей

Элиот Томас С.

Эфрон Сергей

Яновский Василий

---

Соломон Волков

ДИАЛОГИ С ИОСИФОМ БРОДСКИМ

Зав. редакцией О. Морозова

Редакторы Е. Семашко, А. Райская, Т. Киселева

Художник А. Рыбаков

Менеджер Ю. Кручинова

Корректор О. Колупаева

Компьютерная верстка О. Черкаса

Изд. лиц. N 063481 от 24.06.84

Подписано в печать 14.08.98. Бумага офсет N 1. Формат 70х100 1/16.
Гарнитура Garamond. Печать офсетная. Заказ N 598

Издательство Независимая Газета 101000, Москва, ул. Мясницкая 13.

АО Типография "Новости" 107005, Москва, ул. Фр. Энгельса 46.

-----------------------------------

Сканирование Янко Слава

---

Правка и форматирование Сергея Виницкого - 1999

*

Тексты стихотворений памяти И. Бродского помещены с разрешения проекта "Молодая русская литература" (http://solar.rtd.utk.edu/~alexey/ или http://www.friends-partners.org/~alexey). -- С. В.

___

Алексей Верницкий. На смерть Иосифа Бродского

Тоска еще, но странная свобода.

Тогда его достичь не стало б года.

Он отделил Эвклида от рапсода.

И снег идет по случаю исхода -

но в сне его не знача ничего.

Душа, паря в ином миропорядке,

непостижима, но остатки сладки.

И видишь - пишут многие десятки:

"oн умер в январе, в начале го..."

[(Чтение в лицах)]

"Тогда стихами." "Этому сычу?"

"Oн должен что-то говорить при встрече."

"Так мыслью возвращаешься к рычу."

"Ты хочешь "к рычагу" сказать?" "Чьи плечи..."

"Склоняются." "Ему не по плечу."

"Не по душе, скажи по-человечьи."

"Но там уже есть некий циркуль." "Чу:

Там Гог с Магогом." "Проще, место сечи."

"Где мета грабит физику." "Хочу..."

И в случае удачи - частью речи."

Есть Хрюша. Есть Алеша. Есть Господь.

Есть разница меж них. И есть единство.

Сближает и сознание, и плоть,

И место их - точнее, разночинство.

"Два тела мне доступны: то старик,

То, кажется, еще не ходишь в школу."

"То то, то это тело?" "Я привык.

Но ныне отпускаешь по глаголу."

"Пускайте хлеб по водам." "То был Он.

И жизнь приопустила свое жало."

"Постой, ты говоришь как Симеон."

"Не знаю. Симеонович, пожалуй."

"Но кто-то умер?" "Тот, кто одинок.

Тот, губы разделявший в пополаме,

Уже не знает, на какой из строк

Он говорит которыми устами.

И все мы будем в вечном колесе

Кружиться милым циркулем и скроем

За тем, что кто из нас поэты - все! -

Кто для кого является героем."

29.01.96 -- 8.03.96

___

Полина Барскова. Памяти Бродского

Погиб поэт. Точнее -- он подох.

Каким на вкус его последний вдох

Был, мы не знаем. И гадать постыдно.

Возможно -- как брусничное повидло.

Возможно -- как распаренный горох.

Он так хотел -- ни жизни, ни конца.

Он сам хотел -- ни деток, ни отца.

Все -- повторенье, продолженье, масса.

И мы, ему курившие гашиш, --

Небытие, какой-то супершиш,

На смену золоту пришедшая пластмасса.

Его на Остров Мертвых повезут.

В волнах мерцают сперма и мазут.

Вокруг агонизируют палаццо.

Дрожит в гондоле юная вдова,

На ней дрожат шелка и кружева,

И гондольер смекает: вот так цаца!

Он так хотел -- ни слякоти, ни слов,

Ни равнодушной Родины послов,

Но главное -- рифмованных истерик.

Его желанья... что они для нас.

И мы чего-то захотим в свой час,

Когда покинем свой песчаный берег.

Но дело в том, что мы уйдем навек,

А он ушел, как прошлогодний снег,

Который жив и летом, и весною:

В реке и в луже, в молнии, в грозе

И в утренней прозрачной стрекозе

Он горькою вернется новизною.

Он так хотел. Так все-таки -- хотел!