Чтение 248–й страницы книги ~Жюльетта~

призраку, и, на мой взгляд, между ними нет большой разницы. В мире множество
нелепых условностей, от которых люди не желают избавиться, но которые от
этого не становятся менее абсурдными. Нет нужды выполнять, скажем, все
условия завещания, глупо связывать себя ими, глупо полагать, будто мертвец
обладает способностью чувствовать, это противоречит всем законам Природы и
здравого смысла. Ну, довольно об этом. Запомни одно: оставив себе пятьсот
тысяч франков, ты ни в коей мере не нарушишь слова, данного тобой, и мне
кажется, я достаточно убедительно показал это. Теперь рассмотрим вторую
часть этой дилеммы: если я отдам деньги, я обеспечу благосостояние девочки,
если не отдам, я обеспечу свое благосостояние. На это я отвечу так.
По моему глубокому убеждению, мы можем ценить других людей, только если
поддерживаем с ними тесные отношения, если сходятся наши вкусы, характеры,
наш образ мыслей, я уже не говорю о симпатиях внешнего порядка. Словом,
общение с человеком должно доставлять нам удовольствие, и вот здесь ты
столкнулась с выбором: наслаждаться дочерью подруги ценой отказа от пятисот
тысяч франков или наслаждаться этими деньгами, отказавшись от девочки. В
этом вопросе я ничем не могу тебе помочь, ты сама должна выбрать то, что
тебе больше подходит. Только помни, что к какому бы решению ты ни пришла,
душа твоя не будет спокойна, ибо добродетель вызывает сожаление точно так
же, как и порок. Следовательно, если ты откажешься от Фонтанж и оставишь
себе деньги, ты будешь упрекать себя за то, что поддалась этому искушению, и
будешь жалеть о прелестной девочке. Если же ты пойдешь другим путем, ты
будешь корить себя за слабость. Но учти, что первое сожаление непременно
компенсируется настоящим утешением, утешением плоти. Да, скажешь ты себе, я
потеряла Фонтанж, но зато теперь я наслаждаюсь между тем как во втором
случае единственным твоим утешением будет мимолетное удовольствие, уступка
добродетели, крошечное удовлетворение морального порядка. Первое
предполагает отказ от чего-то мелкого, незначительного, зато дает ощутимое,
материальное счастье и блаженство второе связано с большими лишениями и
взамен производит слабое волнение в нервной системе. Кроме того, твой образ
мыслей просто несовместим с такими непреходящими моральными радостями,
которые даже недоступны тому, кто ни во что не верит, кто презирает
добродетель и боготворит порок, кто любит злодейство ради самого злодейства
и ради связанных с ним выгод. Сравни это с радостью наслаждаться
полмиллионом франков, и ты сразу почувствуешь разницу. Ты говоришь, что
самое главное - избежать угрызений совести. В таком случае, без всяких
колебаний и без промедления соверши задуманное преступление, ибо если ты не
сделаешь этого, ты будешь жестоко раскаиваться в том, что упустила
возможность заполучить деньги. Ведь для тебя преступление - это совсем не
то, чем оно является для других. Ты достигла такого уровня, когда находишь
самое сильное и приятное возбуждение в злодействе, оно доставляет тебе
наивысшее сладострастное удовольствие, поэтому будь уверена, что это
удовольствие не будет сопровождаться неприятными ощущениями, которые
обыкновенно терзают слабых и нерешительных людей.
В этом случае ты испытаешь даже два удовольствия: одно во время
совершения поступка, второе от того, что ты его совершила в противном же
случае я обещаю тебе горькие сожаления, потому горькие, что они не будут
мимолетными, но будут осаждать тебя постоянно и непрестанно, так как с
каждым днем твои капризные желания будут множиться, и каждое из них
потребует Дополнительных средств, чтобы удовлетворить его, а в качестве
утешения тебе останется ординарное чувство, что ты совершила не доброе дело,
но в высшей степени обычный поступок. Возможно, я бы понял тебя и извинил,
если бы ты совершила нечто героическое, поскольку ты по крайней мере
удовлетворила бы свою гордость, но ведь это не так. Твой добропорядочный
поступок не отличается ни величием, ни мужеством - он обычен и элементарен.
Ты не сделаешь ничего доброго, если дашь девочке насладиться деньгами, но ты
окажешь себе очень плохую услугу, лишив такой возможности себя. Но ты
боишься, что для этого придется избавиться от девочки с тем, чтобы она
никогда не узнала о твоей подлости. Какая ерунда! Коль скоро ты с легкостью
совершаешь убийства из сладострастия, мне кажется, ты не дрогнешь перед
преступлением из материальных соображений. И то и другое вдохновляется
Природой, и то и другое преследует одну и ту же цель и проистекает из одних
и тех же страстей. Если ты убиваешь людей в порыве похоти, чтобы подготовить
себя к чувственному наслаждению, ты можешь убивать для удовлетворения и
других страстей. Между разными убийствами, продиктованными разными
побуждениями, практически не существует разницы, разницу можно найти только
в мотивах. Кроме того, Жюльетта, гораздо оправданнее творить зло из
материального интереса, нежели ради приятной эякуляции. Ты готова совершить
убийство для стимуляции своего воображения, для чувственного наслаждения, и
в то же время не осмеливаешься на это, когда дело касается денег!
Из этих рассуждений вытекают две альтернативы: первая заключается в
том, что если чувства, которые внушает тебе Фонтанж, сильнее, чем желание
обладать ее собственностью, тогда правильным решением будет сохранить
Фонтанж, найти ей мужа и наслаждаться маленькой радостью от чувства
исполненного долга, от того, что ты хорошо поступила с девочкой, но плохо -
по отношению к себе, ибо не забывай, что сделать доброе дело - это одно, и
избавить кого-нибудь от зла - это нечто другое, и не надо путать одно с
другим. Возможно, бывают моменты, когда можно как-то оправдать
добропорядочное деяние, но нечем оправдать человека, который лишает себя
удовольствия совершить злое дело, так как первое хотя бы заслуживает
уважения окружающих, между тем как второе останется неизвестным. Перейдем к
другой альтернативе: если удовольствие, которое ты ожидаешь от этих денег,
для тебя важнее благополучия Фонтанж, ты должна немедленно избавиться от
нее, поскольку нет у тебя возможности наслаждаться и тем и другим
одновременно, и тебе придется чем-то пожертвовать.
А теперь скажи, какое чувство связывало тебя с мадам Донис... Насколько
я могу судить, никакого. Чувственное наслаждение вас соединило, преступление
разлучило. Будь она жива, ты, конечно, ничем не была бы ей обязана, мертвой
подруге ты обязана еще меньше. В высшей степени абсурдно и нелепо продолжать
испытывать какие бы то ни было чувства к человеку, который не может
разделить их нельзя чувствовать к призраку ни уважения, ни любви, ни
сочувствия, нельзя давать ему место в своем сердце, ибо он внесет туда
сумятицу, а тебе известно, что в соответствии с нашими принципами питать
сердце можно лишь приятными или сладострастными чувствами. Таким образом,
логика требует, чтобы ты обошлась с дочерью так же, как в свое время с
матерью, которую ты уничтожила, побуждаемая похотью. Стало быть, нет ничего
дурного в том, чтобы отказать девушке в сочувствии, но совершенно необходимо
для твоего счастья сделать ее в высшей степени несчастливой.
Только не говори мне о том, что ты когда-то питала нежные чувства к
мадам Донис. Воскресить их невозможно, не только потому, что ты их разрушила
своим преступлением, но и потому еще, что смешно хранить хоть какие-то
чувства к человеку, которого больше нет на свете иначе ты без всякой пользы
будешь расходовать сокровища своего сердца и лишишь его реальных ощущений
{Здесь стоит упомянуть нелепый обычай оплакивать покойника. Вместо того,
чтобы лить слезы, надо радоваться, ибо благодаря своей смерти этот дорогой
вам человек получил избавление от всех жизненных невзгод. Более того, наша
скорбь, наши слезы ничем не могут ему помочь, а на живых действуют тягостно.
То же самое можно сказать о церемонии погребения и об уважении, которое все
еще оказывается мертвецу. Труп заслуживает только того, чтобы положить его в
плодородную почву, где он сразу может дать всходы, быстро превратиться в
червя, муху или растение. Если вы хотите оказать покойнику последнюю услугу,
закопайте его под плодовым деревом или на зеленом лугу, все прочее -
нелепость (Прим. автора)}. Что касается мадам Донис, ты спокойно можешь
оскорбить ее, поскольку перед ней у тебя нет никаких обязательств и,
оскорбляя ее, ты никому не наносишь оскорбления. Повторяю еще раз: самой
ужасной твоей ошибкой будет твое сомнение и твоя медлительность. Здесь ты
снова можешь возразить, что, мол, слышишь внутренний голос, который
побуждает тебя отказаться от преступления, но ведь это не голос Природы,
Жюльетта. Ни в коем случае не Природа внушает тебе подобную мысль - это
говорит в тебе предрассудок если этот голос все еще звучит в твоей душе,
заглуши его, отнеся на счет своей слабости и того факта, что подобного
злодейства ты еще не совершала, что оно тебе в новинку, хотя в сущности оно
ничем не отличается от воровства, которое ты любишь и которым занимаешься
ежедневно. Итак, нет никакого сомнения, что ты слышишь голос не Природы, но
предрассудка: Природа заботится только о счастье своих детей, которым она
благоволит, и желает им счастья любой ценой. Поэтому отнесись к нему
критически, взвесь все "за" и "против" и поступай, как подскажет тебе твое
сердце и твой разум, не боясь при этом оскорбить Природу, которой, напротив,
твое преступление пойдет на пользу и которая обещает тебе огромное
удовольствие от его совершения.
На твоем месте я бы хорошенько позабавился с этой девицей, ограбил бы
ее, затем обрек на такую жалкую участь, что долгое еще время при мысли о ней
не мог бы удержаться от оргазма. И это гораздо предпочтительнее, чем простое
убийство. Блаженство, которое я тебе предлагаю, будет неописуемым, ибо
помимо физического наслаждения при виде ее страданий, ты получишь моральное
удовольствие, рожденное из сравнения между вашими судьбами истинное счастье
состоит скорее в таком сопоставлении, нежели в удовлетворении плоти. Тысячу
раз приятнее сказать себе, бросив взгляд на несчастные создания: "Я не
такой, как они, я лучше и счастливее их", чем сказать: "Меня охватывает
радость, и я наслаждаюсь ею вместе со всеми остальными". Наше счастье делают
полным чужие беды и страдания в окружении людей, так же счастливых, как мы
сами, мы никогда не узнаем ни довольства, ни спокойствия, вот почему говорят
- и говорят очень мудро, - что для того, чтобы быть счастливым, никогда не
надо смотреть вверх - смотри на тех, кто стоит ниже вас. Вид чужого
несчастья непременно будет дополнять твое собственное счастье, стало быть,
никогда не следует поднимать отверженных до своего уровня, чтобы не лишить
себя удовольствия сравнивать. Однако недостаточно ограничиваться тем, чтобы
отказывать несчастным в помощи, желая сохранить эту жалкую породу для
сравнения не следует упускать возможность порождать нищету - и для того,
чтобы увеличить число обездоленных, и особенно для того, чтобы создать почву