Чтение 250–й страницы книги ~Граф Монте-Кристо~

Благодаря предусмотрительности Андреа, на золе не осталось никаких
следов.

Но как-никак это был выход, а при данных обстоятельствах всякий выход
должен был стать предметом тщательного обследования. Поэтому жандарм ве-
лел принести хвороста и соломы, он сунул все это в трубу камина, словно
заряжая мортиру, и поджег.

Пламя загудело в трубе, густой дым рванулся в дымоход и столбом
взвился к небу, но преступник не свалился в камин, как того ожидал жан-
дарм.

Андреа, с юных лет воюя с обществом, стоил любого жандарма, будь этот
жандарм даже в почтенном чине унтер-офицера; предвидя испытание огнем,
он выбрался на крышу и прижался к трубе.

У него даже мелькнула надежда на спасение, когда он услышал, как ун-
тер-офицер громко крикнул обоим жандармам:

- Его там нет!

Но, осторожно вытянув шею, он увидел, что жандармы, вместо того чтобы
уйти, как это было бы естественно после такого заявления, напротив, уд-
воили внимание.

Он в свою очередь посмотрел вокруг: ратуша, внушительная постройка
XVI века, возвышалась вправо от него, как мрачная твердыня; и из ее окон
можно было рассмотреть все углы и закоулки крыши, на которой он притаил-
ся, как долину с высокой горы.

Андреа понял, что в одном из этих окон немедленно появится голова
жандарма.

Если его обнаружат, он погиб; бегство по крышам не сулило ему никакой
надежды на успех.

Тогда он решил спуститься, не тем путем, как поднялся, но путем сход-
ным.

Он поискал трубу, из которой не шел дым, дополз до нее и нырнул в от-
верстие, никем не замеченный.

В ту же минуту в ратуше отворилось окошко и показалась голова жандар-
ма.

С минуту голова оставалась неподвижной, подобно каменным изваяниям,
украшающим здание; потом с глубоким разочарованным вздохом скрылась.

Спокойный и величавый, как закон, который он представлял, унтер-офи-
цер прошел, не отвечая на вопросы, сквозь толпу и вернулся в гостиницу.

- Ну, что? - спросили оба жандарма.

- А то, ребята, - отвечал унтер-офицер, - что разбойник, видно, в са-
мом деле улизнул от нас рано утром; но мы пошлем людей в сторону Вил-
ле-Котре и к Нуайону, обшарим лес и настигнем его непременно.

Не успел почтенный блюститель закона произнести с чисто унтер-офи-
церской интонацией это энергичное слово, как крики ужаса и отчаянный
трезвон колокольчика огласили двор гостиницы.

- Ого, что это такое? - воскликнул жандарм.

- Видно, кто-то торопится не на шутку! - сказал хозяин. - Из какого
номера звонят?

- Из третьего.

- Беги, Жан.

В это время крики и трезвон возобновились с удвоенной силой.

Слуга кинулся к лестнице.

- Нет, нет, - сказал жандарм, останавливая его, - тому, кто звонил,
требуются, по-моему, не ваши услуги, и мы ему услужим сами. Кто стоит в
третьем номере?

- Молодой человек, который приехал с сестрой сегодня ночью на почто-
вых и потребовал помер с двумя кроватями.

В третий раз раздался тревожный звонок.

- Сюда, господин комиссар! - крикнул унтер-офицер - Следуйте за мной,
в ногу!

- Постойте, - сказал хозяин, - в третий номер ведут две лестницы: на-
ружная и внутренняя.

- Хорошо, - сказал унтер-офицер, - я пойду по внутренней, это по моей
части. Карабины заряжены?

- Так точно.

- А вы наблюдайте за наружной лестницей и, если он вздумает бежать,
стреляйте, это важный преступник, судя по телеграмме.

Унтер-офицер вместе с комиссаром тотчас же исчез на внутренней лест-
нице, провожаемый гудением толпы, взволнованной его словами.

Вот что произошло.

Андреа очень ловко спустился по трубе на две трети, но здесь сорвался
и, несмотря на то, что упирался руками в стенки, спустился быстрее, а
главное - с большим шумом, чем хотел.

Это бы еще полбеды, будь комната пустая; но, к сожалению, она была
обитаема.

Две женщины спали в одной кровати. Шум разбудил их.

Они посмотрели в ту сторону, откуда послышался шум, и увидели, как в
отверстии камина показался молодой человек.

Страшный крик, отдавшийся по всему дому, испустила одна из этих жен-
щин, блондинка, в то время как другая, брюнетка, ухватилась за звонок и
подняла тревогу, дергая что было сил.

Злой рок явно преследовал Андреа.

- Ради бога! - воскликнул он, бледный растерянный, - даже не видя, к
кому обращается. - Не зовите, не губите меня! Я не сделаю вам ничего
дурного.

- Андреа, убийца! - крикнула одна из молодых женщин.

- Эжени! Мадемуазель Данглар! - прошептал Андреа, переходя от ужаса к
изумлению.

- На помощь! На помощь! - закричала мадемуазель д'Армильи и, выхватив
звонок из опустившихся рук Эжени зазвонила еще отчаяннее.

- Спасите меня, за мной гонятся, - взмолился Андреа. - Сжальтесь, не
выдавайте меня!

- Поздно, они уже на лестнице, - ответила Эжени.

- Так спрячьте меня. Скажите, что испугались без причины. Вы отведете
подозрение и спасете мне жизнь.

Обе девушки, прижавшись друг к другу и закутавшись в одеяло, молча,
со страхом и отвращением внимали этому молящему голосу.

- Хорошо, - сказала Эжени, - уходите той же дорогой, которой пришли;
уходите, несчастный, мы ничего не скажем.

- Вот он! Вот он! Я его вижу! - крикнул голос за дверью.

Голос принадлежал унтер-офицеру, который заглянул в замочную скважину
и увидел Андреа с умоляюще сложенными руками.

Сильный удар прикладом выбил замок, два других сорвали петли; выло-
манная дверь упала в комнату.

Андреа бросился к другой двери, выходившей на внутреннюю галерею, и
открыл ее.

Стоявшие на галерее жандармы вскинули свои карабины.

Андреа замер на месте; бледный, слегка откинувшись назад, он судорож-
но сжимал в руке бесполезный нож.

- Бегите же! - крикнула мадемуазель д'Армильи, в сердце которой возв-
ращалась жалость, по мере того как проходил страх. - Бегите!

- Или убейте себя! - сказала Эжени, с видом весталки, подающей в цир-
ке знак гладиатору прикончить поверженного противника.

Андреа вздрогнул и взглянул на девушку с улыбкой презрения, говорящей
о том, что его низкой душе непонятны величайшие жертвы, которых требует
неумолимый голос чести.

- Убить себя? - сказал он, бросая нож. - Зачем?

- Но вы же сами сказали, - воскликнула Эжени Данглар, - вас пригово-
рят к смерти, вас казнят, как последнего преступника!

- Пустяки, - ответил Кавальканти, скрестив руки, - на то имеются
друзья!

Унтер-офицер подошел к нему с саблей в руке.

- Ну, ну, - сказал Кавальканти, - спрячьте саблю, приятель, к чему
столько шуму, раз я сдаюсь!

И он протянул руки. На него тотчас же надели наручники. Девушки с
ужасом смотрели на это отвратительное превращение: у них на глазах чело-
век сбрасывал личину светскости и снова становился каторжником.

Андреа обернулся к ним с наглой улыбкой.

- Не будет ли каких поручений к вашему отцу, мадемуазель Эжени? -
сказал он. - Как видно, я возвращаюсь в Париж.

Эжени закрыла лицо руками.

- Не смущайтесь, - сказал Андреа, - я на вас не в обиде, что вы пом-
чались за мной вдогонку... Ведь я был почти что вашим мужем.

И с. этими словами Андреа вышел, оставив беглянок, сгоравших от сты-
да, подавленных пересудами присутствующих.

Час спустя, обе в женском платье, они садились в свою дорожную каре-
ту.

Чтобы оградить их от посторонних взглядов, ворота гостиницы заперли,
но когда ворота открылись, им все-таки пришлось проехать сквозь строй
любопытных, которые, перешептываясь, провожали их насмешливыми взгляда-
ми.

Эжени опустила шторы, но, если она ничего не видела, она все же слы-
шала, и насмешки долетали до ее ушей.

- Отчего мир не пустыня! - вскричала она, бросаясь в объятья подруги;
ее глаза сверкали той яростью, которая Заставляла Нерона жалеть, что у
римского народа не о дня голова и что нельзя ее отсечь одним ударом.

На следующий день они прибыли в Брюссель и остановились в Отель де
Фландр.

Андреа еще накануне был заключен в тюрьму Консьержери.

II. ЗАКОН