машины установили авторство нескольких анонимных памфлетов,
приписываемых Гамильтону, одному государственному деятелю конца
восемнадцатого века?
интересуемся, чем вы -- нашими.
стороны". Это Герцен так советовал?
отступлениями.
Авторство их одни исследователи приписывали Гамильтону, другие --
его литературному сопернику Джеймсу Медисону, тогдашнему
президенту США. И вот арбитром в научных спорах предложили стать
электронной машине. Попросту говоря, заставили ее сравнить
анонимные памфлеты с другими документами, бесспорно
принадлежащими как Гамильтону, так и Медисону. Конечно,
закодировав их сначала определенным образом и составив
специальную программу. И вот машина на основе стилистического
анализа, по частоте повторения "ключевых" слов и другим признакам
установила, что одиннадцать памфлетов из двенадцати, несомненно,
принадлежат Гамильтону...
предполагаемыми текстами Хирена? -- прерывающимся голосом спросил
я.
по-моему, стоит, но надежд на хороший результат, честно говоря,
мало. Во-первых, уж документов-то у вас раз-два -- и обчелся,
почти нечего сравнивать.
разными писцами, которым он диктовал в различное время, --
добавил я сразу погрустневшим голосом.
будет иметь дело -- вернее, не машина, а мы, когда станем
составлять программу, -- не с обычным текстом, а с иероглифами.
Но ведь именно по сочетанию каких-то излюбленных иероглифов, по
частоте их повторения в надписях и пытаетесь вы установить, так
сказать, "стиль Хирена", верно? Так что попробовать стоит.
Присылайте все фотокопии, какие найдете.
столько новых идей подарили, что прямо не знаю, как и
благодарить...
Итак: жду материалов и желаю успеха,
может быть, это Моргалов заразил меня такой энергией, что я
быстро и весьма успешно всех уговорил немедленно начать поиски
гробницы Хирена?
я рассказал ему о своей догадке и начал "иронически" читать
"Речение", вскрывая подтекст, как Михаил Сергеевич выхватил книгу
у меня из рук и так и впился в нее.
меня и снова склоняясь к книге. -- Как же я не понял этого
раньше, ах, старый пень!
собственной давно выношенной теории, убедившись в ее ошибочности.
которые я приготовил в защиту своей гипотезы. И, как это ни
смешно, мне даже стало обидно, что убеждать старика вовсе не
придется. Но зато какую неистовую деятельность он теперь развил,
чтобы помочь мне поскорее отправиться на поиски гробницы Хирена!
Замучил телефонными звонками директора института, привел в трепет
всех снабженцев и работников бухгалтерии, на заседании Ученого
совета грозно повторял с вошедшей в пословицу настойчивостью
Катона:
оборудование: новейшую аппаратуру для электрической и магнитной
разведки, радиометры, портативную рацию.
изучении эпохи древнейших народных восстаний, коренной ломки
общественных отношений. Кому же этим заниматься, как не нашим,
советским археологам? Здесь столпам зарубежной археологии, вроде
того же профессора Меро, делать нечего, только напустят
какого-нибудь туману идеалистического. Так что надо провести эту
работу на самом высоком научном уровне. Никакой кустарщины! И
людей отбирайте в экспедицию лучших, самых способных, не
стесняйтесь!
египетским властям письмо с предупреждением об опасной
деятельности "лжеархеолога Вудстока, за которым надо вести
постоянное, неусыпное наблюдение", -- мне стоило немалых трудов
удержать его. Как я потом пожалел об этом!..
что-нибудь с анализом текстов, я ведь послал их ему сразу же по
возвращении в Москву.
почувствовав на расстоянии мое нетерпение, сам прислал
коротенькое, очень теплое письмо. Он сообщал, что вовсе не забыл
о своем предложении и занимается присланными документами, --
"даже в ущерб своей основной работе, по мнению нашего директора.
Но составление программы и перевод ваших иероглифов, местами
весьма напоминающих тех собачек и птичек, каких все мы рисовали в
милом детстве, оказалось делом куда более затяжным и трудоемким,
чем я предполагал..."
а внизу была сделана приписка:
поймать..."
сам доведет исследования до конца.
нас затяжным осенним дождиком, а в Каире -- благоухающая
оранжерейная духота, от которой мы все уже успели отвыкнуть.
профессора Меро. Он похудел, сильно осунулся. Видимо, болезнь
замучила его, и он очень обрадовался мне.
эта проклятая пирамида вашего зловредного Хирена, -- сказал он,
слабо пожимая мне руку. -- Я стал жертвой мести фараона, не
иначе, если верить газетам. Боже мой, какая чепуха! Но поневоле
начнешь в нее верить, ведь они все никак не могут разобраться в
моей болезни, эти местные знахари. Надо скорее выбираться во
Францию, там меня быстро поставят на ноги...
Где меня угораздило подцепить эту гнусную тропическую заразу?
болезни? Я не решился и промолчал.
под моим ухом, громко тикали часы. Я осмотрелся и увидел их на
тумбочке возле кровати. Это были все те же знакомые мне часы с
полустершимися от старости затейливыми буковками. "Пока вы
смотрите на часы, время проходит", -- прочитал я и начал
прощаться.
рассказал ему о наших подозрениях. Худощавый и стройный доктор
араб с совершенно седой головой выслушал меня очень внимательно.
сомневались, не зная причины. Теперь многое становится ясным,
благодарю вас. Но очень прошу, йа эфенди: газетчикам пока об этом
ни слова. И самому больному, конечно, надеюсь, вы ничего не
говорили?..
радиоактивного заражения пирамиды Хирена и местным властям. Мне
посоветовали по приезде в Асуан немедленно связаться с инженером
Али Сабиром, возглавлявшим там геологическую службу.
памятники по пути, особенно мне хотелось заглянуть в Долину
царей, где находилась гробница Тутанхамона, и в Тель-аль-Амарн,
на развалины бывшей столицы еретика Эхнатона, -- мы не могли
нигде задерживаться. Уж очень хотелось поскорее проверить догадки
и предположения, все еще казавшиеся даже нам невероятными. А если