Перевожу взгляд на Юпитер. За ним тоже шлейф утерянных газов. Нет привычных
полос, нет красного пятна, нет непроглядных туч. Зато сквозь сероватую
дымку просвечивает твердь - суша и океаны. Какие? Водяные или метановые?
- Вот и хорошо: здесь потеряешь, там выиграешь, - жизнерадостно говорит
Мефистофель. - Имеете возможность переселиться с малой планеты набольшую. А
тяготение там будет подходящее, привычное для вас. Заказываете кубический
принцип? Обеспечим.
- Как-то не хочется, - возражаю я робко.
- Дело ваше, хозяйское. Давайте попробуем другой вариант, линейный. Пусть
будет в знаменателе г в первой степени.
Сгорбившись, с коленками, согнутыми тяжестью, бредут по экрану мои земляки.
Вокруг груды кирпича - рухнули от тяжести здания. В парках бурелом -
деревья сломаны собственным весом. В предгорьях озера лавы - отяжелевшие
горы продавили кору, выжимают магму на поверхность. Море голов на
космодроме - толпы жаждущих переселиться на Луну.
- Для вас прямая выгода, - уговаривает Мефистофель. - Все луны пригодны для
жизни, у вас их три десятка в вашей системе. И все тусклые звезды стали
солнцами. Я бы рекомендовал вам это линейное тяготение. Хотите, разработаем
проект?
- Спасибо... - Я встаю с кресла. - Очень благодарен вам за готовность, но
мы на Земле привыкли к прежнему закону. Нам очень нравится квадрат в
знаменателе.
- Вы ретроград, - шутливо возмущается Мефистофель. - Вы консерватор. Вот
такие и ставят палки в колеса науки. Вы противник прогресса, да? Квадрат в
знаменателе! Это же банально!
- Но так симпатично выглядит двойка возле r, - отстаиваю я родную физику. -
И запоминается хорошо. Из-за вас придется школьников переучивать, учебники
менять - хлопот столько! И Ньютона обижать жалко. Старик старался, открывал
закон всемирного тяготения, прославился навеки, а мы возьмем и отменим
закон. Невежливо. Неблагодарно.
- Но он ошибался, ваш Ньютон, - вступает и Дальмира. - В точной формуле
имеется еще один член со знаком минус. Он второго порядка малости, но
возрастает постепенно, так что сумма стремится к нулю.
- Не знаю, не знаю. В нашей солнечной системе сумма не стремится к нулю.
- Давайте покажем ему стремление к нулю. - Это толстяк открыл рот.
- Там и показывать нечего. Стандартная невесомость.
- А если резкая граница фаз? - промямлил толстяк.
Тут все разом повернулись к нему как на шарнирах.
- У тебя получилась резкая граница фаз? И по формуле? А третий порядок
малости учитывал? График покажи.
Что именно открыл толстяк, объяснить не могу. Сам я не понимал ничего, а
мой переводчик на житейский забыл свои обязанности. И про иронию забыл,
восторгался, вздыхал:
- Вот голова! Не зря прятался на ночь. Дифференцировал-таки под подушкой.
- Шеф, разрешаете опыт?
- По ска-фан-драм!
В шлюзе мы все связались цепочкой: говорливый Мефистофель - толстяк - Граве
- я - Дальмира - Физик - все остальные, кого не называл...
Шлюз описывать незачем. Все они одинаковы, шлюзы, земные и звездные.
Насосы, отсосы, герметический вход, герметический выход. Дверь открывается,
снаружи пустота... И вот наш пышнотелый Боженька переступает порог...
Тут бы и полагалось ему вывалиться и поплыть в пустоте, лежа или
кувыркаясь, или рухнуть и лететь-лететь, пока не натянется канат,
привязывающий к борту.
Но толстяк никуда не падает, не плывет, не вываливается. Он стоит на чем-то
невидимом. Он шагает по вакууму, как посуху. И мы за ним тоже шагаем по
невидимому нечто. Оно - нечто - прозрачнее стекла и даже воздуха. Холодные
немигающие звезды у нас над головой и холодные немигающие звезды под
подошвами, отчетливые, словно камушки на дне горного озера. Даже
страшновато. Ноги стоят неизвестно на чем.
- Всемогущий, как же это тебе в голову пришло?
- Ну вот я лежал вчера и думал: что же показать гостю? Тут вроде бы кричат:
"Неужели ты жидкую фазу не можешь превратить в твердую?" А мы столько
рассуждали, столько рассуждали о консистенции вакуума. Ну, составил
уравнение...
Он присел на корточки и начал что-то быстро выписывать на небесной тверди.
Карандаш его оставлял светящиеся следы. Цветные строки повисли над
чернозвездным стеклом. И тут...
- Ай, кто меня держит? - голос Дальмиры.
И меня кто-то схватил за ноги. Как я стоял наклонившись, с руками на
коленках, разглядывая запись, так и остался с руками на коленях. Хочу
оторвать, не могу, вросли в стекло запястья. Кто застыл, стоя на цыпочках,
кто на корточках. Толстяк в самой странной позе - повернут вполоборота.
Оглядывался на кого-то. Немая сцена из "Ревизора".
- Всемогущий, что за шутки? Прекрати сейчас же!
- Боюсь, что граница фаз сместилась. Мы вкраплены в твердую.
Мы вкраплены! Мы - изюминки в пироге, мы - камешки, вмерзшие в лед, мы -
гравий в цементе, мухи в янтаре. Сначала смешно, потом неудобно и страшно.
Я - изваяние, изваян с руками на коленях. Сколько можно так стоять? А вдруг
навеки?
- Всемогущий, придумай что-нибудь!
- Что тут придумаешь? Дежурные увидят, догадаются отключить.
- А когда они догадаются?
Пауза. У всех самые мрачные мысли.
И тут мы разом проваливаемся. Летим всей связкой, дергая и толкая друг
друга.
Потом оказалось, что мы всего две минуты изображали памятники. А показалось
- часа два.
- Ну и как вы оценили наш полигон? - спросил меня мой толмач, прощаясь на
следующий день. - Нам говорили, что вы потеряли способность удивляться. Мы
очень старались вас излечить.
- Я оценил ваши старания, - ответил я в тон. --Безусловно, я удивился,
когда вы впаяли меня в пустоту. И даже накануне удивился, когда висел на
макушке дерева, растущего корнями вверх, как бы на потолке. Оценил
старания. Но еще не очень оценил полигон... с точки зрения житейской. Будет
ли правильно, если я запишу: "Величайшим достижением передовых звездных
физиков является умение вклеивать живых людей в вакуум, как мошку в смолу"?
- Иронию понял! - воскликнул мой переводчик. - Ясненько. Вы жалкий
утилитарист, вы хотели бы сделать науку прислужницей поваров и портних. Вы
равнодушны к поискам истины и даже не прикрываетесь хотя бы легким
смущением. Но боги физики всемогущи. Они способны ублажить и астрономов и
гастрономов. Во всяком случае, когда вам понадобится мост для доставки
хлеба с вашей Земли на вашу Луну, мы пришлем консультанта. Не спи,
вечножующий, я за тебя обязательство даю.
Корнев Павел
Акунин Борис
Корнев Павел
Глуховский Дмитрий
Соломатина Татьяна
Суворов Виктор