мирскими делами своих головорезов, во что мне, скромному монаху, не
надлежит вникать. Приняв же меня в промежутке между разносом
провинившегося в чем-то воина и возлиянием вина, он очень удивился моей
странной просьбе, лишь повторяющей вашу, изложенную в постскриптуме
письма. Сам он, как известно, гасконец и состоял еще при прежнем короле,
тоже гасконце, поэтому мое упоминание о вызывающем интерес путешествии
гасконского дворянина, его мушкетера, не пробудило в нем готовности тотчас
удовлетворить мое праздное, как ему казалось, любопытство, и только мой
духовный сан смягчил разгоревшийся было в нем воинский гнев, ибо господин
де Тревиль славится тем, что горой стоит за своих мушкетеров, что бы те ни
натворили. Я ничего не мог сказать о проступке путешествующего гасконца и
не солгал перед господом богом, заверив капитана, что не ведаю ни о каких
проступках его подчиненного. Только после этого он вызвал к себе одного из
своих лейтенантов и поручил ему узнать о гасконце, побывавшем в Тулузе, а
через некоторое время, пригласив меня из соседней комнаты, где состязались
в шумных криках необузданные и грубые мушкетеры, сообщил мне, что в
указанное в вашем постскриптуме время, дорогой мой Пьер, через Тулузу,
очевидно, проезжал господин..."
обратился к судьям:
этот странный документ, имеющий отношение более к знатокам арифметики, чем
права. Я прошу о снисхождении и ознакомиться с заключительной частью
письма самолично, без моего чтения вслух.
болезни, прокурор передал письмо председателю суда. Тот, напялив на свой
птичий нос очки, посмотрел на развернутый лист, клюнул носом, отчего очки
слетели, поймал их с неожиданной сноровкой и передал письмо по очереди
сначала розовощекому, потом азартному судье.
прямо перед ними в зале суда дали залп из всех крепостных пушек Ла-Рошели.
Луизу, потом подбадривающе кивнул графу Раулю, сидящему, опустив руки,
между двумя стражниками и вопрошающе смотрящему на Пьера Ферма.
относилось к Луизе, но граф Рауль непроизвольно вздрогнул.
раздражен и растерян. Пьер провожал глазами уходящую Луизу, дав ей тайный
знак о том, что придет сегодня к заветной калитке. Этим знаком они
обменивались при расставании, когда он уходил, а она смотрела ему вслед.
Он складывал указательные пальцы крестом на уровне рта. Луиза понимала,
что это означает. Поняла Пьера она и сейчас, хотя никто в зале не мог бы
этого уловить, ибо уходила кроткая девушка, низко опустив глаза и прижимая
к лицу кружевной платок.
размышлений, - сиплым голосом проговорил он.
случаях, и хотя ожидал его, но с трудом справился с волнением.
камерой одиночного заключения, если бы в ней не было стола с почему-то
зажженной днем свечой и трех занятых судьями стульев. Пьеру пришлось
стоять.
председатель.
потом передал вам.
его содержания?
метр, поскольку вы сами передали его судьям.
новичка против искусного дуэлянта убедила нас.
приговора, ваша честь.
освободят, и судебное разбирательство прекратится без продолжения, если...
не подтолкнут вас к возбуждению судебного преследования против
неизвестного лица.
Мерсенна имя мушкетера, скорее всего любимца короля и даже его
высокопреосвященства господина кардинала, стремящегося переманить его в
гвардейцы, ценя его заслуги (и услуги!), которых было не меньше, чем
прощенных ему дуэлей.
Мушкетер оказался именно тем, кого он подозревал, отводя всякие подозрения
от графа Рауля де Лейе, но... и Пьер Ферма невольно зажмурился. Перед его
мысленным взором встала напряженная черная фигура гневной вдовы на фоне
алеющего неба. Месть! Надежда на закон и справедливость! Что должен он
ответить судьям?
словно растянутую на часы терзаний! Сообщить суду о раскрытых им
преступлениях, "доблестно" совершенных неуемным забиякой-гасконцем?
Поставить перед судьями выбор: навлечь им на себя недовольство короля и
кардинала преследованием их фаворита или не обратить внимания на слова
молодого советника парламента, действующего без всякого ему поручения, и
завершить дело с убийством маркиза де Вуазье так, как это уже намечалось
до начала судебного заседания и как требовал прокурор? Недаром ни
Массандр, ни судьи не назвали вслух, в присутствии все записывающих писцов
имени мушкетера, а потом вызвали молодого советника парламента в камеру
раздумий. Пьеру нужно было решать, что важнее: жизнь невиновного или месть
виновному, осуществление которой по меньшей мере сомнительно при
царствовании короля, повелевающего именовать себя Справедливым и
передавшего всю власть кардиналу Ришелье?
как бы предал пылающую гневом в ненавистью безутешную вдову, предал ради
счастья кроткой и настойчивой Луизы, жизни графа Рауля де Лейе и
собственной победы.
честь, а не советника парламента.
Мерсенна к пламени свечи. - А теперь пора обедать. Мы советовали бы вам,
молодой метр, отобедать вместе с метром Массандром. А за сыном старый граф
уже прислал карету. Надеюсь, он достаточно вознаградит вас за старания и
поможет вам расплатиться с долгами?
ждал их уплаты.
графским гербом на дверцах продолжала стоять у подъезда. Из окна ее
выглядывал счастливый Рауль, а открыв дверцу и тяжело опустившись на
откинутую ступеньку, на землю сошел старый вельможа, издали делая знаки
Пьеру.
вам дом. Там, в сундуке, ключи от которого я вам вручаю, вы найдете
достаточно средств, чтобы начать достойную вашим способностям жизнь
видного метра Тулузы.
которых был розовощекий судья. Поскольку он слышал, выйдя вместе с Ферма
из парламента, обращение к нему старого графа, слух о баснословной награде
молодому советнику, применившему так удачно математику в судебном деле,
мгновенно разнесся по городу.
спустилась к нему.
"первого сонета", он говорил:
парламента, но я, отец твой, служащий Справедливости, признаю твой
поступок достойным, поскольку он содействовал спасению невиновного
человека. Я не знаю, что заключалось в письме, но поведение молодого метра
Пьера Ферма, нашего родственника по женской линии, показало, что мы имеем
дело с человеком удачливым, может быть, имеющим где-то вверху солидную
поддержку. Однако не следует из этого делать вывод, что он на правах
родственника может снова появиться на пороге моего дома.
разбогатев, став сразу завидной фигурой, он посмотрит в нашу сторону?
чистоты. Да ты сама не захочешь на него взглянуть, несмотря на свалившееся
ему богатство.