раздавалось в них дыхание черной Афродиты и спокойное биение ее сердца.
Наушники я надел специально, не желая, чтобы Хари тоже слышала эти звуки -
ведь они могли прекратиться, как только ракета преодолеет первую тысячу
километров от поверхности Соляриса, уйдя выше той орбиты, по которой она
обращалась вокруг планеты, когда в ней находилась Хари...
закончит расчеты, и произнес в микрофон:
неторопливые удары сердца - Афродиту совершенно не волновало то, что
сейчас она покинет Станцию и устремится в космос; к этим звукам добавилось
попискивание стартового реле. Я отчетливо представлял себе, как сменяют
одна другую зеленые светящиеся цифры в окошечке приборной панели ракеты,
застывшей по ту сторону защитного экрана.
мгновение ракета, подталкиваемая языками пламени, с гулом устремилась
вверх, скользнула в серебристую воронку выбрасывателя - и исчезла.
"отчий дом"...
частый-частый грохот, который, казалось, был слышен во всех помещениях
Станции - та, что уносилась от нас в пустоту, попала под пресс стартовых
перегрузок. Но я был уверен, что с ней ничего не случится. ПОКА ничего не
случится.
наушниках воцарится тишина - без следа развеется моя последняя надежда,
как уже развеялся дым на стартовой площадке. Я гнал от себя эту мысль, но
почти не сомневался, что так оно и будет - через пять часов или же через
сутки, - но непременно будет. И все-таки продолжал надеяться.
комнаты Снаута открылась и он появился на пороге, одетый в неизменный
черный свитер и полотняные штаны. Лицо его было опухшим, глаза казались
узкими щелочками. Я невольно замедлил шаги - мне совершенно не хотелось
объясняться с ним.
перескакивал с меня на Хари и обратно и наконец окончательно остановился
на мне. - Откуда идете, Кельвин?
стало совсем не видно. - Ты знаешь, Кельвин, что старт ракеты со Станции
сопровождается довольно значительной вибрацией? И меня только что
разбудила такая вибрация. Зачем ты запустил ракету?
совсем немного? - он усмехнулся - одними губами, глаза его продолжали
пристально смотреть на меня. - Ты да я, да мы с тобой. И я хотел бы быть в
курсе.
совсем...
выпалила:
добавила умоляюще: - Прости, Крис, но я не могу... - и вновь обратилась к
пораженному Снауту: - Такой эксперимент действительно был разрешен?
совершенно оторопелый.
чем мы говорили, Снаут. Переменный режим полета как средство вывода из
депрессии. Стопроцентной гарантии, конечно, нет, но надо пробовать все
способы. Ведь так, Снаут?
будем топтаться на месте, а мы и так слишком долго топчемся на месте. - Он
взглянул на Хари: - Кельвин знает, что делает. И на такой эксперимент
получено разрешение, так что все в порядке.
глупая... Прости...
нее. - Тот, что я задумал вместе с Сарториусом. Мы сможем справиться без
него?
ничего сложного. Но, надеюсь, не прямо сейчас?
душе у меня было так тяжело, что хотелось выть.
мной, Кельвин?
серые призраки отпрянули от меня и разлетелись в разные стороны, медленно
растворяясь в серой пустоте. Я открыл глаза и обнаружил, что лежу в
собственной постели. Голова была тяжелой, но не болела.
постель.
- какое. Оглядев потолок и стены, я задержал взгляд на окне и наконец
сообразил: снаружи господствовал красный день. Вновь красный день! Неужели
я так долго спал?
внутренний переключатель - и все встало на свои места. Снаут.
это я теперь помнил точно - ни я, ни Снаут не сказали ничего лишнего;
абстрактный был разговор, полный полунамеков, которые понимали мы со
Снаутом, но не могла бы понять Хари. И чем больше мы с ним пьянели, тем
больше полунамеков позволяли себе. Потом - снотворное. Это уже позже,
когда я распрощался со Снаутом и отправился в свою кабину.
старался идти самостоятельно... А дальше? Уж не она ли меня раздела и
уложила? А почему бы и нет - с ее-то поистине нечеловеческой силой...
Лукин Евгений
Шилова Юлия
Сертаков Виталий
Афанасьев Роман
Белогорский Евгений
Сертаков Виталий