силой. Я заметил в уголках его глаз глубокие морщинки. При разговоре он
смотрел в лицо, как бы все время оценивая меня.
в противоположную быя вделан аквариум. В глубине его господствовал
зеленоватый свет; там лениво плавали в разные стороны крупные рыбы. В нише
сидел астронавигатор Сонгграм и светловолосая девушка, Лена Беренс,
сотрудница Института планирования будущего на нашем корабле, которую я почти
не знал. Мы сели рядом с ними. Амета стал молча рассматривать аквариум, и
лучи, прошедшие через воду, окрасили его медно-рыжие волосы почти в черный
цвет.
прилетал?
несколько тысяч или даже сотен тысяч лет назад, пришельцы из других миров.
всего, она находится на далекой окраине Галактики, в районе, где редки
скопления звезд, между витками спиральной туманности на расстоянии около
тридцати тысяч световых лет от ее центра. Мы - глухая, отдаленная провинция
Вселенной. Из всех планет нашей системы только Земля обладает
высокоразвитыми формами органической жизни, но это одна из самых маленьких
планет, которую трудно наблюдать с больших расстояний. За сотни миллионов
лет она вместе с другими небесными телами не раз переживала периоды
оледенения. Все это могло отпугнуть даже самых рьяных путешественнников из
других миров, и они отказались от мысли заглянуть к нам.
мало. Жаль, однако, - добавил он. - Раньше люди либо совсем не думали о
живых существах, населяющих другие миры, либо хотели бы познакомиться с ними
только из любопытства. Теперь же мы ощущаем иногда такую же тоску, как
человек, который идет ночью и хочет кого-нибудь встретить.
смягчившийся взгляд его встретился со взглядом Лены, которая вначале широко
раскрыла глаза, а затем, как бы защищаясь, опустила веки. Мгновение спустя
она встала и предложила всем перейти в сад. Сонгграм, который должен был
идти на дежурство в кабине рулевого управления, кивнул нам на прощание и
направился к лифту Мы двинулись в другую сторону. Я вышел из ниши последним.
Она по-прежнему была залита светом, проникавшим из глубины аквариума.Подойдя
вплотную к его стеклянной стене, я встретил взгляд большой рыбы, которая,
слегка покачиваясь, замерла в воде У нее был подковообразный рот, по бокам
которого, как усы, шевелились два слизистых отростка, придававшие рыбе
глупивгтое и в то же время несколько насмешливое выражение. У скал над
ручьем несколько человек хором пели, какую-то песенку. Я поднялся на
небольшой, холмик покрытый виноградными лозами. Дальше тропинка опускалась
по глинистому оврагу к беседке, скрытой среди высоких кустов сирени и
орешника. Багряный диск заходящего солнца по временам перерезали узкие
полоски туч, казавшихся черными на ослепительно ярком фоне. Внутри увитой
листьями беседки было почти темно. Я услышал голос Аметы:
ни журчанья воды, ни птичьих голосов. Ничего, кроме раскаленных газов,
охваченных холодом планет, вечной ночи и пустоты. Земля представляет собой
редкостное и необычайное явление... Ты спрашиваешь, почему я стал пилотом?
Ты могла бы с таким же основанием спросить, почему твои ноги опираются
именно на этот камень. Если бы его не было, на этом месте лежал бы другой.
сияние ее волос. -- Но ты ведь не камень, тебя никто не клал на это место,
ты выбрал его сам.
что я постоянно рискую жизнью, - медленно произнес Амета, и я снова
представил его себе широкоплечим великаном. - Это неверно: я не игрок и не
герой. Я живу, как другие, только, можег быть...
вниманием она слушает Амету.
можно было путешествовать по Галактике. Для этого нужно достигнуть очень
высоких скоростей. Некоторые утверждают, что это невозможно. Если бы я
ограничился уверенностью в своей правоте, этого было бы мало. Риэш
утверждал, что человек не может преодолеть порог скорости - в сто
восемьдесят тысяч километров в секунду; я хотел доказать, что это неправда.
Теоретически сделать это я не умел, поэтому мне нужно было опровергнуть этот
взгляд своим полетом.
спросила девушка. - Прости, не знаю, правда ли это.
на моем лице застыла улыбка... Это, может быть очень глупая история. Когда я
включил ускорители, началось то, что называют мерцанием сознания. Я боролся
против него сколько мог, потом полуобморочное состояние начало усиливаться.
Но умирать мне не хотелось, а еще меньше хотелось, чтобы на этом все
кончилось. Поэтому я начал смеяться - и лишился сознания.
что не был способен на это, но, вероятно, представлял себе дело так: когда
откроют кабину и увидят, что я улыбался до конца, подумают, что это... не
так трудно. - Он помолчал немного, - Я понимаю, что сейчас это звучит глупо,
однако повторяю - я просто не думал об этом, но не сделать этого не мог.
Можешь назвать это проявлением инстинкта.
он пережил, и его будущее: все возможности, которым не было дано развиться,
все чувства. Печалиться о моей судьбе... Но не будем об этом говорить.
не связан ни с кем, кроме таких же, как я сам.
способ, какиу ты их отпугиваешь, не очень хорош.
что он улыбается, - а от напыщенного героя, каким я никогда не был. Меня и
моих товарищей окружает фальшивый романтизм, который многие увлекает. В
таких случаях иногда следует причинить боль: это отрезвляет. Ну что ж, я
воспитан в старинных принципах и продолжаю придерживаться их.
В коридорах вместо фонарей дневного света зажглись синие лампочки ночного
освещения. Судно было погружено во мрак, на всех палубах царила тишина. Я
направился в больницу. В боксе, где лежал юноша с Ганимеда, было темно. Мы
уже успели навести по радио справки на Земле и знали, что он был выпускником
факультета звездоплавания и через три месяца собирался вернуться домой.
Теперь он невольно стал участником звездной экспедиции.
висевшей далеко от изголовья. Я осторожно вошел к больному. Его лицо было
неподвижно. Только очень слабое подрагивание ноздрей при вдохе показывало,
что жизнь еще теплится в его теле. Он по-прежнему был без сознания. Шрей
считал необходимым исследовать мозг больного, однако мы откладывали этот
шаг, предоставляя юноше окрепнуть после тяжелой операции.
словно пытаясь прочитать его тайну. Но, кроме ощущения огромной слабости, на
лице юноши не отражалось ничего. Вдруг на его щеках задрожали длинные тени,
отбрасываемые ресницами, и я затаил дыхание, подумав, что больной
просыпается. Однако он лишь вздохнул и вновь застыл. Я проверил автомат,
стоявший у изголовья и наблюдавший за больным, и вышел в коридор. Когда я
проходил по зеркальным плитам фойе, взгляд мой невольно задержался на
араукарии. Я подумал о том, что ее нежные иглы, которые дрожат при малейшем
дуновении, теперь со страшной скоростью несутся в пространстве вместе со
всей ракетой. Я закрыл глаза. Огромное металлическое веретено "Геи", несущее
в себе машины и людей, мчалось вперед сквозь вечнуйю ночь.
нарастающий свист. Судно ускоряло свой ход. Это происходило ночью, раз в
сутки. Инструкция рекомендовала прекращать всякую работу и, ложиться, хотя
это было и не обязательно. Перед тем как включить двигатели, через
репродукторы, находившиеся во всех помещениях, передавались
предупредительные сигналы. Эти сигналы я и услышал на пороге комнаты.
Наклонив голову и стоя неподвижно с закрытыми, глазами, я долго вслушивался
в этот глухой, монотонный звук, который мне придется отныне слушать много
лет подряд.
ТРИОНЫ
прибегает к нему не часто. Признаюсь, я всегда испытывал тайное удивление,
когда слышал, что древнее владели этим, искусством мастерски. Стоит мне