Чтение 26–й страницы книги ~Мост Верразано~

Видно было, что она испугана, но несколько и польщена. Похитить, как
миллионершу в телесериале!..

Между прочим, это также весьма характерно для Нелл: она не знала
доподлинно, а только смутно подозревала, что мужик у нее - миллионер. Умник
сказал:

- Собачья у вас работа, Джек, я понимаю, но уж попрошу об одолжении -
пусть кто-нибудь из ваших сгоняет в магазин и купит по списку, а?

Джек принял задание с полной охотой, потому как вроде привязался к этому
чудиле, а Нелл пробуждала в нем чувства, которые он почитал за возвышенные.
Сама же Нелл изображала возмущение, однако на деле у нее имелся расчет: с
минуты на минуту могла явиться Амалия, которую она называла про себя не
иначе как "рыжей мелкой блядью" - впрочем, иногда во время скандалов
называла и вслух.

И Джек послал Смарти в торговый центр, и Нелл соорудила всем отличный
ланч, и не было Амалии, портящей Нелл аппетит. Так что она с полным
благодушием отпустила Умника к приятелю, тому же, к которому он частенько
заглядывал играть в шахматы. Умник сначала поднялся в кабинет, повозился
там; потом Нелл и Джек, сидевшие в гостиной, услышали, что он протопал в
спальню и через секунду спустился на первый этаж. В руке у него был толстый
шахматный журнал.

- Внимание, идем к объекту одиннадцать, - сказал Джек в свой телефон.

Чтобы не привлекать к себе интереса, они не сопровождали подопечного в
дом напротив - эта дорога целиком просматривалась с трех позиций наблюдения.
Так что Умник в одиночестве пересек пустынную улицу, и Амалия, давно уже
занявшая пост у слухового окна, проводила его грустными глазами. В отличие
от своего помощника - и своего шефа, - она адекватно оценивала ситуацию и
понимала, что теперь господин Эйвон в большей опасности, чем прежде, и что
Нелл действительно могут похитить - поскольку ее не охраняют так плотно, как
Умника.

Амалия знала, что Эйвон, как положено, имеет при себе телефон. И - тоже
как у них полагалось - через час вызвала его номер,

Телефон не ответил.

Очень сообразительная девушка была Амалия, умница - без сомнения. Но вот
что она упустила из вида: дом - или домовая секция - господина Сандерса был
устроен в точности так же, как и дом, в котором базировалась группа. В
полуподвале каждой секции кондоминиума помещался гараж с воротами,
выходившими на тыльную сторону дома. И как все добрые люди, Сандерс держал
там не мастерскую, а машину.

Умник обо всем договорился заранее. Кроме одного - что воспользуется
ванной комнатой приятеля. Прошел туда, достал из кармана бритву, намылил
свои роскошные усы и сбрил - шипя от злобы. Вычистил волосы из раковины.
Завернул в салфетку и спрятал в карман. Протер верхнюю губу одеколоном и
выругался - защипало. Обнаружилось, что лицо его изрядно смуглое, а верхняя
губа белая, как лягушачье брюхо. Он и это предусмотрел, наш Умник. Припас
крем-пудру Нелл. Если не приглядываться, намазанное пудрой место на лице не
выделялось.

Закончив с этой мучительной процедурой, он раскрыл шахматный журнал;
между страницами был припрятан компакт-диск. Умник переложил его в карман
куртки, потрогал другой карман, в котором лежал бумажник, подумал, а потом
достал из нагрудного кармана рубахи припасенные заранее накладные усы и
приклеил их. "Пудра сойдет, и черт с ней, - подумал он. - Дополна еще этой
пудры..." Он не хотел, чтобы Сандерс видел его без усов. Каждый человек
может проболтаться, если на него нажмут...

Прощанье было короткое: хлопнули ладонью о ладонь, Сандерс сказал: "Ну,
давай", - а Эйвон сказал: "Ты Нелл помоги в случае чего", - зарокотал
двигатель немолодого, но очень удобного "ауди", поднялась заслонка ворот -
опустилась - все. Прощайте.

С той стороны дома, где сидела Амалвя, разумеется, никаких звуков не было
слышно.

Умник не спеша проехал налево, в сторону от Мэйн-стрит, на боковую
улочку, там остановился на обочине и отклеил усы. Выехал на шоссе
Гранд-ривер-роуд, повернул на восток, и, проехав немного, свернул на 96-е
федеральное шоссе. Он заранее решил, что к аэропорту Метро-Уэйн поедет через
любимый свой Анн-Арбор, но ни в коем случае не будет там останавливаться и
не заедет к Горовику. Очень хотелось попрощаться, но он твердо знал, что
бдительная рыжая скоро поднимет тревогу. И он проехал, и молча попрощался со
всем - с домом, где жил студентом, и с университетским городком, и с
букинистическим магазином, где его всегда привечали, где в подвале всегда
находилась прекрасная испанская книга, которую он покупал, привозил домой и
почти никогда не читал. Попрощался, у въезда на шоссе помахал городу рукой
и, превышая дозволенную скорость, промчался к Мет-ро-Уэйн. Машину поставил
на суточной стоянке, заплатив вперед - наличными - и еще раз напомнив себе,
что надо быть очень аккуратным. "Московские правила" - вот что нам сейчас
надо. Машину Сандерса очень скоро начнут искать и могут найти и
поинтересоваться, с какой кредитной карточки оплатили стоянку. Отличный
все-таки парень этот Сандерс, так легко согласился продать свое авто...
Ладно. Теперь надо сообразить, как платить за авиабилет. Опять-таки лучше бы
наличными, но это как раз и запомнят, и вообще - на регистрации придется
предъявить паспорт - международный рейс.

Он оплатил билет с карточки, и ему сказали: "Спасибо, господин Тэкер", До
конца регистрации оставалось пятнадцать минут; это тоже было предусмотрено.
Умник предполагал, что Амалия еще не узнала о его исчезновении - прошло
всего пятьдесят пять минут; сейчас узнает. Машину, как они ни шустры,
сегодня не отыщут. Примчатся сюда - но как им догадаться, что надо мчаться
сюда? Да и не успеют.

Он прошел в лавку и купил небольшой чемоданчик; тут же рядом приобрел
носки - повезло, нашелся его размер; с рубашками обычно затруднений не
бывало - в благословенной стране полным-полно толстяков, пожрать мы любим.
Купил бумажные носовые платки. Газету. "Взрыв на Детройтском сборочном", -
кричал заголовок. Все покупки уложил в чемоданчик - затем и покупал барахло,
чтобы не был пустой. Еще раз потрогал правый внутренний карман куртки, где
лежал компакт-диск с технологической документацией.

Неприятно было все-таки предъявлять фальшивый паспорт. "Счастливого пути,
господин Тэкер", - сказали ему, он уложил фальшивку в карман, достойным
шагом прошел в посадочный рукав, а затем в самолет, сел на свое место и
ощутил, как устали спина и шея. Дело в том, что, превратившись в Тэкера, он
стал горбиться и втягивать голову в плечи, маскируя свой рост. Так
скрадывалось дюйма три: он проверял дома перед зеркалом.

Самолет взлетел наконец, и он похвалил себя: молодец, Берт. Чутье у тебя
есть. Что, кроме чутья, могло подтолкнуть его три года назад на странный
шаг: подкупить барышню из Вашингтона, из Госдела, дабы она соорудила
паспорта на чужие фамилии для него и Рона? Тогда он некоторое время ходил
без усов: обрился для паспортной фотографии... Дальше все было просто:
открыть счета на эти фамилии, открыть кредитные карточки. С водительскими
правами было сложнее, но не забывайте, господа мои, что в этом вшивом мире
все продается. Права влетели в изрядную сумму, господа мои, но слава Богу -
она у меня нашлась.

Рону позвоню завтра, подумал он. Может, и сегодня Не надо тянуть, сегодня
и позвоню.

Вот кто я теперь: господин Джошуа Р. Тэкер из города Принстон, штат
Нью-Джерси. Рантье. Путешествую для собственного удовольствия. Росту бы мне
поменьше да стати - цены не было бы... Ох, как Нелл взовьется, да ведь никак
нельзя было брать ее с собою, подружку. Интересно, нашла она уже мою записку
или нет?..

Умник был, несмотря на свои недостатки, порядочный человек, он не мог
исчезнуть, оставив подружку в неведении, тем более при таких
обстоятельствах. Нелл должна была знать, что его не похитили и не убили, и
он оставил ей письмо - в спальне, под подушкой. До ночи не найдет. Жаль
бабу, думал Умник. Амалия-то сразу поймет, что я удрал, однако Нелл ни за
что ей не поверит. Ох, и крику будет... Ладно, бедствовать ей не придется,
счета на нее открыты, и адвокат надежный - проживет.

Если захочет так жить. Она ведь такая норовистая, сладкая женщина Нелл,
не дай Бог! Может бросить все и уехать домой.

Наш провидец Умник и это предвидел верно. Через три дня Нелл укатила к
родителям в Миннесоту и стала работать. Счетами, открытыми на нее, однако же
не пренебрегла.

Лойера она взяла с собой.

Узнав об этом - что произошло совсем не скоро, - Умник вдруг подумал:
Боже, почему ты сделал меня таким? Чего ты добивался? Почему я не мог жить
себе спокойно со сладкой бабой и, допустим, играть в джазе на ударных, как
покойный отец? И он вдруг представил себя восседающим на возвышении за
спинами джазистов в белых смокингах - тоже в белом, и с атласными
отворотами, и с пышными ухоженными усами, и палочки, вращаясь, взлетают под
колосники, а публика исходит американским национальным воплем: "У-а-у-у!"

Однако это будет еще не скоро, а пока что Умник перелетел в Торонто, к
"привязанному" рейсу на Франкфурт. Купил билет - снова эконом-класса, для
неприметности, взмыл над Атлантическим океаном и тут уж позволил себе
стаканчик-другой неразбавленного. Самое потешное - или самое горестное - в
этой ситуации было то, что он ее предвидел. Он давно уже представил себе,
что самый толковый поступок для нефтяников - именно взрыв, уничтожение
вещественного доказательства. Во время какой-то встречи он даже сказал об
этом Клему Гилберту, но тот пропустил его слова, мимо ушей. Да и как иначе?
Вон какая команда спецов-охранников на него работает; они-то должны видеть
партию хоть на три хода вперед, а?

Прошляпили. Хотя - не могли не прошляпить. Он представлял себе, что такое
протяжной стан: чугунная литая громадина в несколько тонн, пустотелая, на
которую наворочены массивные стальные приспособления. Судя по тому, что он
видел на месте взрыва, обе станины всего лишь раскололись, то есть не были
раздроблены взрывчаткой. Их отбросило, и только. Следовательно, бомбы
помещались снаружи, но ведь их могли заложить и в полости литых оснований...