Чтение 26–й страницы книги ~Сторож брату моему~

- Понимаешь, - сказал уже другой парень, - память говорит нам, что так
было. Мы чувствуем, что так должно быть. Не знаю, как объяснить, но мы это
чувствует. Но... у нас не так.

- Ты хочешь сказать... что у вас нет любви?

Он улыбнулся.

- Есть... Нет, не думай, мы знаем, как могут рождаться дети. Люди - от
людей. Но как только... как только это начинается, ну...

- Я понимаю, - поспешно заверил я.

- Считается, что это болезнь. Ну, и от нее вылечивают. Может быть, это
и правда болезнь: когда в лесу это случалось, там, говорят, даже умирали.
Думаешь, это неправда?

- Почему же, - хмуро сказал я. - Правда. Могли и умирать. И все же...
Ладно, мы еще успеем потолковать об этом. ("Черт бы их взял, - подумал я
про себя, - им и рожать не дают по-человечески, это уж совсем ни в какие
ворота не лезет. Непонятно, но придется как-то понять. Однако - не
сейчас".) Но ты говорил - твой отец...

- Конечно. Это тот, кто взял меня и вырастил. Ну, говори теперь ты.

Они, кажется, чего-то ждали от меня.

- В общем так, - сказал я. - Хорошо, что мы встретились. Мы - я и мои
друзья там (я глянул в небо) - мы вам поможем во многом. Если и вы
поможете нам. Сейчас нужно вот что. Нас прилетело двое. В городе, где мы
встретились с Анной, - я не удержался, и не только посмотрел на нее, но и
прикоснулся к ее плечу, - со мной был еще один друг. Он там исчез. Надо
его найти. Это очень важно. С ним ничего не должно случиться. Я не знаю
ваших порядков, не знаю, что может с ним случиться и чего не может. Но вы
должны помочь мне разыскать его. Вам легче: вы знаете, как это сделать, а
я не знаю. А мне тем временем придется на несколько часов отлучиться -
слетать к нашим.

Они тоже посмотрели вверх и, кажется, не очень-то поняли, где там могут
находиться мои друзья. Но вслух ни один не выразил сомнений.

- Соберемся здесь же... Ну, через шесть часов. Согласны?

- Что значит - через шесть часов?

- А, ну да... - Я прикинул: период обращения планеты вокруг оси был мне
известен, двадцать шесть часов с минутами. - Это когда солнце будет
примерно там.

- Хорошо. Кто-нибудь, наверное, видел. Мы узнаем.

- А ты, Анна, поедешь со мной.

- Да, - сказала она легко, словно это было заранее ясно.

- Садись, - сказал я. Сел сам, помахал им и включил стартер.

Гравиген журчал, было слышно, как свистит за колпаком потревоженный
воздух. Небо темнело по мере того, как мы все дальше врезались в него. Я
проверил, хорошо ли пристегнуты ремни, сказал: "Ну, потерпи теперь" - и
включил основной.

Вот тут она, кажется, испугалась по-настоящему. Голубой огонь вспыхнул
вокруг нас, за спиной зарождался ураган, фиолетовый след оставался за
нами. Нас прижало к спинкам. Впереди загорелись звезды. Нани-Анна то
закрывала, то открывала глаза, страх в ней боролся с любопытством.
Вибрация прошла по катеру и затухла. Погасли язычки. Небо стало черным.
Позади планета играла всеми цветами радуги. В южном полушарии ее я заметил
циклон. Мы легли на орбиту. Теперь внизу был океан, кое-где острова
виднелись в нем, как сор на паркете. Перегрузка исчезла, автомат перевел
гравиген в режим искусственной тяжести. Я посмотрел на Анну.

Она улыбнулась, оправляясь от страха.

Я отвел глаза, потому что впереди уже знакомо мигали огоньки корабля.

9

Выписка из судового журнала:

"День экспедиции 593-й. Корабельное время 12:07.

Местонахождение: Орбита спутника планеты Даль-2, расстояние от
поверхности - 1000/855 км, эксцентриситет и наклонение прежние.

Режим: Инерциальный полет. Гравитация включена.

Экипаж: Руководитель экспедиции и капитан корабля находятся на планете.
Срок возвращения истек 07 минут назад. Остальные члены экипажа заняты по
расписанию.

Предполагаемые действия: Совещание с исполняющим обязанности
руководителя экспедиции д-ром Аверовым.

Запись произвел: И.о. капитана Риттер фон Экк".

Уве-Йорген Риттер фон Экк выключил журнал. До встречи с Аверовым
оставалось двадцать минут. Это время было нужно Рыцарю, чтобы обдумать все
трезво и окончательно.

Из центрального поста он ушел в свою каюту. Она была чуть меньше
капитанской, но обладала теми же удобствами, только экранов и приборов в
ней находилось не так много. Но в них Рыцарь сейчас не нуждался.

Он сел в кресло, вытянул длинные ноги и закрыл глаза. Он привык так
расслабляться перед действиями, которые могут потребовать всех сил, всей
воли, напряжения всех мыслей. Именно такое действие, видимо, предстояло
ему в самом близком будущем.

"Земля, - думал Уве-Йорген. - Земля. Что тебе Земля, пилот, не та, не
твоя, а нынешняя, во многом непонятная, чуждая, где и памяти не
сохранилось ни о тебе, ни о тех, кто был некогда твоими друзьями?

Но их прах и пепел там, - подумал он. - Там, а никак не здесь. И если
человек должен хранить преданность чему-то - а воин должен хранить
преданность, если он воин, а не ландскнехт, - то ты, Уве-Йорген, можешь
быть предан только Земле, и никому больше.

Пусть она - не обиталище, а лишь кладбище тех мыслей и тех целей, за
которые ты сражался когда-то. Идеи оказались несостоятельными; сейчас ты
понял это до конца.

Но - дороги и могилы. И если нет ничего другого, надо хранить верность
могилам. Верность до смерти, - привычно подумал он на родном, немецком
языке. - Верность и преданность.

А что такое - преданность воина? Это готовность пойти на все ради того,
чему ты предан. Преданность солдата выражается не в словах, а в действиях.
И в готовности нести ответственность за эти действия.

Так мыслили в твое время, Уве-Йорген. И ты не можешь думать иначе.

Потому что, сохраняя верность и преданность Земле, ты имеешь в виду не
только ее сегодня, но и ее вчера, ее историю. То есть и тебя самого, и
тех, кто был рядом с тобой и кого больше нет. Пусть мы были неправы, но
так уж сложилась история планеты Земля, что там нашлось место и для нас.

Земля. И твой корабль. Ты предан ему, как бывает предан солдат своему
полку, своим командирам и своим подчиненным, своему знамени и своей
машине. Твой корабль - часть Земли, она снарядила его и послала, она
положила твои руки на его штурвал. Верность кораблю есть тоже верность
Земле, как верность знамени равнозначна верности государству.

Ты согласен с этим, У-Йот?

Согласен.

Значит, ясно: в заочной схватке Земли и планеты Даль-2 должна победить
Земля. Даже если ради этого придется пожертвовать планетой Даль-2 со всем,
что находится на ней и в ней.

Ты можешь поклясться: если бы был другой выход, ты избрал бы его.
Солдат не жаждет крови, он не садист и не палач. Он просто не боится
крови, когда путь к победе ведет через кровь. Но ты не видишь другого
выхода. Не видишь потому, что его просто нет.

Итак, тебе ясно, чего ты хочешь.

Но предстоит самое трудное: убедить в этом того, чье согласие, хотя бы
просто согласие, необходимо, чтобы твое желание стало реальностью.
Согласие доктора Аверова. Потому что сейчас глава экспедиции - он. И если
он скажет "нет", ты, солдат Уве-Йорген, не поступишь вопреки. А ты солдат
до мозга костей и знаешь это.

Аверов должен сказать "да".

Добиться его согласия будет нелегко. Мир Аверова не знает войн. Он
боится крови, она ему претит. Они считают, что человек должен жить, потому
что он человек. А вы, У-Йот, считали, что человек должен жить, если он
человек. Если. И были уверены, что не всякий человек - действительно
человек. Человек - тот, кто силен. Кто погибает - слаб.

Пусть бы они жили. Нам не нужна их планета. Но если они мешают жить
нам...

Аверов этого не поймет.

Он будет метаться, искать несуществующие выходы. Медлить. И дотянет до
того момента, когда поздно будет что-то предпринять, и погибнут все.

У Аверова есть своя сила и своя слабость. Надо использовать и то и
другое. Еще осталось несколько минут, чтобы вновь продумать весь ход
разговора.

Но прежде надо еще раз вдохнуть родной воздух и дать глазам отдохнуть,
полюбовавшись родным и привычным. Там, где проходили лучшие годы жизни.
Тем, что и теперь видится ночью в тревожных солдатских снах..."

Уве-Йорген открыл глаза и поднялся. Подошел к дверце, ведущей в Сад
памяти. Так, с легкой руки капитана, весь экипаж называл эти устройства.

Рыцарь распахнул дверь. В каюте не было больше никого, и он не спешил
затворить ее, как делал, когда опасался, что кто-то заглянет и увидит.

Перед ним открылась обширная поляна. Действительно, мельком подумал он,
неплохое место для схватки мчащихся навстречу друг другу рыцарей,
закованных в панцири, с опущенными забралами и тяжелыми копьями
наперевес...

Но рыцарей не было, и не было копий.

Увидел бы капитан Ульдемир...