- Мистера Годвина?
- Адвокаты не в счет. А репортеры? Журналисты? Сочинители забавных
историй? Фотографы? Кинохроникеры? Не давай им снимать тебя бесплатно.
Закутай лицо полотенцем. Тогда они скоро раскошелятся...
Можно было бы посмеяться над этими советами Джигса, но дело предстояло
серьезное. В том, что мое заявление действительно произвело сенсацию, я не
сомневался. Но через десять дней я должен был лечь в катапульту. Вот что
меня ужасало.
Вскоре явился Годвин вместе с двумя джентльменами.
- Ну и хорошенькую же кашу ты заварил, Пингль! растопырил руки один из
них, лишь только вошел в камеру. Это был директор "Колоссэума". Он долго
не мог успокоиться. - Ах, какие ты убытки причинил мне, когда сорвал свои
гастроли! Но я говорил: "Он вернется".
- А это доктор Вилсон, - представил мие Годвин другого джентльмена,
серьезного сухого человека, затянутого в сюртук. - И не будем терять
драгоценного времени. Господа, дело вот какого рода. Для нас нет никакого
сомнения, что мистер Пингль есть мистер Пингль. Верно и то, что он
проделал в свое время знаменитый прыжок. Теперь он должен повторить его
перед судом...
- Должен,-вздохнул я, сознавая, что заварил кашу.
- Катапульта цела как будто, господин директор? - спросил Годвин.
- В полной исправности, - наклонил голову директор.
- А мистер Клипс? - воскликнул я.
Директор потупил глаза.
- Пока не спрашивайте о нем, Пингль. Есть обстоятельства, мешающие...
Годвин замахал на директора руками,
- Не касайтесь деталей. Необходимо проверить, находится ли Пингль в
форме... Ваша катапульта какую допускает перегрузку?
- Не более полуфунта. Даже меньше...
Годвин в волнении забегал по камере, потирая руки.
- Вот видите... Надо, чтобы вес "Человека легче воздуха" соответствовал
силе пружины катапульты. Осмотрите парня, Вилсон. Раздевайтесь, Пингль...
Мне пришлось раздеться. Все трое осмотрели меня с ног до головы, пощупали
мускулы на руках и на ногах. Доктор измерил меня лентой вдоль и поперек,
что-то пошептал, высчитывая в уме, и подвел научный итог:
- Парень не дотягивает шести фунтов в весе...
- Тогда катапульта забросит его на галерку, - задумчиво произнес директор.
- Придется менять пружину...
- Мы откормим его, - сказал доктор важно. - Диета по моему способу.
Сладости, белки, немного жиров. Массаж всего тела два раза в день.
Постоянный контроль веса. Упражнения на турнике...
- _ Я уже предвидел это и распорядился, - заявил директор.
- Тогда я спокоен, - широко улыбнулся Годвин. - Надо приступать к
тренировке сейчас же...
"Деньги делают все дела", - говорит индусская поcловица. Деньги директора
превратили мою камеру в удивительное сочетание санатория с тренировочным
залом. Арестанты в полосатых куртках принесли сюда точные весы и
установили турник. Облаченный в тепленькую пижаму, я усиленно питался и
занимался собственным взвешиванием. Потом меня массировали; я отдыхал, по
расписанию проделывал упражнения и с удовольствием отмечал, как нарастали
и крепли мои мускулы. Годвин, директор и доктор Вилсон навещали меня
ежедневно.
А там, за стенами тюрьмы, плескалось житейское море, и только глухой
отрывочный шум его доносился до моего слуха. Восторженные почитатели
цирковых трюков присылали мне цветы. Камера становилась похожей на
оранжерею. На мое имя приходили письма и телеграммы, но Джиге имел твердую
инструкцию не тревожить меня корреспонденцией, да я и не имел времени
читать ее. Только раз массажист случайно забыл у меня газету, и я прочитал
о себе.
Редакция передавала как достоверное, что известный миллиардер Хопхар два
года назад купил у дирекции "Колоссэума" всю аппаратуру смертельного
номера "Человек легче воздуха" и несколько раз вызывал желающих повторить
мой прыжок. Но девять смельчаков один за другим разбивались насмерть,
потому что попадали головой в землю, мимо бака. Миллиардеру же, страстному
любителю рискованных видов спорта, очень нравилась такая занимательная
игрушка. Он ищет десятого. Но вот уже год, как на всем земном шаре не
находится человека, решающегося быть подброшенным катапультой. Конечно,
мистер Хопхар ни на секунду не сомневается, что подсудимый совсем не тот
чемпион, который когда-то ухитрился попасть именно в бак. Но мистер
'Хопхар сейчас в восторге, что наконец-то находится десятый смельчак.
Мистер Хопхар внес десять тысяч долларов в общество "Эквитебль", страхуя
жизнь смельчака. Мистер Хопхар не стесняется в средствах. Он принял на
себя все расходы по заседанию суда в цирке "Колоссэум" и сам будет
нажимать кнопку катапульты, которая подбросит именующего себя Пинглем
перед судьей и присяжными на сто двадцать три с третью фута вверх.
Сообщалось, что роковой бак будет наполнен раствором морской соли,
изготовленным в лаборатории химической компании "Горвард Лимитед" по
специальному заказу, и что удельный вес соляного раствора 1,71 при
температуре сорок пять градусов по Фаренгейту.
На одиннадцатый день заседание по делу об убийстве Рольса открылось,
согласно постановлению суда, в помещении цирка "Колоссэум".
Суд расположился на краю арены, которая была ему предоставлена Хопхаром.
Но миллиардер, снявший на этот день цирк у директора, вовсе не хотел
тратить деньги понапрасну, только из любви к смертоубийственной игрушке.
Он сдал суду только арену и отнюдь не сдавал ему остального помещения.
Поэтому публика платила двойные и тройные цены и заполнила все места
"Колоссэума" от партера до галерки.
Когда я вышел на арену в скромной куртке матроса с "Буксуса", присланной
мне в тюрьму одним из товарищей по судну, одобрительный говор пронесся по
цирку. Кое-кто захлопал в ладоши. На галерке закричали:
- Алло, Пингль! Держись смелей!..
Судья зазвонил в колокольчик. Тонкий звук терялся в огромном помещении,
как жужжание одинокой мухи в чистом поле.
Суд разместился комфортабельно в окружении стенографисток, машинисток,
клерков и полисменов. В проходах стояли толпы фотографов и киносъемщиков.
Дирекция дала полный свет. В ложах печати началась давка. Несколько
телетайпов готовились передать подробности процесса в Нью-Йорк, Вашингтон
и за океан. Очевидно, все средства газетной связи были приведены в боевую
готовность.
А перед судом стояли знакомый мне бак с водой и люлька катапульты.
- Заседание возобновляется, - объявил судья. Подтверждает ли подсудимый
свое желание доказать, что он Сэмюэль Пингль?
"Колоссэум" замер, ожидая моего ответа.
- Да, господин судья, я согласен и готов доказать мою личность сейчас же,
- твердым и громким голосом произнес я.
Поднялся Годвин.
- Прошу сделать перерыв. Подсудимый должен переодеться в соответствующий
костюм. Он не может проделать номер в одежде, стесняющей его движения.
В зале шум.
Суд удовлетворяет просьбу защиты. Объявляется перерыв.
Жандармы повели меня за кулисы.
Вот опять я в уборной, через окно которой я удрал когда-то. Какой сложный
путь мне пришлось проделать, чтобы, выбравшись в это окно, быть
приведенным сюда снова через дверь! Судьба явно издевалась надо мной. А
что, если я постараюсь сверху угодить не в бак с водой, а прямо на судью?
Ведь я ловко сверну шею ему, а заодно и себе.
Так думал я, когда молчаливые костюмеры под надзором жандармов одевали
меня в шелковое трико. Они узнали меня, но не проронили ни слова: ведь
посторонним воспрещалось разговаривать со мной. Но я первый нарушил
молчание.
- Послушайте, Годвин, - обратился я к адвокату, наблюдавшему вместе с
директором за моим туалетом, покажите мне мистера Хопхара. Ведь он будет
нажимать роковую кнопку. Мне интересно знать, как он намерен спускать
пружину.
И вдруг невероятный страх овладел мной. А что, если все это подстроено
нарочно? Если неизвестный Хопхар рывком спустит пружину? Если он не умеет
управлять ею? Если они все хотят, чтобы я...
- Не хочу! Не буду! - вдруг закричал я, не помня себя, и вскочил.
- Ах, да посадите его на стул, - услыхал я насмешливый голос.
- Да, да!-кричал я, вертясь в крепких руках Годвина.-На стул меня!
- Мистер Хопхар хочет говорить с вами, - сказал Годвин мне на ухо.
Каково же было мое удивление, когда я увидел миллиардера. Он входил сюда
гордый и независимый. Это был собственной персоной Клипс, безукоризненно
одетый. В булавке его галстука блестел роскошный бриллиант. Клипс строго
посмотрел на меня и вдруг неповторимым движением приподнял свою левую
бровь. Это был призыв к молчанию и осторожности. Я понял, что не следует
сейчас выражать изумление по поводу неожиданной встречи. О, это был
настоящий миллиардер, только грим был мне виден совершенно ясно. Клипс
играл. Он небрежно процедил сквозь зубы:
- Годвин, парнишка в форме? Дайте ему пять капель рому на куске сахару. Он
прыгнет у меня, как бог. Он ободряюще пожал мне руку.
- Ты сделаешь два витка - не больше. Считай до одиннадцати. На двенадцатом
ты уже будешь сидеть в баке. Теперь на манеж. Пусть судья приготовит
зонтик. Мы сделаем на арене бурю в стакане воды...
Я дососал кусок сахару и поднялся.
- Готов.
Конан-Дойль Артур
Ильин Андрей
Шилова Юлия
Контровский Владимир
Вронский Константин
Прозоров Александр