Тэну окс Найре свою Внешнюю Секиру аррума. Это было чудовищным нарушением
Уложений Свода, но у Эгина не было выбора. Если Эгин не вернется к
завтрашнему полудню, Тэн должен взять лодку, достичь аютского корабля,
который по-прежнему торчит на якоре в двух лигах от берега, предъявить
Внешнюю Секиру аррума (а к таким вещицам аютская Гиэннера относится с
ба-альшим уважением) и совершенно искренне объяснить обстановку на Медовом
Берегу. А вслед за этим потребовать от аютцев доставить его в Новый Ордос
столь быстро, сколь это возможно. Ну а в Новом Ордосе Тэн должен идти в
местный Свод Равновесия и докладывать обо всем. И, в первую очередь, о том,
что убийцей аррума Опоры Вещей Эгина стал Багид Вакк. Со всеми вытекающими
отсюда для Багида последствиями.
аютского корабля Тэна могли без каких бы то ни было разговоров нарезать
карнавальными ленточками как варанского соглядатая. Поэтому план Эгина был
очень слаб. Но все же он был лучше чем его отсутствие.
-- это даже не самое главное. В конце концов, не все ли равно тайному
советнику, что сталось с какой-то девкой и каким-то безумцем? Другое дело --
расчет на его, Эгина, офицерский долг (понимает же этот сучий потрох из
какого-такого "вашего ведомства" берутся тайные советники уездов!). Вот,
гляди, сыскался альбатрос-то! А ведь письмо в Пиннарин иначе и не отправишь,
правильно? Так что приходи в гости, дорогой гиазир советник, потолкуем...
Не надо ходить холма. Дерьмо там.
было ни времени, ни желания.
увидел Куха, который с независимым видом уселся посреди дороги, сложив ноги
в "южный крест".
вправду та сила, что мне думается, дождусь.
разговор законченным.
свеженаструганных жердей, медленно выползал другой холм. Широкий,
основательный, серый. А на нем громоздились грязно-желтые бастионы поместья
Багида Вакка.
перед незаметно подкравшимся из наступающей темноты рвом. Ров был тоже
свежий, как и стрелковая вышка, за рвом высился земляной вал, а в валу Эгин
увидел неширокий проем, в котором чернели фигуры нескольких людей.
вала.
стал неспешно выползать перекидной мостик. Свежий, как и ров, как и
стрелковая вышка. С перильцами.
процедил сквозь зубы Есмар.
какой прорезается у офицеров Свода обычно только к сорока годам. У него,
Эгина, прорезался в двадцать восемь.
крякнул. Гнук знал, что в лагере врагов надо держать язык за зубами. До поры
до времени. Пока он, язык, не развяжется в безудержном боевом сквернословии.
А в том, что рано или поздно это произойдет, Гнук не сомневался. Потому что
перед самым выходом из Ваи тайный советник Йен окс Тамма приобнял за плечи
его и Есмара и тихо сказал: "Милостивые гиазиры, вести себя надо очень,
очень спокойно. До тех самых пор пока на нас не нападут в открытую. Либо --
пока я не скажу "С нами нет одного человека". Вы поняли? Если я произнесу
эту фразу, вы должны убивать всех, кого видите. Потому что все, кого вы
увидите, кроме нас троих и Логи будут нашими смертельными врагами."
со мной. И притом при оружии.
предписания, недобро посмотрел на Логу. На Есмара. На Гнука.
алебардами ("Неужели в этом захолустье кто-то умеет обращаться с настоящей
трехлезвийной алебардой?" -- мысленно пожал плечами Эгин) двух не удивление
неплохо экипированных мужиков.
пальцами левой руки он ловко ухватил конюха за ухо и рывком развернул
обратно. Идя на поводу у такой боли, повернется любой.
предвкушении кровавого разбирательства.
на левый носок. -- Мне насрать на то, что ты передашь Багиду. Мне важно,
чтобы впустили всех. Если этого не произойдет ровно через один короткий
колокол...
тяжелые грозовые тучи. Чего-то подобного он и ожидал. Эгин сунул клинок под
самый нос съежившемуся конюху.
через нечеловеческое напряжение аррум Опоры Вещей с его сознанием и волей,
вряд ли он мог исчислить, сколько жизненного ветра сейчас уходит из его тела
через пальцы Эгина и какой силой полнятся сейчас глаза этого страшного слуги
Князя и Истины. Конюх мог лишь бояться. Бояться всего происходящего, и
превыше всего -- невиданного трескучего меча, от близости которого
крохотными иглами кололо лицо и шевелились под черным платком его черные
волосы.
тычка в подбородок. Эгин убрал ногу с его носка и конюх в полном бессилии
начал заваливаться на спину. И тогда "облачный" клинок Эгина ринул вниз.
висевшего у конюха на поясе. Раскат близкого злого грома прокатился по двору
и ушел в небеса -- туда, где и положено обитать грому. А футляр с глухим
треском раскололся на десятки раскаленных докрасна обломков и просыпался на
плиту под ногами Эгина невиданным дождем.
обломки -- красные, трескучие, такие бессмысленные.
доставая льняную тряпицу.
"облачный" клинок. А самое плохое то, что повторить сегодня такой же трюк он
сможет только один-единственный раз. Пар-арценц мог бы и трижды, и
четырежды. Он, аррум, нет.
осажденную крепость. И притом крепость, уже выдержавшую одну осаду.
на Сером Холме. Две наспех засыпанные землей огромные канавы, наискось
пересекавшие мощеный добротными каменными плитами двор, свидетельствовали о
том, что твари выходили здесь на поверхность. И, судя по бурым пятнам
засохшей крови на уцелевших плитах, пожали здесь знатную жатву жизней. Одна
из стен, которые на Сером Холме были сложены из больших блоков обожженной
глины (язык как-то не поворачивался назвать их кирпичами), просела и
разрушилась почти на всю свою немалую длину. Ничего не осталось от конюшен и
от южной башни. Две неплохих лошади и три мула (одним из которых был тот, на
котором Эгин прибыл в Серый Холм) топтались у импровизированной коновязи,
наспех устроенной близ развалин конюшни.
на вынесенных из бойниц балках, которых Гнук насчитал девять, а более
образованный Есмар одиннадцать, на всех балках болтались голые окровавленные
тела. Весело, страсть как весело и беззаботно живет народ Серого Холма!
из уцелевших -- и печально завыл. Похоже, рычать и переубеждать своих хозяев
у него, как и у Куха, не было сил. Будь что будет.
господского дома, к которому слово "дом" было применительно лишь с огромной
натяжкой (больше подходили "форт", "бастион" и, лучше всего, "тюрьма"),
тусклой красной тряпкой из темноты проявилась фигура главного конюха,
Акунин Борис
Сертаков Виталий
Русанов Владислав
Корнев Павел
Свержин Владимир
Конан-Дойль Артур