Мотоцикл, кстати, Андрею еще только предстояло отыскать. Техники перебросили
его в Кедлмар часом раньше, оставив в условленном месте возле дороги.
на пути возвышенность справа.
дорогу. Вдоль обочины тянулись заросли местного развесистого кустарника,
похожего на низкорослые ивы.
остальных, стелющих свои длинные изогнутые ветви по земле, был похож на
голову панка. Когда Андрей попробовал раздвинуть его ветви, он обнаружил на
них внушительные шипы. Теперь ему стало понятно, почему техники из Статуса
сочли этот куст надежным укрытием. Куст не только внешне напоминал Сида
Вишеса, но и характером был с ним схож.
натянуть на руки плотные кирзовые рукавицы, которыми предусмотрительно
снабдили его в Статусе.
заставил Андрея даже на секунду усомниться в том, что это у него получится.
За три дня, проведенные в компании с Дейлом, он научился доверять своему
напарнику. Теперь Андрею даже не нужно было его о чем-то спрашивать - когда
ситуация того требовала, Дейл сам приходил на помощь. Все получалось
автоматически, само собой. Андрей словно бы не учился чему-то заново, а
всего лишь вспоминал былые навыки, которыми когда-то владел в совершенстве.
улыбнулся и, оттолкнувшись ногой от земли, уверенно направил машину вперед.
которого стояли казармы танкового батальона "Кейзи". Сейчас он находился
примерно на полпути от Сабатадо своей части, а значит, ехать ему еще часа
два, не меньше. Если в дороге его ничто не задержит, то он успеет как раз к
обеду...
думать как военный, достаточно оказалось форму на себя натянуть. Даже без
портупеи.
прижаться к обочине, чтобы пропустить большие крытые брезентом грузовики,
ехавшие в сторону Сабата. На дверце кабины одного из них была нарисована по
трафарету эмблема внутренней стражи, и офицер, сидевший в кабине рядом с
шофером, окинул подозрительным взглядом притормозившего у обочины
мотоциклиста. Однако машина, не останавливаясь, проследовала мимо.
строевой службы традиционно не любили тех, кто служит во внутренней страже,
считая, что стражи выполняют полицейские функции, не свойственные военным.
Те, в свою очередь, относились к строевикам с подчеркнутым презрением, как к
пушечному мясу, лишенному собственных мозгов и способному только выполнять
приказы командиров. По гамбургскому счету, правы были и те и другие. И все
же обычному солдату-строевику трудно было представить себе человека, который
добровольно пошел бы служить во внутреннюю стражу. И сержант Апстрак
придерживался на этот счет точно такого же мнения. Все стражи, с которыми
ему приходилось встречаться, вне зависимости от звания и срока службы,
отличались повышенной нервозностью и патологической подозрительностью. Глаза
их постоянно бегали по сторонам, ни на секунду не встречаясь со взглядом
собеседника, а произносимые фразы были отрывисты и невразумительны, словно
каждый из них опасался сказать что-нибудь лишнее, не предназначенное для
чужих ушей.
представителями некой изолированной от всего остального общества касты,
которых все ненавидят, но одновременно и боятся. Так по крайней мере
представлял себе их взгляд на окружающий мир Андрей... Или Дейл... Разницы в
том, чья именно это мысль, не было. Да и быть не могло. Способность Андрея
выполнить порученное ему задание целиком и полностью зависела от того,
насколько полно сможет он отождествить себя с агентом Статуса Дейлом
Колтрейном, место которого он занял, и сержантом Джаггом Апстраком, роль
которого ему предстояло играть. Он не должен постоянно напоминать себе, кто
он такой в Кедлмаре, он просто обязан думать и чувствовать, как тот, за кого
он себя выдает.
версии, сводившейся к тому, что все нити власти в Кедлмаре в конечном итоге
стягиваются к Управлению внутренней стражи. Однако, как и предполагал Дейл,
подтверждений этой теории найдено не было. Служащие внутренней стражи были
такими же исполнителями чьей-то тайной воли, как и все остальные граждане
Кедлмара. Разве что возможностей заявить о себе у них было чуть больше. И
тем не менее на служащих любого из подразделений внутренней стражи
распространялось то же правило, что и на все остальное население Кедлмара:
дольше и спокойнее живет тот, кто четко выполняет приказы, не задавая при
этом никаких вопросов.
развалины каких-то строений. Что особенно поражало Андрея, так это огромные
кучи хлама в канавах вдоль обочин дороги. Казалось, в них были представлены
все виды и типы мусора, какие только можно себе вообразить, начиная от
ржавых остовов разбитых автомобилей и заканчивая гниющими останками каких-то
животных.
дороги потянулись возделанные поля. Только теперь в мусоре рылись рекины -
животные, внешне напоминающие земных собак, но отличающиеся на редкость
злобным и неуживчивым нравом. Даже между собой они то и дело вступали в
ожесточенные схватки, до крови прокусывая противникам жесткую, свисающую
широкими складками кожу, похожую на кирзу. А уж проезжающий мимо мотоцикл
вызвал у рекинов просто-таки пароксизм безумной ярости, и они с дикими
завываниями бросались следом за тарахтящей машиной, выплевывающей на них
клубы зловонных выхлопов. Кроме всего прочего, рекины были еще и невероятно
настойчивы. Они преследовали мотоцикл до тех пор, пока не падали, обессилев,
на дороге. Андрею то и дело приходилось поднимать ноги, чтобы избежать
хватки мощных, как у бульдогов, челюстей. От укусов его спасало только то,
что звери были голодными, а потому и не особо прыткими.
длинноносые слады - вьючные животные, похожие на одногорбых верблюдов с
короткими хоботками, которыми они заталкивали себе в рот клочья травы и
пучки сухих прутьев. Обычно они стояли поодиночке где-нибудь возле межи,
неторопливо и флегматично пережевывая свою незатейливую пищу. Нападения
рекинов они не опасались. Надежной защитой служила спадам как жуткая вонь,
испускаемая в момент испуга, так и длинные, покрытые мозолистыми наростами
ноги, удар которых мог стать смертельным не только для рекина, но даже и для
человека.
небольшую убогую деревеньку, все десять домов которой стояли почему-то по
одну сторону дороги. Но это были не стражи, а обычный разъезд - офицер и
двое солдат. Молодой невысокий лейтенант сидел в коляске стоявшего на
обочине мотоцикла. Запрокинув голову, он лениво потягивал папиросу, пуская
струи голубоватого дыма в сторону неба, которое к тому времени уже начало
проясняться. Один солдат сидел на корточках возле переднего колеса
мотоцикла, положив автомат на колени. Другой, перепрыгнув канаву, лениво
пританцовывал на траве - в ухо у него был вставлен наушник, провод от
которого тянулся к спрятанному в карман куртки плейеру.
голову. Солдат, сидевший на корточках, не спеша поднялся на ноги и поправил
ремень автомата на плече.
военный, махнул рукой, разрешая проезжать не останавливаясь.
дел не было. Он вообще не собирался в него заезжать, рассчитывая сразу же у
въезда в Афтер свернуть налево. Однако обе дороги оказались перекрыты
небольшими переносными шлагбаумами, на которых красовались огромные
перечеркнутые крест-накрест синие круги - знаки "Проезд воспрещен". Чуть в
стороне стояли два армейских грузовика с эмблемами внутренней стражи и
несколько мотоциклов.
них дисциплина была построже, чем среди военных, - никто просто так без дела
не прогуливался. Строй рядовых стоял возле каждого шлагбаума. Приставленные
к ним офицеры, не тратя времени попусту, занимались с подчиненными строевой
подготовкой. Тяжелые автоматические винтовки порхали в руках бойцов изящно и
легко, подобно летающей трости в руках факира.
темно-синий мундир с широкими фалдами и отороченным светло-серым бархатом
стоячим воротничком, выбежал на середину дороги и повелительным жестом
вскинул левую руку вверх.
оперся на отставленную в сторону ногу. Левая рука его продолжала сжимать
руль мотоцикла. Правую он положил на бедро. Он выполнил приказ и теперь с
независимым видом ждал дальнейших действий со стороны щеголя с капитанскими
треугольниками на карманах.
мотоцикла и представиться старшему по званию. Но, с другой стороны,
положение о патрульной службе предписывало командиру патруля представиться
тому, кого он останавливал.
понять: сержант не двинется ему навстречу. Стиснув зубы так, что побелели
скулы, капитан засунул большие пальцы за широкий ремень из натуральной кожи,
Адамов Григорий
Посняков Андрей
Свержин Владимир
Херберт Фрэнк
Ковальчук Вера
Орловский Гай Юлий