read_book
Более 7000 книг и свыше 500 авторов. Русская и зарубежная фантастика, фэнтези, детективы, триллеры, драма, историческая и  приключенческая литература, философия и психология, сказки, любовные романы!!!
главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

Литература
РАЗДЕЛЫ БИБЛИОТЕКИ
Детектив
Детская литература
Драма
Женский роман
Зарубежная фантастика
История
Классика
Приключения
Проза
Русская фантастика
Триллеры
Философия

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ

АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ

ПАРТНЕРЫ



ПОИСК
Поиск по фамилии автора:


Ðåéòèíã@Mail.ru liveinternet.ru: ïîêàçàíî ÷èñëî ïðîñìîòðîâ è ïîñåòèòåëåé çà 24 ÷àñà ßíäåêñ öèòèðîâàíèÿ
По всем вопросам писать на allbooks2004(собака)gmail.com



равноправие, права человека, ах, черт тебя подери, права человека, таких
мы знаем; он сунул руку в карман брюк - такая могла довести до полного
подчинения, превратить мужчину в жалкую тряпку: так предавались военные
тайны, гибли государства, маленькому Готлибу это было отлично известно, -
Юдеян нащупал в кармане мягковато-шершавый, нежно-твердый футляр, он, как
мышь, скользнул в руку, футляр с пистолетом, взятым у Аустерлица.
Автомобиль промчался мимо воды и подъехал к какому-то храму, стоявшему у
озера. Не живет ли здесь богиня любви? Может быть, она обитает в этом
парке? Небо заволокло, деревья стали синими, это была синева долины
смерти, цвет, испугавший Юдеяна уже раньше, когда он подлетал к Риму;
каким верным был германский лес: бесшумно, как этот автомобиль, ступали
ноги в военных сапогах по лесной почве, покрытой мхом и хвойными иглами, а
друг его шел впереди сквозь кустарник, где расстреливал свои жертвы
"Черный рейхсвер"; вороны кричали о предательстве: враг-враг-враг, рука
Юдеяна стиснула пистолет, и тело друга скатилось в лощину; враг-враг-враг
- каркали вороны с верхушек суковатых дубов; в поле травушка шевелится,
полюбилась смугла-девица, тоска-тоска-тоска по родине" нет, эта рядом - не
смуглая, она черная, как эбонит, эта заморская девка, вероятно еврейка,
даже наверняка еврейка, предательница, низшая раса, она улыбается,
улыбается теперь во весь рот, красный как кровь, она смеется над ним, и
лицо у нее алое как кровь, белое как снег, не совсем белое, почти как снег
белое, как снег там, дома, в немецком лесу, и трупы там были белыми как
снег, а здесь парк был синий, и эта синева заморского парка, синева
итальянского кустарника, эта полная гнетущей тоски, смертельная, пышная
синева римских деревьев, стала ему невыносима. Лошадиные силы мчали его в
ущелье ада. Он резко приказал шоферу с солдатской выправкой, сидевшему
почти неподвижно, ехать назад на виа Венето, к месту отправления, к
арийским истокам, может быть к Еве. Дверь бара была уже открыта, красавцы
официанты суетились в своих красивых лиловых фраках вокруг осиротелой
кассы. Юдеяну хотелось выгнать Лауру из машины, шофер стремительно рванул
дверцу и образцово вытянулся, а Лаура все еще медлила и улыбалась - узкая
талия, длинная шейка, она улыбалась - черная, как эбонит, алая как кровь,
белая как снег, она улыбалась своей волшебной улыбкой, на этот раз полной
ожидания, и он назначил ей свидание на вечер. Лаура, улыбаясь, шла к
кассе, уже на ходу успокаивая гнев владельца бара. Бедная девочка не была
сильна в расчетах, и странное поведение нового поклонника сулило ей
многое.
Оба в черном, оба бледные, словно силуэты в театре теней - а солнце
ярко светило в окно, - стояли они друг против друга он в черной одежде
священника, она в черном траурном платье; бледен был он потому, что
страшился и не решался войти в ее комнату, и она стояла бледная: ее
испугал его вид. Еве было мучительно видеть его в ненавистной форме той
власти, которая состояла, по ее убеждению, в постыдном союзе с еврейскими
подонками, заокеанскими плутократами и большевистскими хитрюгами и
содействовала разрушению - может быть, навсегда - возвышенной мечты о
тысячелетней империи, мечты об осчастливленном арийцами человечестве и о
германском господстве. Теперь она уже привыкла к тому, что измена
предстает перед ней с дерзко поднятой головой. Германские женщины
бесстыдно разгуливали под руку с неграми, а предатели становились
министрами. К этому она теперь привыкла. Она привыкла слышать слова,
подсказанные слабостью и эгоизмом, даже от националистически настроенных
немцев, примирившихся со всем, - вероятно, они тайком плевались, но все
извлекали выгоду из переменившихся обстоятельств. Но ее сын? Родной сын -
и вдруг в лагере предателей, сын - в бабьем балахоне враждебных рейху
римских попов, он - в союзе со всей этой кликой, с людьми без роду и
племени, точно какой-нибудь еврей. Это не просто рана, причиняющая горькую
боль, не только пожар в сердце, это и обвинение и упрек ей самой. Откуда
взялось это негодное семя? Родословная Евы велась тщательно, в ее арийском
происхождении не могло быть и тени сомнения. И все же она не уберегла
Адольфа от измены. Она отдала его в нацистскую школу и все же не уберегла
от измены. Школу развалили, и он изменил, он предал в трудный час
испытания дело своих родителей. Предателей судят. Их вешают на деревьях и
на фонарях. А на грудь им прикрепляют табличку с позорной надписью. Разве
Ева не должна указать Адольфу на дверь? Между ними не осталось ничего
общего, но все-таки он ее сын, плоть от плоти ее, чужим его делает только
эта ханжеская одежда; он сам приковал себя к кресту, к неарийскому учению,
пришедшему из страны иудеев, крест висел поверх его одежды, висел на цепи,
которая сковывала Адольфа, он пришел к ней в обличье врага, он вовсе не
был тем отпрыском, какого ей хотелось иметь, - ни продолжателем дела
предков, ни мстителем за поруганное дело, но он ее сын; она рано отдала
его в школу, чтобы он стал мужчиной, а он стал бабой, ее охватила
слабость, и она не указала предателю на дверь. Она холодно спросила: "Что
тебе надо?" И он - сердце его усиленно забилось, а волнение сковало язык -
еле выговорил: "Навестить тебя", как будто стоило только взять стул,
сесть, поболтать немного, и каждый тут же признает правильность пути и
образ действия другого, но она не намерена предложить ему стул и уделить
часок своего материнского внимания. Она снова повернулась к окну и снова
уставилась на гору пустых бутылок, которые поблескивали в лучах солнца,
как бы посылая ей пьяные приветы, и до нее снова донеслись чуждые и
раздражающие негритянские песенки поварят.
- Отец в Риме, - сказал Адольф.
- Постарайся не попадаться ему на глаза, - пробормотала она, - он попов
терпеть не может.
- Я его видел, - сказал он. И неловко добавил: - В тюрьме. - Вот оно,
то слово, которое вывело ее из неподвижности. Вот оно - спасение,
оправдание, ее желание исполнилось, это слово знаменовало героизм и
героический пример. Юдеян в тюрьме, его арестовали, позорный приговор
сохранил свою силу, и приговор будет приведен в исполнение, Юдеян попадет
в Валгаллу, и их брачный союз снова получит оправдание.
- Где он? - воскликнула она. И когда Адольф ответил, что не знает, она
схватила и стала теребить его ненавистную одежду. - Говори, говори же.
И тогда он рассказал ей о встрече в подземелье, умолчав о том, как
Юдеян использовал яму для самого несчастного заключенного, и Ева сначала
не поняла, о какой тюрьме и о какой крепости, к тому же папской крепости,
он говорит. Разве папа Римский арестовал Юдеяна? Она не поняла, в какие
ямы нырял он, чтобы вынырнуть свободным человеком, изысканным господином,
этот не обритый наголо посетитель темницы; и, когда ей стало ясно в общих
чертах, что произошло в подземелье, она почувствовала, что ее одурачили: а
она-то не выходила из комнаты и скорбела о герое! И она гневно
расхохоталась - эта нордическая Эриния - и обозвала их трусами, и сына и
супруга, этих тюремных экскурсантов, игравших в тюрьме друг с другом в
прятки. Нет, тюрьмы - не для туристов, тюрьмы - для осужденных, в тюрьме
или ты убиваешь, или тебя убивают. Сейчас еще не время осматривать
достопримечательности тюрем в этом городе, который Юдеян мог бы в былые
дни сровнять с землей.
- И папу Римского он мог повесить, и крепость папскую мог бы взорвать,
- кричала она сыну, который, дрожа, стоял перед нею, - он мог повесить
папу, он был слишком глуп, чтобы это понять, или слишком труслив,
вероятно, он уже тогда стал на путь предательства, а фюрер ни о чем не
знал, фюрера обманывали все и скрыли от него, что папу Римского следует
повесить.
Она бесновалась, словно фурия. Может быть, ему преклонить колени и
молиться? Помолиться, чтобы ей простились все эти греховные, слова? Он
сказал:
- Успокойся же, мама, - и почувствовал, как нелепо прозвучали эти слова
в ответ на ее упреки и ее неистовства. Вначале Адольфу почудилось, что
мать одержима дьяволом, но вера его была не настолько сильна, чтобы он
поверил в действительное существование дьявола. Дьявола, конечно, не
существует, говорил он себе, значит, мать одержима не дьяволом, а
дьявольской идеей. Но каким заклинанием бороться с идеей, чем укротить
такую одержимость? Этого он не знал. Он был бессилен. Он подумал: Зигфрид
прав. Мы не можем понять друг друга. Он хотел уйти, уже пора было уходить,
но ему стало жаль ее. Он чувствовал, что она страдает. Он чувствовал, что
она горит в пламени своих идей и носит ад в своей душе. Не нужно было
никакого дьявола. Она сама себе дьявол и терзает свою душу и тело. Ему
хотелось помолиться за нее, но в это мгновение он не чувствовал подлинной
веры.
Юдеян пришел. Он заполнил собой комнату. Коренастый, грузный, точно
бык, он заполнил всю комнату. Тесная комнатка стала еще меньше. Она словно
съежилась. Казалось, стены стремятся сдвинуться, а потолок опуститься на
пол. Юдеян подошел к Еве. Он обнял ее и сказал:
- Ты скорбишь, ты в трауре?
Ева сказала:
- Я скорблю.
А сама думала: он пришел, он пришел, но все же не из Валгаллы. Он
сказал:
- Я знаю все. - И подвел ее к кровати. Она опустилась на постель, он
сел рядом. Юдеян оглядел комнату, тесную комнатушку с окнами во двор, он
слышал доносившуюся из кухни негритянскую песенку, видел фибровый чемодан,
вместительный и дешевый, и вспомнил кожаные сундуки, которые были у них
прежде. Он сказал:
- Виноваты евреи.
И она отозвалась:
- Евреи.
Она посмотрела на своего сына в одежде священника: тот стоял в лучах
яркого солнца, черный, пыльный, потрепанный; цепь, на которой висел крест,
он намотал на руку и выставил крест вперед, навстречу родителям, он был
бледен, и чудилось, будто он молится. Юдеян сказал:
- Было предательство.
И она откликнулась:



Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 [ 26 ] 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
ВХОД
Логин:
Пароль:
регистрация
забыли пароль?

 

ВЫБОР ЧИТАТЕЛЯ

главная | новости библиотеки | карта библиотеки | реклама в библиотеке | контакты | добавить книгу | ссылки

СЛУЧАЙНАЯ КНИГА
Copyright © 2004 - 2024г.
Библиотека "ВсеКниги". При использовании материалов - ссылка обязательна.