Чтение 26–й страницы книги ~Зеленые двери Земли~

- Ясно. Сдавать, значит, по инвентарной описи: "Кресла мягкие - две
штуки, дельфин по кличке Уисс - одна штука, профессор Панфилов - один..."
А что за чрезвычайные обстоятельства, можно поинтересоваться?

- Можно. Дельфины в последние дни повсеместно отказываются загонять
рыбу, покидают ШОДы в массовом порядке. Дельфиньи стада уходят от берегов
в открытое море. Государственный план по отлову морской и океанической
рыбы под угрозой срыва. На ноги поднят весь аппарат Д-центра. Это
результат ваших экспериментов, - добавил Карагодский, значительно понизив
голос. - Моя задача - как можно скорее принять конкретные меры...

А Пан забыл о споре, гнев слетел с него, как шелуха: он замаячил по
привычному маршруту между тахтой, столом и дверью, бормоча:

- Даже так... Это уже серьезно... Хотя и следовало предполагать...

- Я жду, Иван Сергеевич, - процедил Карагодский, поджав губы.

- Чего? Чего вы ждете? Объяснения причин? Да они перед вами как на
ладони, причины эти, вы их только не хотите принимать. Представьте на
минуту себя дельфином в вашем собственном ШОДе, где вас, академика,
какие-то существа учат гонять рыбу, и только. Сначала вам будет даже
забавно, а потом, потом захочется настоящего дела. И еще поройтесь в
памяти, не произошло ли за прошлые дни чего-либо из ряда вон выходящего?

- Это в Атлантике?

- Когда надо, вы удивительно догадливы. Что вы будете делать на месте
дельфина, если вдруг выясните, что сотрудничество с человеком не только
скучно, но и опасно?

- Довольно. Надо действовать, и незамедлительно. От нас ждут реальной
помощи. Я Пришел поставить вас в известность, что с сегодняшнего дня я
вступаю в права руководителя экспедиции... Если вы не согласны...

- Согласен. Вступайте. Передаю вам корабль, аппаратуру, себя, своих
сотрудников... Одна тут закавыка... Не знаю, под каким номером числится
этот предмет в вашей инвентарной книге - "дельфин по кличке Уисс", - так
вот, вышеназванный дельфин исчез. В неизвестном направлении. И, судя по
всему, вряд ли сюда возвратится.

- Вы... вы это серьезно?

- Вполне.

Карагодскому стало жарко, несмотря на открытые иллюминаторы. Он
почувствовал, что воротник рубашки слишком туго стягивает шею.

- Вы... вы ответите за это. Это все ваши штучки. Вы подучили Уисса,
всех этих клейменых атаманов... поднять бунт... против ШОДов, против
ДЭСПа, против моего дела... Вы ответите...

- Да. Я отвечу. Отвечу громко и внятно на все вопросы, которые мне
зададут. Потому что у меня есть на них ответы... А вот вам отвечать будет
нечего. Вы заблудились, Карагодский. Вы так часто прикрывали важными
словами свои личные выгоды, что сами поверили в свою незаменимость и
всемогущество. Вы представляли хорошие отчеты и победные рапорты, хотя
дела шли отнюдь не блестяще. И делали вы это не по глупости или
ограниченности: это еще можно простить. Нет, вы видели и чувствовали
нарастание тревожных симптомов, но, оберегая свой авторитет и опять же
личные выгоды, пытались решить проблему тайно, кустарно, в кулуарах, без
огласки. Вы и сейчас готовы на все, лишь бы выгородить себя. И закатываете
истерики по поводу "краха" экономики. Будет вам. Не на одних дельфинах
стоит она. Собственного краха боитесь вы, вот чего...

За трое суток до этого разговора, пролетая над Саргассовым морем, пилот
рыборазведчика "Флайфиш-131" Фрэнк Хаксли услышал сильный удар грома. Он
удивленно посмотрел вверх, в ослепительно чистое, дочерна отлакированное
ночное небо, увешанное пышными гроздьями южных звезд, и спросил через
плечо радиста:

- Бэк, ты слышал? Что это могло быть?

- Не знаю. Метеор, наверное, глянь вниз...

Они летели низко, и Хаксли хорошо разглядел подчеркнуто-белый на черной
воде опадающий фонтан светящегося пара.

- Запиши в журнал координаты. Надо сообщить в Службу Информации. Может
быть, какому-нибудь доке пригодится...

- А, не стоит, - зевнул радист. - Мало ли всякой всячины с неба падает.
Все записывать - бумаги не хватит...

- Тоже верно, - согласился Фрэнк. - Вот если бы хороший косяк скумбрии
попался - это другое дело.

- А тунца не хочешь больше? - сострил Бэк.

Оба расхохотались.

"Флайфиш" развернулся и взял курс на Базу.

Воронка крутящейся тьмы затягивала в свою пасть все - живое и неживое.
Слепые ураганы и смрадные смерчи клокотали вокруг. Но оттуда, из этого
клокочущего ада, тянулась ввысь хрупкая светящаяся лестница, и одинокие,
отчаянно смелые зумы с неистовыми глазами, борясь с ветром и собственным
бессилием, скользя и падая на дрожащих ступенях, поднимались по ней. Их
жизни хватало на одну-две ступеньки, но они упорно ползли вверх, и их
становилось все больше. Они протягивали друг другу руки и переставали быть
одиночками, и слитному движению уже не могли помешать ураганы, и все
тверже становилась поступь...

Алая молния ударила в глаза - это взвилось над зумами полотнище цвета
огня. Еще клокотала темная бездна, еще ревели ураганы, еще метались
смерчи, но пылающий флаг надежды зажигал звезды, созвездия, галактики, и в
последнем торжествующем многоголосом аккорде вспыхнула вся вселенная...

Уисс кончил рассказ. Каждый нерв его тела дрожал, заново пережив мощь,
тоску и радость цветомузыкальной поэмы зумов. Уисс старался воспроизвести
ее возможно точнее, во всем богатстве необычных оттенков и странности
чуждых образов и рисовал этот неожиданный параллельный мир таким, каким он
предстал перед ним в ту счастливую ночь озарения в акватории.

И он, кажется, достиг того, чего хотел, - Бессмертные молчали,
погруженные в увиденное и пораженные им. Уисс не торопил. Он знал на
собственном опыте, как нелегко все понять и принять.

Они лежали на густо-синей поверхности Саргассова моря в традиционной
символической позе Вечного Совета - соединив клювы и разбросав лучами
точеные длинные тела, так что казались сверху большой звездой.

Уисс давно уже не был здесь, в Центре Мира, где рождается и откуда
начинает раскручиваться колоссальная спираль теплых течений. Отсюда дэлоны
управляли Равновесием, отсюда при необходимости замедляли или ускоряли
вековые биологические ритмы Мирового океана, устраняли нежелательные
возмущения в биоценозах - достаточно было заложить нужный молекулярный
шифр в генетическую память саргассов, и бурые клубки, как живые мины,
уплывали по тайным дорогам течений туда, откуда пришел сигнал опасности, и
через рассчитанный ряд поколений Равновесие восстанавливалось.

Бессмертные молчали, но Уисс умел ждать. Он оглядывал горизонт световым
зрением, пока звуковая сетчатка отдыхала, - привычка, полученная от
двухлетнего контакта с зумами.

Солнце стояло точно в зените и обрушивало на море золотой ток
тропического зноя. Вода была прозрачна до невидимости и воспринималась
только как плотная прохлада. В ее толще неторопливо поворачивалось,
покачивалось, всплывало буйное разнообразие саргассовых водорослей - от
небольших бурых шаров, щедро инкрустированных серебряными пузырьками
воздуха, до многометровых островов зеленовато-коричневой волокнистой
массы, над которыми радужными бабочками вспыхивали летучие рыбы.

Наконец Сасоис произнес древнюю формулу начала:

- Готовы ли все быть Одним, ставшим после Двух?

Синие знаки были ему ответом.

Меланхоличный Асоу долго поскрипывал и ворочался, прежде чем начать.
Наконец заговорил, осуждающе посвечивая в резкие глаза Уисса:

- Я, Асоу, говорю от имени Созерцания. Я был против, когда ты уходил к
зумам, Уисс. Я был против, но меня не послушали, и ты ушел. И вот ты
вернулся, и я оказался прав.

- В чем ты прав, белозвездный?

- Ты болен, Уисс. Ты слишком долго был у зумов, и они заразили тебя. Я
знаю твою болезнь. Эту болезнь называли когда-то безумием суши. Когда
дэлон заболевает этой болезнью, его тянет к земле. Он выбрасывается на
камни и погибает.

- Почему ты решил, что я болен? Меня не тянет к скалам.

- Все, что ты показал нам, - бред. На суше не может быть разума. На
суше могут существовать только низшие формы жизни.

- Но я же показал вам МЫСЛЬ! Она принадлежит зумам, а не мне!

- Ты ошибаешься. Это говорили не зумы, а твоя болезнь. Тебе приснились
все эти странные и нелепые видения, они существуют только в твоем
воображении. Много веков слежу я за мировым биофоном, но нигде и никогда
не встречал даже намека на разумную деятельность зумов. Скорее, наоборот,
нам приходится все чаще и чаще вмешиваться в биосферу, чтобы восстановить
уничтоженное ими. Они нарушают Равновесие, а ты говоришь о Разуме. Ты
просто болен.

Уисс хотел было возразить, но Асоу раздраженно зажег красный знак,
давая понять, что спорить бесполезно. К счастью, Хранитель Первого Луча
имел право только на один глот, но этот глот был против.

Осаус ворвался в спор, даже не дождавшись, пока Первый погасит сигнал
голосования.

- Я, Осаус, говорю от имени Действия. Когда Уисс уходил к зумам, я
отдал свои два глота ему. Я был за, потому что надеялся, что Уиссу удастся
найти способ приручить этих опасных животных. Я говорю - животных, я не
верю ни единому цвету из того, что показал Уисс. Ты говоришь, что зумы
разумны, Пятый? Но их тело такое несовершенное.

- У них иной разум, чем у нас, белозвездный. Они создают машины,
которые искупают несовершенства их тела и помогают добывать пищу...