Чтение 26–й страницы книги ~Будни и месты профессора Плотникова~

стоило платить за него ценой непреходящего душевного одиночества?"

- Безответственный эксперимент, если не сказать преступный, - бросил
Клинч в лицо Ольсу.

- Ну, это уж слишком, - остановил Председатель. - И все же... Вы
понимаете, что наделали, Ольс? Видите матрицу? В ней около пяти миллионов
заявок на бессмертие. А сколько еще будет! Сможете их удовлетворить?

- Конечно, нет. Меня интересовал принцип, и он подтвержден. А
массовое производство, конвейер бессмертия - этим пусть займутся другие.
Не требовали же от супругов Кюри постройки ядерных реакторов?

- Один бессмертный на десять миллиардов живущих... И кто же этот
счастливец, окруженный всеобщим вниманием? - поинтересовалась Марта.

- Счастливец? - Ольс натянуто улыбнулся. - Да просто
среднестатистический холостяк, отобранный из массы компьютером.
Представляете, его пришлось еще уговаривать!

- Кстати, никто не просит бессмертия для себя, - заметил
Председатель. - Вот, послушайте... "Мой отец всей своей жизнью заслужил
бессмертие...", "Я люблю ее и хочу, чтобы она никогда не умирала...",
"Прошу о бессмертии для моего учителя..." Что им ответить, Ольс?

- Надо сказать правду. Проводится единичный эксперимент и до
внедрения его результатов еще далеко. Но со временем бессмертие станет,
как говорится, делом техники.

- Как вы это себе представляете?

- В первую очередь следует обессмертить гениев, их немного. Затем
выдающихся людей...

- А остальных?

- Бессмертие для всех - утопия. Да и нужно ли увековечивать
посредственность?

- И кто же возьмет на себя смелость отказывать в бессмертии? -
спросил Председатель.

- Компьютер. Еще в двадцатом веке ввели коэффициент
интеллектуальности. Если взять его за критерий...

- Но это же ужасно, - не выдержала Марта. - Насильственно разлучать
близких людей?

- А смерть не разлучает?

- Создать касту бессмертных, - покачал головой Председатель, - к чему
это приведет?

- Бессмертием станут злоупотреблять, - взволнованно проговорил Клинч.
- Ради него пойдут на тягчайшие преступления, будут готовы заложить душу.
Общество, как система, утратит устойчивость. Но если бы удалось сделать
бессмертными всех...

- Увы, - нахмурился Председатель, - в таком случае человечество было
бы вообще обречено. Смена поколений - непременный стимул развития. Без нее
неминуемы застой и деградация.

- Этот ваш Бессмертный законченный эгоист, - не к месту сказал Клинч.
- Чувствует себя чуть ли не богом. Взгляд отсутствующий, словно вокруг не
люди, а...

- Уж не завидуете ли вы ему? - ахнула Марта.

Клинч побледнел.

- Что-о?! Я завидую? Да как вы могли подумать... Впрочем... Неужели
вы правы? Тем хуже для меня!

- Для всех нас, - уточнил Председатель.

Зарево встало на пути. Пройдя несколько кварталов, он увидел горящий
дом. Пожарные тщетно пытались сбить пламя струями пены.

Женщина рвалась сквозь оцепление.

- Пустите меня, там моя дочь!

Взгляд женщины скрестился со взглядом Бессмертного.

- Спасите ее! Спасите!

Он медлил.

- Будь проклят! - плюнула женщина, задыхаясь от слез и ненависти. -
Бессмертный трус!

Он не ответил. Ступил вперед. Дохнуло жаром.

- Стойте, - крикнул кто-то несмело.

- Это же Бессмертный! - ответили ему.

Сжалось сердце. Но стало вдруг так хорошо и легко, как никогда,
прежде. Он улыбнулся людям, не скрывая торжества: бремя бессмертия не
сломило его! Затем бережно снял с головы серебристый обруч и осторожно,
точно хрупкую драгоценность, положил на землю. А потом, не оглядываясь,
шагнул в жерло огня.

СВЯТОЙ

- А в бога вы верите? - спросил Плотников Иванчика.

- Шутите, Алексей Федорович! - оскорбленно взметнулся тот.

И Плотников припомнил разговор с ленинградским профессором Шпаковым,
специалистом по научному атеизму.

Разговор этот происходил в доме похожей на амазонку философини,
которая, по ее словам, коллекционировала будд и интересных людей. Будды во
множестве населяли массивный сервант, а интересных людей она сводила друг
с другом и молча сопричаствовала их беседам, подогреваемым вещественным
компонентом ее гостеприимства.

- Как вы относитесь к проблеме существования внеземных цивилизаций? -
спросил Алексей Федорович.

- Положительно, - ответил профессор Шпаков.

- А к проблеме искусственного интеллекта?

- Так же.

- Представим себе, - продолжал Плотников, - что одна из цивилизаций,
назовем ее первичной, послала к удаленной необитаемой планете космический
корабль с...

- Роботами, - подсказал Шпаков.

- Не совсем так. Слово "робот" дискредитировало себя, став символом
тупого повиновения.

- Но другого термина нет!

- Будем иметь в виду носителей искусственного интеллекта. Осваивая
планету, они образовали своего рода вторичную цивилизацию. А затем
произошло событие, нарушившее связь между первичной и вторичной
цивилизациями, причем последняя продолжала существовать, но уже вполне
автономно.

- Любопытно... - заинтересовался ленинградский профессор.

И Плотников, как ему показалось, захлопнул ловушку:

- Так, может быть, ученый, создавший носителей искусственного
интеллекта, буде теперь они и не догадываются о своем искусственном
происхождении, есть не что иное, как бог? Ведь он положил начало, подумать
только, целой цивилизации!

Шпаков улыбнулся.

- Лихо! А может, "носители искусственного интеллекта" это мы с вами,
и вторична как раз наша, земная цивилизация?

- Вот именно, - торжествовал Алексей Федорович.

- Нет, ваш ученый не бог, - проговорил Шпаков серьезно, - а как бы
лучше сказать... главный конструктор, что ли. Бог, он ведь нарушает законы
природы, создавая материю из ничего...

- А что такое "законы природы", знаем ли мы их?

- Какая разница, знаем или не знаем! Они существуют, это главное. И
существуют на материалистической основе, иной не дано!

- Согласен, - кивнул Плотников.

- Так вот, о вашем ученом... Повторяю, не бог он, с материализмом у
него лады. Значит, обыкновенный конструктор!

- Ну уж и обыкновенный, - разочарованно рассмеялся Плотников.

- Пожалуй, тут вы правы... Мозговитый был мужик! Так выпьем за него,
а?

И они чокнулись бокалами с вещественным компонентом.

Плотников пытался и не мог понять: как можно пользоваться телефоном,
автомобилем, холодильником, наконец, телевизором и... верить в бога?
Будучи в заграничных поездках, повидал множество храмов, начиная со
стамбульской Айя-Софии, сооруженной в 532 - 537 годах Анфимием из Тралл и
Исидором из Милета, и кончая крупнейшим в мире католическим собором
святого Петра на обрамленной колоннадами одноименной овальной площади
Ватикана. Всюду - примета современности: сумеречные в прошлом своды
освещены электричеством. Электричество и бог? Нет, у Плотникова бог
ассоциировался с восковыми свечами, а не с электрическими лампами.

Амазонка-философиня свела Алексея Федоровича с православным епископом
Максимом, в миру Борисом Ивановичем. Плотников, воспользовавшись редкой
возможностью, решил проникнуть в психологию верующего, и не просто
верующего, а одного из высших чинов церкви. Но епископ уклонился от
обсуждения догматов веры, сославшись на то, что он практик:

- Я больше по хозяйственной части. Вот думаю, как угольком обеспечить
епархию, зима-то у нас суровая. А еще о ремонте храмов божьих. Так что вам
лучше поговорить с кем-нибудь из профессоров духовной академии...

Алексей Федорович решил, что вряд ли этот симпатичный
пятидесятилетний мужчина с умным и немного лукавым взглядом эпикурейца
хоть сколько-нибудь верит в библейскую сказку. В лучшем случае и он, и
духовные профессора верят не в бога, а в религию - ее моральную функцию,
нравственное начало. Дескать, религия оставляет человеку надежду: "Я же
воззову к богу, и господь спасет меня".