Чтение 26–й страницы книги ~Война мага. Миттельшпиль~

* * *

Второе жертвоприношение оказалось ещё более впечатляющим, нежели первое. На сей раз быка забили прямо перед парой связанных аколитов Слаша; помимо него, зарезали несколько чёрных куриц. Ликтор вновь склонился к пленникам, вновь задал вопрос, будут ли они говорить; один из аколитов даже не повернул головы, второй затрясся всем телом, однако тоже промолчал.

На сей раз видения оказались более смутными и оттого ещё более пугающими. Император видел гибнущие миры, множество миров, поглощённых великой пустотой; видел гибнущих богов и богинь, павших в тщетной попытке защитить свою паству. Ничто наступало, неосязаемое, невидимое, неопределённое, и Император ощутил даже что-то вроде облегчения - им, по крайней мере, предстояло иметь дело с видимым и воплощённым врагом. Если, конечно, посланец Нерга не ошибался. Или же сознательно не вводил в заблуждение.

Император не мог понять многое из того, что видел. Ему почудилось, что на миг перед его мысленным взором мелькнул Эфраим, старый эвиальский вампир, и не один - марширующий во главе целой армии Ночного Народа; шли и другие отряды - во множестве; собирались на битву гномы и эльфы, орки и гоблины, тролли и огры, и ещё множество иных рас, наделённых даром речи.

В Эвиале пылала своя собственная война; связанные бездной Разлома миры готовились к решающим сражениям.

...После того как второй аколит Слаша Бесформенного расстался с жизнью под жертвенным ножом, Императору стало действительно легче. Он смог подняться в седло - под приветственные крики своего войска. Без белой перчатки владыка Мельина по-прежнему ощущал себя словно нагим, левая рука ещё плохо шевелилась, но поры закрылись, она больше не кровоточила, исчезла мучительная слабость, быстро восстанавливались силы.

Однако ценою этого стали уже две человеческие жизни. Две жизни - за его собственную и Тайде и невесть сколько - за то, что, по словам нергианца, теперь легионерам предстоит сражаться не с призраками, а с существами из плоти и крови. Об обстоятельствах жертвоприношения нергианец рассказывать категорически отказался - мол, запрещено командором Ордена. Повелитель может отправить своего недостойного слугу в пыточный застенок, но сказать ему он, недостойный слуга, всё равно ничего не сможет. Ни сколько людей пошло под нож, ни каким именно образом они расстались с жизнью. Мол, это сделано ради его же, повелителя, душевного спокойствия.

Какое там! Несмотря на возвращающиеся силы, несмотря на очнувшуюся, хотя и погружённую пока ещё в глубокий, но обычный сон Тайде, из головы Императора не выходили эти самые "жертвоприношения". По словам Нерга, они готовы обеспечить этим победу Империи людей, никогда не стоявшей за ценой, когда надо было во что бы то ни стало достичь какой-то важной цели.

"И разве люди не умирали во множестве по единому твоему слову, повелитель?" - на разные лады повторял нергианец одну и ту же мысль.

"О да, они умирали по моему слову, - мрачно думал Император. - Но умирали в бою, по собственному выбору встав под мои знамёна. Бароны могли изменить (что они в конце концов и сделали), пахари - бежать, легионеры - дезертировать. И в бою у каждого вступившего в него оставался шанс. А вот когда тебя тащат на бойню, связанного по рукам и ногам, и при этом размахивают императорским приказом, обрекающим на смерть в пыточных застенках Нерга...

При таких делах я бы и сам восстал", - честно признавался себе Император.

Он сидел подле мерно дышавшей Тайде, живой, порозовевшей; нергианец заявил, что погрузил её в глубокий сон, который, по его словам, "довершит излечение души", и что на это потребуется примерно две седмицы. Перемены в состоянии Сеамни Оэктаканн были разительными; и внутри у Императора словно разливалось мягкое тепло весеннего дня, когда взгляд его останавливался на едва заметно вздрагивавших тёмных ресницах.

- Чародейка Сежес покорнейше просит личной и немедленной аудиенции, - коротко поклонился вошедший в шатёр Вольный. - Утверждает, что по совершенно неотложному делу.

Волшебница последнее время не злоупотребляла приватными встречами с правителем Мельина. Император молча кивнул и поднялся. Возле Тайде его позволительно видеть только молчаливым Вольным.

- Да простит меня мой Император. - Сежес не забыла об этикете, и её реверансу позавидовали бы все гранд-дамы прошлого царствования.

- Что стряслось? - Чародейка и впрямь бледна.

- Повелитель, я считаю, Нерг ведёт двойную игру, - выпалила волшебница.

- Вот как. - Император счёл нужным выразить удивление. Интересно, неужто и в самом деле хорошие мысли приходят в умные головы одновременно? - Можешь продолжать.

- Повелитель, я знаю, у тебя есть причины относиться к моим словам с недоверием - мол, Сежес терпеть не может этого нергианца. Верно, терпеть не могу. В том числе и за его двуличие, но не только. Мой Император, Радуга никогда не прекращала попыток, скажем так, упорядочить отношения с Восьмым Орденом. Мы были едины, а они - сами по себе, на отшибе, окружённые полной тайной. Ты знаешь, где берёт начало наша сила, на чьих могилах возведены башни Семи Орденов. Но откуда берётся мощь Нерга, не знаю ни я и никто из командоров других Орденов. Всебесцветная башня возведена на голой скале, под ней нет никаких... нет ничего. Нерг всегда был не от мира сего, повелитель. Они не разговаривали ни с кем, ни с Империей, ни с нами. Вымогали выморочные земли вблизи от своей башни, это да, и в итоге создали настоящий анклав, если ещё не герцогство, то уже полноценное графство по меркам Семандры. Наших соглядатаев, как и твоих, повелитель, они обнаруживали тотчас. Одно время в совете Радуги всерьёз обсуждалось, не пойти ли на Нерг войной - всех измучила неопределённость и ощущение смутной угрозы. Порой мне, например, казалось, что в Нерге вообще не люди. Что с его адептами что-то делают, их природа, их сущность совершенно меняется. Мы боялись и боимся Нерга, повелитель. Это... это нечто совершенно нам непонятное.

- И тут появляется угодливый, заискивающий чародей, со всех сторон понятный... - кивнул Император. - Я тоже думал об этом.

- Они хотят усыпить нашу бдительность! - патетически воскликнула Сежес. - Они специально прислали такого, чтобы Нерг показался бы совершенно обыкновенным сообществом магов, со своими интригами и всем прочим. Это не так, мой Император, это не так!

- Откуда ты знаешь, Сежес?

- Чувствую. - Волшебница отвернулась. - Никто из Радуги никогда не бывал внутри Всебесцветной башни. Но порой мне кажется, что, войди мы туда, нам не встретилось бы ни одного человека. Все эти "мой повелитель, мой Император" - маска! Нергу нет дела до Мельина, нет дела до Разлома - ни до чего, кроме самих себя! Для них не существует других достойных правдивости и искренности; есть только они, и есть все остальные, которым можно говорить всё, что угодно, не связывая себя никакими условностями. Нерг - нечто чужое, могучее и страшное. Угодничающий "посол" - такая же маска, как и всё. Мне... страшно, мой Император. Я боюсь, они ведут нас прямой дорогой в западню. Что, если им просто нужна одна громадная гекатомба и они решили принести в жертву разом всё имперское войско? Что тогда, повелитель?

- Тяжкие обвинения, Сежес, - покачал головой Император. - Их надо доказывать, а доказательств ведь у нас нет, верно? Ты права, я пытался разузнать, что происходит во Всебесцветной башне. И, как ты понимаешь, не преуспел. Серая Лига встретила достойного противника.

- А сейчас? Сейчас мой Император не может обратиться за помощью к серым?

- Нет, - покачал головой правитель Мельина. - Патриарх Хеон погиб, и все его последователи тоже. Другие патриархи предпочли затаиться. Я слышал, кое-кто и вовсе подался на юг, подальше от Разлома. Кто-то, не сомневаюсь, примкнул к восставшим баронам - Лига всегда отличалась умением ловить рыбку в мутной воде. Кто-то отсиживается, выжидает - в Лиге героев нет, умирать они не любят. Хеон был исключением. Но мы говорили не о Лиге. Ты можешь чем-то доказать свои обвинения?

Сежес нахмурилась.

- Мой Император, конечно же, я не могу положить на стол груду свитков, где в подробностях, заверенные печатями командорства, были бы изложены все планы Нерга. Я же лично считаю... что этих послов надо лишить неприкосновенности и поговорить с ними по-другому и в другом месте. Уверен, мы узнаем много интересного.

- Ты так горячо и красноречиво описывала Нерг как скопище нелюдей - и думаешь вырвать у его адепта признание пытками?

- Мой Император, я думаю, пытки показали бы, что он - не человек. Я хотела, чтобы повелитель увидел бы это сам. И с должным остережением отнёсся бы к прожектам нергианцев.

- Пока что их методы работают, - заметил Император, глядя на ожившую левую руку.

- Белая перчатка тоже работала, повелитель. И притом очень хорошо, - парировала Сежес. - Уверен ли мой Император, что это "излечение" не обернётся новой ловушкой?

Император стиснул зубы. Удар попал в цель. Но Сежес об этом знать совершенно необязательно. Если, конечно, она не читает его мысли.

- Только войны с Нергом нам и не хватало, - проворчал он.

- Повелитель, мы ведь не исчерпали собственные средства, - напомнила чародейка. - Мой сбор, который некоторые усердные слуги повелителя окрестили "сеном". Мы не знаем, сработает это или нет. И если сработает, то зачем нам вообще нергианцы?

- Хорошее рассуждение, - медленно произнёс Император. - Но вот если не подействует, что тогда?

- Выдержала же бой та когорта! И она имела дело со вполне вещественными тварями! Их брало пламя, зря, что ли, легионы тянут с собой такое количество огнеприпасов!

- Я внимательно слушал рассказ того легата, Сежес. Мне показалось, что силы Разлома больше занимала земля и то, что на ней. Они словно расчищали себе место, а те големы, с которыми схватилась когорта, - ну, представь себе, ты собралась строить дом и свела лес; потом же надо избавиться от бревен, веток, пней и тому подобного мусора? Вот они и избавились. Оживили - идите, мол, отсюда. - Император позволил себе слабую улыбку. - А что набросились на легионеров - так ведь яблоко от яблони недалеко падает. Что ещё могли передать этим големам те, кто их оживил, если они сами - лишь сгустки ненависти и более ничто?

- Интересное рассуждение. - Сежес схватилась за подбородок. - И тоже ведь никаких доказательств, мой Император?

- Само собой, никаких, кроме лишь здравого смысла. Зачем тварям Разлома какие-то там големы, которых легко уничтожить? Против призраков бессильны копья и стрелы, я слишком хорошо помню, как та белая тень натянула нос лучшим бойцам моей Империи. Так зачем Разлому какие-то там деревяшки?

- Мой повелитель рассуждает так, словно Разлом способен думать, причём пользуется теми же категориями и понятиями, что и мы!

- Здравый смысл, Сежес. Если призрак начнёт складывать два с двумя, у него неизменно получится четыре. Как и у всех остальных.

- У него, может, и получится четыре, но какое это имеет отношение?..

- Самое прямое, - отозвался Император. - Действия Разлома обязаны подчиняться логике. Поскольку ей подчиняется весь мир, который этот Разлом пытается поглотить.

- Зачем же для этого какая-то особая логика? - Сежес наморщила лоб. - Боюсь, я не до конца постигла всю глубину мысли моего повелителя.

- Разлом - не стихийное бедствие, Сежес. За ним - чей-то разум, злобный, извращённый и совершенно не похожий на наш. Всё сходство - что и он, и мы, к двум прибавляя два, получим четыре. Не более того. Магия Разлома, как ты сама говорила, подчиняется определённым законам, законам нашего мира. И я могу ожидать, что Разлом, готовясь поглотить Мельин, пошлёт в бой самое гибельное оружие, каким только обладает. Едва ли за таковое можно считать те неуклюжие деревяшки. Так что держи свой сбор сухим, Сежес. Обещания Нерга сами по себе, а нам надо быть готовыми.

- То есть мой Император не станет подвергать этого лжепосланника пыткам? - разочарованно протянула чародейка.

- Не буду, - покачал головой правитель Мельина. - Более того, я надеюсь, что два меча лучше, чем один. Я уверен, что одними только тварями, которых можно зарубить или сжечь, дело не ограничится. Несмотря на все усилия всебесцветных.

Волшебница печально кивнула.

- Я не смогла убедить моего повелителя... но я готова прозакладывать всё, что угодно, и даже собственную жизнь - Нерг ударит нам в спину.

- Зачем им это делать, Сежес? Желай они власти, они присоединились бы к Радуге давным-давно. И, полагаю, заняли бы в ней главное место, не так ли?

- Так, - признала чародейка.

- Тогда зачем им это всё? Сидеть сиднем невесть сколько веков, и вдруг... Нет, Сежес, я рискну. Я понимаю твои опасения. У меня самого были подобные. И надо сделать всё, чтобы не оставить бесцветным какой-нибудь совсем уж соблазнительной лазейки.

* * *

Легионы встали. Дальше идти было некуда, да и незачем. Невысокая гряда холмов, каких множество в южных частях Империи, протянулась с полуночи на полдень, служа водоразделом двух небольших речек. Берега, топкие по летнему, обильному дождями времени, да высоко поднявшийся камыш. Выше по склонам гнули спину сотни и сотни легионеров, возводя палисад. Посланник Нерга объявил, что главный удар "воплощённой силы Разлома" будет направлен именно сюда.

Суетились и немногочисленные сподвижники Сежес, "прислуга сенного обоза", как их насмешливо прозвали в легионах. Но сейчас все шутки давно смолкли - дозорные с наскоро сколоченных вышек видели колышущийся серый туман, неотвратимой волной наползавший с запада. Отправленные далеко вперёд дозорные, во главе всё с тем же неутомимым и, похоже, удачливым молодым бароном Аастером, вернулись, принеся весть о высящихся во мгле громадных пирамидах; приблизиться к ним, впрочем, не удалось - никто не дерзнул вступить в серую хмарь. Никаких чудовищ никто не видел.

Тем не менее Император приказал остановить армию. Приходилось полагаться на слово Нерга - да ещё Сежес, уверявшей, что сейчас всё равно, где встретить врага.

Вокруг легионов лежала опустошённая, брошенная страна. Всё живое бежало в страхе: люди, звери, птицы; одни деревья обречённо шелестели ветвями, покрытыми яркой летней зеленью - погода стояла на диво. Даже волки, те самые, что алчно преследовали армию чуть ли не с самой Суолле, поотстали. Ягодная гряда преподала им хороший урок, но, похоже, не всем. Не проявляли себя и мятежные бароны - они отошли на север, где без особого сопротивления заняли Остраг, Хвалин и Ежелин. Малочисленные гарнизоны, верные Императору, отступили, повинуясь строгому приказу не ввязываться в безнадёжные бои.

С каждым днём правителю Мельина становилось всё лучше. Рука заживала, хотя её теперь и покрывала уродливая вязь коричневых вздутых рубцов. Тайде тоже набирала силы, иногда опушенные длинными ресницами глаза чуть приоткрывались, блестя агатовой чернотой.

Явился нергианец, осмотрел руку Императора, удовлетворённо поцокал языком, уверил "обожаемого повелителя", что всё благополучно, и аккуратно заметил, что для окончательного успеха осталось совершить ещё одно, последнее жертвоприношение.

- У нас ведь остаётся аколит Слаша... А решающий бой мой повелитель должен встретить во всеоружии.

Возразить никто ничего не смог. Смолчала поджавшая губы Сежес; смолчал покрасневший и сжавший кулаки проконсул Клавдий. Никто не имел никаких доказательств "измены" Нерга; но невозможно было отделаться от навязчивой, буравящей сознание мысли - здесь что-то не так.

Аколит Слаша, по донесениям ликторов, так и не заговорил. Отработанный материал, по выражению нергианца. Можно смело пускать его в расход. Тем более что до излечения осталось совсем немного; жаль только, что белую перчатку больше нельзя будет использовать - по словам нергианца, это потребует жизни Императора и уже никто не сможет ему помочь. Самое сильное оружие Империи придётся отложить в сторону.

Впрочем, эту возможность тоже нельзя сбрасывать со счётов, хладнокровно сказал себе Император. Белую перчатку постоянно охраняли четверо Вольных; а вот сам правитель Мельина не мог отделаться от мысли, что близится время, когда эта перчатка встретится со своей парой.

Тем не менее приносимые посланцем Нерга вести внушали надежду. По словам чародея, его "братья" уже идут на помощь с могучими ратями Древних Сил; при этих словах Клавдий всякий раз морщился и пытался завести речь о том, что, мол, при таких делах лучше всего уклониться от боя, - однако нергианец лишь качал головой.

- Достопочтенный проконсул, многомудрая Сежес, мой блистательный повелитель, я должен явить вам картину, посланную моими братьями, пристально наблюдающими сейчас за Разломом из Всебесцветной башни. Я имел честь доложить моему Императору: магия крови, применённая Орденом Нерг для облечения плотью наступающего на нас врага, дала свои плоды. Внемлите же!

С ловкостью заправского фокусника чародей извлёк из складок тяжёлого плаща мутно-белый кристалл в виде островерхой пирамидки. Сежес подозрительно сощурилась:

- Наследство вампиров, многоуважаемый коллега?

- Почтенная Сежес совершенно права, - спокойно кивнул тот. - Не только Радуга занималась изучением Нежити. Камень алаберд из-под хребта Скелетов, используемый вампирами для инициации новых гуунхов<Гуунх - новоинициированный вампир, ещё не способный к самостоятельному существованию или передаче вампирических качеств>, также прекрасно служит одним из средств дальновидения. Это удобно и безопасно: невозможно отличить наше заклятье от деятельности самих вампиров, особенно если правильно выбрать время.

- Делай своё дело, нергианец, - угрюмо перебил его Император, уже привычно потирая левую руку под плащом, пальцы пробегали по вздувшимся тугим узлам на кое-как сросшихся жилах. - Лекцию о несравненных качествах твоего камня послушаем в более подходящее время.

Чародей прикусил язык и низко поклонился.

- Было б также неплохо, покажи ты нам обещанную помощь этих самых Древних Сил, которых пока ещё никто и в глаза не видел, - продолжал правитель Мельина, меряя волшебника холодным взглядом.

- Я приложу все старания, мой повелитель. - Нергианец прижал руки к груди, всем видом являя полнейшую готовность услужить. - Но это зависит не от меня, а от моих братьев во Всебесцветной башне... И повелитель, конечно же, помнит, что ещё не истекли необходимые для подхода помощи девять дней.

- Хорошо. Покажи тогда то, что можешь, и то, что собирался. - Император изрядно устал от выспренних речений посланца.

- Слушаю и повинуюсь, - поклонился нергианец. Кристалл осветился изнутри тусклым, болезненным светом. С острой вершины сорвалось нечто вроде раздутого мыльного пузыря, только не яркого, лёгкого и радужного, а мутного и белесого, вроде неотмытого рыбьего. Пузырь всплыл к пологу шатра и замер там, слегка раскачиваясь. Сежес наблюдала за манипуляциями осторожно двигавшего руками что-то невидимое нергианца с неподдельным отвращением. Движения и впрямь выглядели весьма неаппетитно - он словно вспарывал кому-то живот и наматывал кишки на локоть.

Меж тем в парящем пузыре на самом деле стало появляться изображение, сперва размытое и смутное; нергианец скорчил зверскую гримасу и словно бы вонзил невидимый нож ещё глубже.

Перед Императором появился вид лесистой равнины с высоты птичьего полёта. До середины стволов поднимался уже знакомый туман; а впереди уже не смутно маячили, но высились во всей грозной красе островерхие пирамиды, как-то уж очень сильно смахивавшие на кристалл нергианца. Справедливости ради скажем, заметил про себя Император, что на явленной пузырём картине хватало всяких пирамид. Острых, точно наконечники копий, вонзённых в облачное небо треугольников; ступенчатых гигантов, упиравшихся в тучи нарочито затупленными вершинами; распластанных по земле и более напоминавших панцири исполинских черепах; и всё это сооружено из первого попавшегося под руку, кое-где были заметны даже почти целые бревенчатые избы, неведомой силой впечатанные в стену заоблачного зиккурата. В густой мгле у подножия пирамид что-то шевелилось, двигалось, суетилось, но разглядеть никаких деталей Император не смог.

- Это неподалёку от Разлома, - нарушил тяжёлое молчание нергианец. - Пирамиды неким образом направляют потоки магии на погибель нашему миру, прощу прощения сразу и за неточность и за выспренность данной формулировки, однако лучшей пока что ни у кого нет.

- Нам придётся это разрушать? - осведомился Император.

- Боюсь, что да, мой повелитель. Если сумеем взять верх над воинством Разлома, сейчас надвигающимся на нас. А, кстати, вот и оно само.

Клавдий вытянул шею, Сежес привстала с сиденья, даже у Императора невольно крепче сжались кулаки.

- Заклятье моих братьев по Ордену сработало, как и следовало ожидать, - торжествующе провозгласил нергианец. - Призраки получили плоть, которую способно поразить наше оружие. Смотри, мой повелитель!

Мгла истаивала, становилась видна влажная тёмная земля. Струйки тумана миллионами рук по-прежнему тянулись вперёд, но меж ними маршировали бесчисленные тысячи существ - Император ожидал каких-нибудь жутких чудовищ, но всё оказалось куда проще. Впрочем, и куда страшнее.

Бодро втаптывая копытами в раскисшую землю едва поднявшиеся весенние ростки, шагали козлоногие твари; над их уродливыми рогатыми головами в воздухе плыли странные бестии, напоминавшие плоских морских скатов.

Их было очень много. Тысячи и тысячи, правда, они не имели никакого оружия, даже простых дубин.

- Мы облекли плотью силу Разлома, - продолжал меж тем нергианец. - И эта плоть явила нам истинный облик тех, кто пытается овладеть Мельином.

- Это... они сами? - Сежес изо всех сил старалась говорить небрежно.

- Многомудрая Сежес, конечно же, шутит, - светски улыбнулся нергианец. - Мы видим не точно тех самых существ, что в своё время сражались с магами Радуги. Нет, всего лишь отражения их сущности. Они стоят за тем, что изливается из Разлома, и потому наша магия показала их. Они - вполне телесны, уязвимы для магии и стали. Их можно убивать...

- И сколько ж их там? - осведомился проконсул. - Десять тысяч? Сто? Двести? Есть ли конец их войску? На что рассчитывал Нерг, творя это заклятье? Что, ему удастся... э-э-э... воплотить всю льющуюся из Разлома мощь? И мы здесь, с нашими пятью легионами, перемелем их всех?

Император одобрительно кивнул. Посмотрим, как выкрутишься теперь, нергианец.

Однако чародея едкий вопрос нимало не смутил.

- Вопрос достопочтенного проконсула, чья доблесть уступит лишь его же храбрости, вполне понятен, - принялся разливаться он. - Именно так и должно вопрошать истинному полководцу, каковой, без сомнения...

- Короче! - бросил Император.

- Прошу прощения, повелитель, я лишь хотел отдать...

- Короче!!

- Повинуюсь. Итак, мы исходили из того положения, что ничего бесконечного не бывает, следовательно...

- Не испытывай моё терпение, нергианец! - Голос Императора стал опасно низким.

- Но это очень важно, повелитель! Я лишь хотел сказать, что бесконечной мощь Разлома быть не может. Это противоречит всем явленным законам сущего. Следовательно, предельное для нас, но ограниченное по силе заклятье способно...

Император не стал прерывать. Он даже сделал вид, что его гнев прошёл, и понудил себя пару раз милостиво кивнуть.

"Нергианец не хочет отвечать. А скорее всего, просто не может. Ему, похоже, и впрямь надо, чтобы мы втянулись в битву, выхода из которой не будет. Но зачем? Для чего? Опять пресловутое "познание"? По-детски: "А поглядим, чё выйдет, ежели козлоногие на легион полезут, кто кого заборет"?"

Нет, конечно же. Не по-детски. За маской льстеца и подхалима, забубённо чередующего "моего Императора" с моим же "повелителем", пряталось нечто очень не нравившееся правителю Мельина. И всё более крепла мысль, что в сложной и непонятной игре командоров Всебесцветного ордена, коих никто никогда не видел, даже всезнайка Сежес пока что лишь пешка.

Им нужна магия крови. Всё равно какой? Есть ли разница в том, каким образом умерщвлено человеческое существо, кем оно было, что творилось у него внутри в последние мгновения? Одинаковую ли силу отдадут матёрый мужик и малый ребёнок, древняя зажившаяся старуха или молодка с ребёнком в чреве?

От этих мыслей Императора даже мороз по коже продрал.

Несколько мгновений он даже не слышал, что там болтает осмелевший нергианец.

... - Так, значит, - ворвался в сознание бас проконсула, - ты говоришь, почтенный, что нужно уничтожить некое число этих самых "воплощённых" для того, чтобы сила Разлома утратила порыв и направленность, заметалась бы, закрутилась, как вода в стремнине, после чего исходящая из Разлома угроза исчезла б сама собой?

- Именно так, о доблестный Клавдий. Заклятье моего Ордена будет обращать и воплощать льющуюся из Разлома мощь ещё достаточное время. Уничтожение же каждого из "воплощённых" - это ещё один камень в запруду, даже не запруду, а высокую дамбу, коя надёжно преградит путь мутному потоку зла. В этом-то и состояла тонкость сотворённого моими братьями заклятья - не просто отразить нашествие, но и в буквальном смысле слова завалить им дорогу их же трупами.

- Всякая дамба, - услыхал Император язвительный, режущий голос Сежес, - имеет свой предел. Всякое вместилище имеет свойство переполняться. Полагает ли мой досточтимый коллега, что приложенных его братьями ресурсов хватит именно запечатать Разлом намертво?

- О многомудрая Сежес, я солгал бы, ответив тебе твёрдым "да"! - с обезоруживающей откровенностью развёл руками нергианец. - Конечно, всякую запруду можно прорвать. Но нам необходимо ещё очень многое узнать, прежде чем мои братья смогут изречь: "Да, мы в силах закрыть сам Разлом", не боясь при этом внушить нашему обожаемому повелителю беспочвенные надежды. Когда легионы сойдутся с врагом, все глаза Нерга обратятся к полю битвы. Мы сможем узнать многое, очень многое, что поможет нам в дальнейшем. Иной, лучшей стратегии сейчас никто предложить не в состоянии.

Сежес поджала губы, но всё ж нехотя кивнула.

- Мы вступим в битву, чародей, - произнёс Император, не отрывая взгляда от бледного лица волшебника - глаза того на миг вспыхнули радостью. - Мы вступим в битву, но я должен задать тебе вопрос. Как будут сражаться эти твари? В показанном тобой видении они не имели никакого оружия. Это так и останется? Кто-нибудь станет ими командовать?

- Э-э-э, нет, повелитель. - Нергианец сперва чуть замялся, но мигом вновь обрёл уверенность. - Они нападут беспорядочной толпой, без строя, порядка, командования и оружия. Всё, что они могут, - это чуять живую кровь, струящуюся в жилах твоих храбрых легионеров, без сомнения готовых все как один умереть во славу обожаемого пре...

- Побереги воздух, - оборвал его Император. - Я запомню твои слова, чародей. А теперь разрешаю тебе удалиться.

Волшебник растянул губы в самой приятной и светской улыбке, отвешивая низкий поклон.

- Пусть мой повелитель отдаст команду на последнее жертвоприношение...

- Отдам. Не сомневайся. Пока же оставь нас.

- Повинуюсь, мой Император, слушаю и повинуюсь...

- Тьфу. Слизняк какой-то, честное слово, - вполголоса проворчал проконсул, выждав достаточное время, чтобы Вольные могли отконвоировать нергианца подальше от императорского шатра.

- Сежес, пришло твоё время.

- Да, мой повелитель?

- Твой сбор... что ты планировала сделать?

- То же, что сделали адепты Серой Лиги в Мельине, - поджечь мешки и забросать ими неприятеля с помощью пращей или катапульт. Я приказала также изготовить мелкие порции сбора для лучников и арбалетчиков.

- Прекрасно. Я сильно подозреваю, что нам потребуются все твои запасы, Сежес.

Волшебница молча покивала.

- Ты распорядилась, чтобы сборы твоих трав возобновились, как только взойдёт зелень? Лето уже настало - ведётся ли сбор? Получим ли мы пополнение, если эта битва не окажется последней, что бы там ни болтал нергианец?

- Разумеется, повелитель. Как же иначе? Что бы ни говорил мой, гм, коллега, нам ещё предстоит долгая война. И пирамиды нагоняют на меня страх, признаться. В них скрыта такая мощь, что чувствуешь даже сквозь видение.

- До них нам ещё далеко. И хорошо, если Семандра даст нам спокойно разбираться с Разломом, хотя, конечно, какое уж тут "спокойно"... Проконсул, позаботься, чтобы все велиты имели бы запас... - Император чуть не оговорился: "сена", - этого сбора, и чтобы к каждой дюжине был бы приставлен факельщик.

- Не впервой, повелитель. Всё исполним, - уверенно кивнул Клавдий.

* * *

Жертвоприношение решили совершать этой же ночью. Нергианец уверял, что козлоногие ударят на рассвете, хотя высланные вперёд дозоры пока ещё не видели врага. Аколит Слаша Бесформенного так и не заговорил. По утверждению ликторов (поддержанных нергианцем), никакой ценности для следствия злосчастный фанатик более не представлял.

В сгустившейся тьме вновь запылал костёр, вновь отвратительно пахла палёным свежесодранная и обожжённая на огне бычья шкура. Так же стояли тесным кругом Вольные, заслоняя собственными телами Императора, так же угрюмо нависало беззвёздное небо над головами.

Но что-то и изменилось. Неуловимо, почти неощутимо, однако правителю Мельина это не давало покоя. Как-то не так смотрел исподлобья обречённый на заклание аколит, что-то новое появилось в глубоко посаженных глазах; и Император не удивился, когда тот завопил, едва ликторы рывком поставили его на ноги:

- Помилуйте! Пощадите! Буду, буду говорить!..

Нергианец с некоторой досадой поджал губы.

- Каково будет решение моего Императора?

- Пусть говорит, - не колеблясь ни секунды, отрезал правитель Мельина.

- Это может возыметь...

- Ликторы! Пленника ко мне в шатёр. Кер-Тинор! Двойную стражу внутрь и тройную - вокруг. Проконсул Клавдий, достопочтенная Сежес, благоволите проследовать за мной.

Аколита шатало, точно пьяного, его чуть не волоком тащили прочь от костра. Посланец Нерга кисло смотрел вслед императорской процессии. Его присутствовать не пригласили.

- Говори! - велел Император аколиту, едва Кер-Тинор приглушённо доложил, что всё в порядке и тройное кольцо Вольных не подпустит никого к шатру на добрые полсотни шагов.

- Жизнь, повелитель! - прохрипел в ответ служитель Слаша, падая на колени, едва лишь ликторы перестали поддерживать его под руки.

- Если твой рассказ будет правдив и поможет мне, я помилую тебя, - кивнул Император, игнорируя предостерегающее покашливание Сежес. - Начинай с самого начала. Зачем вас послали сюда и кто приказал это сделать? Досточтимая волшебница Радуги, как ты видишь, готова проверить твои слова на истинность.

Сежес не сплоховала, между её ладоней тотчас появилось слабо светящееся зеленоватое облачко.

- Стоит тебе солгать или хотя бы слегка покривить душой, оно сделается алым, - предупредила чародейка.

- Я-а... не буду врать... - Человек говорил на общеимперском языке с сильным восточным акцентом.

- Тогда отвечай. И не тот жалкий вздор, каковой несли два твоих приятеля.