Чтение 26–й страницы книги ~День проклятия~

Я обречен: мамочка - ас в своем деле. Оставалось только броситься на гранату и тут же умереть Но поскольку такая возможность исключалась, я решил зака зать самый дорогой завтрак. Мамуля ненавидела расста ваться с деньгами.

Я переоделся в цивильное. Шелковая рубашка. Килт "Ливайс". Пара штрихов боевой раскраски, просто чтоб; выглядеть злее, чем обычно.

В ресторан я намеренно опоздал: мамочка не выносила мои опоздания.

Метрдотель проводил меня к столику на террасе. Она уже ждала меня. С наполовину пустым бокалом. Когда я подошел, она смерила меня холодным взглядом и с недовольной гримасой сказала:

- Мужчины в юбках всегда вызывали у меня брезгливость.

- Я тоже тебя люблю, мамочка.

Она подставила для поцелуя напудренную щеку. Зажмурившись, я исполнил ритуал, потом уселся напротив.

- Как ты себя чувствуешь? Хочешь выпить?

- Нет, спасибо... Впрочем, выпью. - Я попросил мэтра: - Стакан молочной сыворотки.

К его чести, он и глазом не моргнул. Мать недоверчиво посмотрела на меня:

- Сыворотка?

- Я хотел посмотреть, как ты морщишься.

- Очень мило, Джеймс. О-хо-хо.

Она опять называет меня Джеймсом. Мать взяла меню и стала внимательно его изучать, время от времени недовольно цыкая зубом.

- Ты не знаешь, что сейчас неопасно есть? Им бы полагалось сопровождать рыбные блюда санитарным сертификатом... - Она перевернула страницу. - Гм. Может быть, барашек...

- Почему бы не заказать телятину? - предложил я. Реакция была мгновенной:

- Разве ты не знаешь, как готовят телятину? Убивают теляток.

Я натянуто улыбнулся.

- Мне казалось, такие мелочи тебя не волнуют.

- Джеймс, - ласково сказала мама, - тебе не удастся меня разозлить. Я хочу сообщить тебе кое-что, и мы обсудим это спокойно, как подобает воспитанным и разумным людям.

- Вряд ли это удастся, так как ни один из нас уже много лет не проявлял здравого смысла.

- Именно об этом мы и поговорим. Я устала находиться в состоянии войны с тобой...

Она замолчала, увидев официанта со стаканом сыворотки. Ее передернуло.

- Что будете заказывать? - осведомился официант.

- Пока ничего. - Мать махнула рукой, чтобы он ушел.

- Тепличный салат, - быстро заказал я.

Мать сверкнула глазами, снова посмотрела в меню и решительно заявила:

- Крабы. Я буду есть крабов. - Она вернула меню официанту, не спуская с меня глаз. Как только тот отошел, мамочка предложила: - Ладно, перейдем сразу к делу. В последнее время ты постоянно вставляешь мне палки в колеса.

- Сомневаюсь.

- Я стараюсь только для тебя.

- Мама, не делай для меня ничего, умоляю. Мне не нужна помощь.

- Ты единственный, кто у меня остался, и я не хочу тебя потерять.

- А Мэгги?

- Мэгги уезжает в Австралию.

- Вот как? Ну, Австралия - еще не смерть.

- Неизвестно, как обернется! Джим, я не хочу остаться в одиночестве!

- Все сейчас одиноки.

- Только не я! Я - не все. - И более спокойно она добавила: - Ты не представляешь, Джим, что мне приходится выносить.

- Прости, мама, но сейчас тяжело всем. Ты ведь не знаешь, что довелось пережить мне.

- Откуда? Ты никогда ничего не рассказываешь.

- Не рассказываю, потому что это военная тайна. Если я проболтаюсь, меня расстреляют.

- Только не лги, Джим. За это больше не расстреливают. Ты меня удивляешь - откуда теперь взяться военным тайнам? Мы же воюем с каторранами. Кто-нибудь способен общаться с ними? Может, у них есть шпионы? Не будь глупеньким. От кого вы все скрываете? Если бы каторране понимали нас, то зачем нам воевать? Начались бы мирные переговоры.

- Во-первых, мама, их называют хторранами. Звук "ха" мягкий, почти неслышный. Просто легкое придыхание перед "т". Как в слове "кот" с пропущенной гласной. Попробуй одновременно произнести "х" и "т".

- Я и говорю: хаторране.

- Х'торране, - поправил я.

- Торране. Хатторане. Еще как? Вздохнув, я сдался.

- Однако ты не ответил на мой вопрос. Ты пробовал беседовать с ними?

- Знаешь, как по-хторрански будет "собеседник"? Жратва.

- Все шутишь. С тобой всегда так: либо шутки, либо грубости. Слава богу, что отец умер. Твой нынешний вид - в юбке, с косметикой - убил бы его.

Плохо дело. Она зафлажила меня по плану номер два.

- Я думала, что смогу уговорить тебя. Алан сомневался, но я сказала: "Нет, дай мне еще один шанс. Ведь он мой сын, я сумею уговорить его". Теперь очевидно, что Алан прав.

- Мама! - Я помахал рукой, чтобы она посмотрела на меня. - Ты предложила встретиться со мной, чтобы как-то оправдать свое возмущение моей неблагодарностью? Вспомни, чем это обычно кончалось.

- Опять остришь. Думаешь, что ты самый умный? Сейчас и проверим, насколько ты умен.

- О чем ты?

- Узнаешь.

Мамуля заметила приближающегося официанта и замолчала. Пока тот накрывал на стол, она сидела с подозрительно самодовольным и хитрым видом. Официант подал тарелку ей, затем мне и испарился.

Я первым нарушил молчание:

- Ну, хватит. Давай напрямую. Что тебе от меня нужно?

- Джеймс, - начала она. Я чуть не взвыл: опять "Джеймс"! - Я уже убедилась, что взывать к твоему здравому смыслу - бесполезная трата времени. Вчера утром ты воочию убедился, что все делается ради твоего блага...

- Эта твоя фразочка всегда меня бесила. Когда ты произносила: "Ради твоего блага", - получалось, что это делалось ради твоего блага.

- Джеймс, именно это я имею в виду. Ты абсолютно не отдаешь себе отчета в своих поступках, никого не желаешь слушать. Авторитетов для тебя не существует. После этого проклятого случая с каторранами ты стал абсолютно невменяем. Только поэтому я вынуждена так поступить. Я прекрасно понимаю, что сейчас это тебе не понравится, но придет время, и ты поймешь, что иного выхода у меня не было. Я лишь забочусь о твоем будущем.

- Что ты натворила?

Она вздохнула нарочито громко:

- Я заполнила кое-какие бумаги.

- Какие именно?

Она напряглась.

- О передаче твоих прав адвокату...

- Что за ерунда? Мне двадцать четыре года.

- ... мотивируя тем, что ты не вполне отвечаешь за свои поступки. Наше дело почти беспроигрышное. Та червивая пыль, которой ты наелся, либо надышался, либо что-то еще... - Она избегала смотреть мне в глаза. - Мы можем наложить арест на твои деньги и держать их годами, пока дело будет ходить по инстанциям. Ты же знаешь, Джеймс, что я могу это сделать.

Я отказывался верить.

- Это шантаж!

- Бог с тобой. Мы уже подготовили бумаги, Джим. Она потянулась через стол.

Я отдернул руку. Мне не хотелось, чтобы она прикасалась ко мне - никогда.

- Послушай, - сказала мать. - Ты еще ребенок. И не умеешь обращаться с деньгами. А я умею. Я же вела финансовые дела отца, помнишь?

- Неплохой аргумент.

- Значит, ты согласен?

- Где деньги отца?

- Я их вложила в дело.

- Отдала этому паразиту?

- Джеймс!..

- Так это на тебя я должен выписать доверенность? Черт возьми! Почему ты не подцепила какого-нибудь сопляка? Это обошлось бы намного дешевле - и безопаснее. А может, и удовольствия получила бы больше.

Она вспыхнула, аристократическим жестом промокнула губы салфеткой и заявила:

- Если ты будешь продолжать в том же духе, то нам, по-видимому, придется беседовать в присутствии адвокатов.

- Не верю своим ушам. Не могу! Как ты согласилась на такую подлость? Сначала скормила ему все свои деньги, а теперь собираешься подарить мои. Мама, если тебе нужны деньги, я все отдам. Честное слово! Но, пожалуйста, выгони этого мерзавца вон.

- Я бы попросила тебя выбирать выражения.

- Хорошо. Выгони этого подонка, слизняка, подлеца, проходимца, кровососа. .. Останови меня, когда я подберу нужное слово.

- Мы собираемся пожениться. Он будет твоим отчимом.

- Черта с два! - Я поймал себя на том, что кричу, и хрипло прошептал: - Прежде я откажусь от тебя.

Она побледнела. Я понял, что хватил через край. Или сказал то, что надо? Не знаю.

- Мама, послушай. - Я предпринял последнюю попытку. - Ты не одна. Но и этот жук тебе не нужен. На свете так много хороших людей. Ты же у меня сокровище. Ты не должна ценить себя так низко и платить этому типчику за любовь. Послушай, армия имеет в своем распоряжении лучшую компьютерную сеть в мире. Мне, наверное, даже удастся привлечь юристов из Спец-сил. Мы получим твои деньги обратно. А если нет - покончим с этим жуликом раз и навсегда. Только, пожалуйста, перешагни через него. Ты заслуживаешь лучшей участи.

На какой-то краткий миг мне показалось, что она меня услышала, - а потом между нами снова выросла стена.

- Кто ты такой, чтобы решать, как мне жить?

- Я мог бы сказать тебе то же самое.

- Ты дитя, Джим, и ничего пока не понимаешь, но когда-нибудь поймешь и будешь благодарен мне.

- Только не за это. Это - предательство. Ты решила, что он для тебя важнее, чем я. Решила, что никогда больше не будешь одинокой. Ты отчаялась, если готова даже продать своих детей. Неудивительно, что Мэгги бежит в Австралию. Теперь мне все ясно.

- Как ты смеешь разговаривать в таком тоне?

- Да он же бросит тебя, мама. Когда кончатся деньги, от него и следа не останется. Что ты будешь делать тогда? Одна как перст. Боже, надеюсь, тогда у меня хватит сил простить тебя, потому что сейчас их нет. - Я встал и швырнул салфетку на стол. - Спасибо за угощение. Сыт по горло.

- Джеймс, если ты сейчас уйдешь...

- Валяй, делай, что обещала. Я пошел прочь.

По пути к автомобильной стоянке я ругался как сапожник. Но не на нее. На себя. Потому что теперь не только она осталась в одиночестве. Я тоже потерял мать.

В. Чем хторранин отличается от адвоката?

О. У хторранина еще осталась капля совести.

В. Почему хторране не жрут адвокатов?

О. Душа не принимает.

ДЕТИЩЕ КУПЕРА

Понятие "слишком много денег" существует.

Соломон Краткий

С мамочкой надо было срочно что-то делать.

Точнее, надо было срочно что-то делать с деньгами.

В худшем случае она могла ограничить меня в правах. Но куда запрятать денежки, прежде чем это произойдет? Вероятно, туда, откуда я мог бы их взять, а она нет.

А что, интересная мысль!

Мамуля допустила серьезную ошибку. По-видимому, она не сразу сообразила - да и мне было невдомек, - что все ее бумаги не имеют силы, пока я не извещен официально, пока не зарегистрировано мое обращение к компьютерной почтовой сети...

Сколько я могу с этим тянуть? Ведь это лишь отсрочка. Даже если я откажусь подтвердить получение почты, бумаги автоматически через семь суток получат ход.

- Вот дерьмо, - выругался я в растерянности. - Верно говорят, что "твою мать" армейские компьютеры вводят самопроизвольно.

И вдруг до меня дошла соль старой солдатской шутки, вернее, ее подтекст. Моя мать не имеет доступа к армейским базам данных, а я имею.

Вот он, выход!

Пару недель назад я получил извещение от Союза служащих Специальных Сил - нашего профсоюза. Там рекламировалась какая-то Центральная служба финансовых услуг. Они разработали искусственный интеллект для новой 99-й модели с оптическими ганглиями, образующими семимерную сеть. Более защищенной системы не существовало. В примечании указывалось, что "система пока недоступна для обычных пользователей", и я, помнится, усомнился в этом.

Гм-м...

Вернувшись к себе, я первым делом подключился к компьютерной сети Спецсил. При этом звонок почтового ящика чуть на надорвался. Но я-то знал, что меня там ждет, и не обратил на него внимания. Разыскав в памяти рекламное объявление, я еще раз внимательно прочитал его.

Слабым местом моего плана было то, что я передавал правительственной организации право распоряжаться моими деньгами. Этот нюанс, если судить беспристрастно, доказывал мой полнейший идиотизм.

Но, с другой стороны, мамуля не могла доказать это, не вступив в конфликт с законом о финансовой доверенности, на основании которого и была составлена эта программа. Хе-хе. Дело мамули было дохлое. Против нее выступило бы правительство Соединенных Штатов, и это являлось сильной стороной моего замысла. Министерство юстиции - самый крупный собственник легальных программных средств. Как сообщала "Нет-Уик ревью", Минюст имел одно из самых сильных исследовательских подразделений.

Так что мое дело могло выгореть...

Мама весьма энергична (я видел, как она работала для "Парамаунт"), но я полагался на возможности армии. 99-я модель на порядок превосходила все остальные. Чтобы подключиться к ней, надо иметь соответствующую технику, а мамочке, уверен, не по карману даже программа поиска.

Впрочем, я толком не знал, сколько у меня скопилось премиальных. Когда-то я держал это под контролем, но после одного особенно неприятного и тяжелого рейда пустил дело на самотек. Должно было набежать двадцать пять - тридцать миллионов бонами.

Правда, все деньги существовали только на бумаге. Их можно было вложить в акции, использовать как кредит для биржевых операций, положить на премиальный банковский счет, купить валюту по фьючерсному курсу, вложить в программу восстановления земель или, если вы консерватор (читай: параноик), превратить их в настоящие деньги.

Беда только, что боны падали в цене. Доктор Форман предсказал это больше года тому назад. Он предупреждал, что при постоянно сокращающемся объеме производства боны обречены на инфляцию. Наши огромные премии подтверждали его правоту. В то время я не обратил на это внимания, потому что у меня не было особых поводов для беспокойства. Но теперь...

Обменный курс поднялся 100:1 и продолжал расти. На сегодня тридцать миллионов бонами стоили меньше трехсот тысяч долларов. То ли доллар рос, то ли боны падали - сказать трудно. От моего внимания не ускользнуло и то, что в большинстве магазинов требовали настоящие пластиковые доллары. Плохое предзнаменование - иначе не назовешь.

Это означало, что мамочка права в одном - с моими деньгами надо что-то делать, пока они окончательно не превратились в мусор.

Не знаю, почему я вспомнил о "Дерби".

Гм-м...

Может быть, облигации?

Ведь именно поэтому Ти-Джей так боялся Стефании, а Гранту так необходим был пропавший робот: только он имел доступ к трехпроцентным облигациям. И Керри настаивала на общем собрании акционеров только потому, что облигации выросли в цене.

Решено: облигации.

Теперь надо забыть о дурацком сериале и подумать об облигациях и прибыли, которую я могу получить, если повезет.

Правда, существовал очень большой риск прогореть.

Но, черт возьми, разве мои премиальные - не плата за огромный риск? Как говорится, я каждый раз рисковал домом, выгоняя в поле корову. Почему бы не рискнуть еще разок?

Масса доводов против - все-таки страшно в первый раз; и два очень веских довода за.

Первый: я не считал, что проживу достаточно долго, чтобы воспользоваться хотя бы центом из этих денег.

Второй: мамуля придет в ярость.

И конечно, Служба финансовых услуг могла приобрести ценные бумаги на любой вкус, включая их страховку, залог и тому подобное.

Оставалась лишь самая малость - решить, куда именно вложить деньги.

Леверажные облигации - очень мудреная штука; их проще купить, чем объяснить, что это такое. По сути, здесь действовала та же теория выборов, когда в каждом мне, а о моих деньгах. Пусть они хоть как-то помогут людям в их праведной войне. В уже проигранной войне. Только большинству это еще неизвестно.

Человечество может рассчитывать только на то, чтобы выжить, - победить уже невозможно.