Чтение 26–й страницы книги ~Разделенный мир~

вспомнив, видимо, подсказки, непонятным образом полученные от нее во время
беседы с подчиненными.

Жан молча протянул исписанную бумагу. Машенька мельком взглянула на
плотный шероховатый лист, ожидая увидеть малограмотные каракули, однако лист
отличной веленевой бумаги был исписан отчетливым каллиграфическим почерком.
Представленный список имел название и нумерацию. Удивленно присвистнув,
Машенька внимательно прочла творение Жана. Всего в отряде оказалось
восемнадцать человек, включая офицерский состав. Люди были разбиты на две
группы по семь человек. Кроме того, на листе были оставлены широкие поля, как
сразу догадалась Маша - для проставления подписей в получении жалованья. Она
усмехнулась и, аккуратно сложив лист, спрятала его во внутренний карман плаща.

- Ты запомнил состав отделений? - обратилась она к Жану.

- У меня осталась копия, - угрюмо ответил он и настороженно сверкнул
глазами в ее сторону.

- Отлично! Составишь две ведомости - на каждое отделение свою. Выдашь
людям деньги и получишь на ведомостах роспись. Кстати, - она чуть усмехнулась,
- ведомости можно делать на бумаге попроще...

Рыжий Пожир потупил глаза, но на этот раз у него вспыхнули только уши.
Машенька помолчала, смакуя его смущение, а потом возобновила разговор.

- Вот, получи деньги. - Она вынула из кармана горсть монет и протянула
их Жану.

Тот подставил широкую ладонь и принял золотистый ручеек. Затем, зажав
монеты в правом кулаке, он тщательно, по одной, переложил их в левую ладонь и
поднял глаза на Машу.

- Здесь слишком много...

- Нет, не много. После раздачи жалованья, возьмешь с собой двоих
гвардейцев и поедешь в село. В какое - решишь сам. Там ты закупишь провизию для
отряда на три дня и, если сможешь, лошадей на весь отряд и телегу с упряжкой.
Провизию в чем-то везти надо... На все покупки представишь расписки.

- А если продавец неграмотный? - первый раз улыбнулся Пожир.

- Пальчик ему намажешь и к бумажке приложишь, - улыбнулась в ответ
Машенька и вдруг почувствовала, что в этом Мире у нее появился друг.

Жан неуклюже переступил с ноги на ногу и, повернувшись, ринулся сквозь
кусты выполнять поставленную задачу.

- Лейтенант, - повернулась Машенька к Сяме. - Проследи, чтобы люди,
получив жалованье, не напились и не разбежались. А то вторую половину получать
некому будет. Разбивайте ночевку, не забудь выставить посты. Ступай, я еще
здесь побуду.

Сяма круто повернулся, но Маша уловила взгляд, брошенный лейтенантом на
карман, из которого она доставала монетки.

Сяма скрылся в кустах, а Маша усмехнулась, только теперь в ее усмешке
было мало смеха. Минут десять она вышагивала возле зарослей бузины, о чем-то
сосредоточенно размышляя, а затем, снова взобравшись на лошадь, двинулась
напрямик к примеченной с высоты поляне.

До места она добралась минут через тридцать и без всяких приключений.
Выехав из леска на край поляны, она остановила коня и еще раз внимательно
осмотрелась. Причем на этот раз подключила и свое Истинное Зрение. Вокруг было
тихо, безлюдно, беззверьно. Только легкий ветерок чуть покачивал верхушки
деревьев. Поляна с пожелтелой, словно подпаленной травой, была видна каждой
своей кочкой. Посередине ее высилась старая, матерая, давно мертвая сосна с
уткнувшейся в небо черной обугленной верхушкой. Нижние ветви сохранились и
торчали в разные стороны костистыми, корявыми лапами. Давно осыпавшаяся кора
гнила вокруг мертвого дерева, превращаясь в коричневатую труху, а нижняя часть
обнаженного ствола желтела будто старая кость.

Маша тронула коня и медленно приблизилась к дереву. Здесь она с минуту
постояла, внимательно оглядывая сосну, а потом соскочила на землю и подошла
вплотную к ней. Она видела перед собой самое обычное засохшее дерево.

"Ну что ж, - подумала она. - Попробуем, чему меня научили. Не станет
дед Антип так настойчиво требовать чего-либо, если в этом действительно нет
необходимости!"

Машенька подняла правую ладошку, сложенную лодочкой, и провела по
мертво желтеющему стволу сверху вниз, приговаривая заученные малопонятные
слова, складывающиеся в ритмическую фразу. И под ее рукой из-под наведенного
морока начала проявляться истинная поверхность дерева. Она была точно такой же
мертвой, но в ней, на уровне плеч девушки, появилось довольно глубокое дупло.
Маша быстро засунула в дупло руку и вытащила маленький тряпичный сверток. Зажав
сверток в кулачке, она провела правой ладошкой по стволу в обратном
направлении, приговаривая другой тарабарский стишок, и морок снова занял свое
место.

Маша быстро вернулась к коню, вккочила в седло и быстро поскакала прочь
с поляны. Только углубившись в чащу, она остановилась и развязала свертoчек.
Внутри довольно грязной тряпочки лежала маленькая золотая сережка- этакий лихой
завиток, с замысловатой застежкой и капелькой бирюзы. Именно этот талисман она
должна была носить не снимая. Дед Антип так и сказал - носить не снимая!
Никогда! Пока она не вернется назад! И при этом в его глазах плескалась такая
не свойственная ему тревога.

Девушка, чисто по-женски полюбовавшись на несколько необычное ювелирное
изделие, деловито вдела его в правое ушко. И тут же почувствовала, что застежка
словно растворилась в нежной мочке уха. Вряд ли теперь кто-нибудь смог бы снять
сережку, ну разве что вырвать вместе с ухом. Еще раз тронув кончиками пальцев
свое новое украшение, Маша не торопясь тронулась в обратный путь. Ей было очень
интересно, что несет в себе эта сережечка, но дед Антип ничего ей не объяснил.

Вернувшись в лагерь, она была приятно удивлена. Во-первых, поляна была
прибрана. Весь мусор выбрали из травы, и она приняла довольно свежий вид.
Во-вторых, по краю поляны были поставлены шесть больших шалашей, плотно укрытых
еловыми ветками. Седьмой шалашик, гораздо меньшего размера, располагался у
противоположного края поляны, под нависшими кустами. Маша сразу смекнула, что
это ее резиденция. У шалашика по стойке "смирно" стоял мужик с черным косматым
чубом. Видимо, на часах.

Маша подъехала к шалашику, соскочила с коня и, шагнув к часовому,
доброжелательно произнесла:

- Все, служивый, хозяйка явилась, можешь быть свободным.

Мужик тряхнул чубом и молча направился в сторону общих шалашей.
Приблизившись к одному из них, он кашлянул, и оттуда мгновенно выскочил Стоп.
Часовой что-то прошептал ему на ухо, и тот, кивнув, рысью двинулся к Маше.
Подбежав, он сразу забормотал:

- Ваша колдовская милость, оставила бы ты часового... Мало ли что может
случиться... А он - тут как тут...

- Глянь-ка, Стоп, а ты, оказывается, разговорчивый!.. - Маша добродушно
улыбнулась. - Только мне нянька не нужна, я вполне могу обойтись своими силами.

- Ваша колдовская милость, - шепотом взмолился Стоп, - Пожир, когда
уезжал, знаешь что мне сказал? Если, говорит, с Ее колдовской милостью что
случится, я, говорит, тебе, Стоп, без всякого колдовства все твое хозяйство
повыдергиваю!

Он скосил глаза вниз, помолчал и снова жарко зашептал:

- А ты, Ваша колдовская милость, знаешь он какой? Его сам Трот
боялся... Как Жан скажет - так и сделает... Так что ты уж сделай милость,
оставь Огонька на стреме. Мне спокойнее будет. - И он инстинктивно прикрыл
волосатой ладонью низ своего живота.

Машенька чуть не расхохоталась, глядя в испуганные умоляющие глазки
огромной гориллы.

- Ладно!.. Ставь своего Огонька. Только подальше от шалаша. Пусть
смотрит, чтобы меня не беспокоили...

Она отвела коня за стоявшие невдалеке кусты, расседлала его и тщательно
вытерла. Затем, уложив седло и другую сбрую рядом с лошадью, вернулась на
поляну и нырнула в свой шалаш.

А между тем по-осеннему быстро наступал вечер. Небо стало разноцветным,
догорая с одной стороны розовым закатом и темнея до фиолетовой глубины с
другой. В воздухе разлились тишина и прохлада. Гвардейцы запалили рядом со
своими шалашами костер и, усевшись вокруг пламени, повели какую-то беседу,
поглядывая за закипавшим на огне котлом.

Маша сбросила с головы шлем, стянула через голову кольчугу и осталась в
светлой, легкой темно-серой рубашке и свободных брюках, заправленных в сапожки.
Скоро шагах в десяти от ее шалаша послышалось сдержанное покашливание, а затем
хрипловатый голос позвал:

- Ваша колдовская милость, а Ваша колдовская милость... Тут ребята каши
наварили, может, ты тоже поужинаешь?..

Маша чуть не подавилась одним из захваченных с собой бутербродов с
колбасой. Такой заботы она никак не oжидала. Высунувшись из шалаша, она увидела
в сгустившихся сумерках того самого чубатого часового, которого прогнала было
от своего шалаша. Он, не приближаясь к ее временному жилищу, держал в вытянутых
руках большую миску, наполненную какой-то темной густой массой, из которой
торчала ручка ложки. На краю миски был пристроен большой кусок темного хлеба.

Когда Машенька появилась из шалаша без доспехов, у часового буквально
отвалилась челюсть. До "госпожи баронессы" не сразу дошло, что мужик впервые
видит ее без доспеха, в простой, но достаточно облегающей одежде. И тут она...
смутилась. Быстро выхватив миску у него из рук, она нырнула назад в свое
укрытие.

Каша была гречневой с мясом и необыкновенно вкусной, видимо, после
бутербродов всухомятку, так что проголодавшаяся девчонка опорожнила миску с
рекордной скоростью. Вычистив миску хлебной корочкой и с удовольствием эту
корочку проглотив, Маша выглянула из шалаша. Часовой маячил на прежнем месте.
Она вздохнула и полезла наружу - врожденная порядочность заставляла ее вернуть
миску. Однако, вопреки ее опасениям, он уже взял себя в руки и встретил ее
спокойным взглядом. Маша сунула пустую миску ему в руки и, смущенно пробормотав
"спасибо", направилась назад в свой шалаш, но неожиданно услышала за своей
спиной тихий хрипловатый голос.

- Ты, дочка, не сомневайся... Мы тебя в обиду не дадим... Хоть даже и
самому герцогу...

Она резко обернулась и молча уставилась на мужика. Тот стоял как ни в