на крепостные стены, звуки от вооруженных всадников, окружавших его со
своих сторон, и тяжесть Моргейн на его руках. Сейчас она спала, а его руки
онемели и спина превратилась в раскаленный столб. Моргейн имела очень
немного впечатлений от этого последнего участка их пути, потому что сильно
ослабела, хотя кровотечение уменьшилось и рана не выглядела такой тяжелой.
Он подумал, что, может быть, ей следовало бы бороться со слабостью и
приготовиться к сопротивлению, но она не знала, что их дела на самом деле
так плохи, тем более, что все нхи были хорошо расположены к ней. Они
делали для нее все, что могли; все, чем могли ей помочь, вплоть до того,
что даже прикасались к ней или к ее лекарствам, и, казалось, их страх
перед ней должен был понемногу ослабевать.
простодушной, особенно когда были закрыты ее серые глаза. Мужчины из
низших кланов находили общий язык и часто развлекались даже со знатными
дамами. Напротив, мужчины из богатых кланов находили зачастую общий язык с
женщинами из окрестных деревень. Но ничего подобного никто не позволял
себе в отношении Моргейн, вероятно потому, что она имела все права
предводителя клана, а может быть потому, что ее все время оберегал илин,
который, даже будучи без оружия, должен был бы ее защищать, а нападать на
безоружного человека было против правил чести. Но скорее всего это могло
быть потому, что она имела репутацию кваджлина, а с ними и со всем, что к
ним относилось, мужчины не хотели иметь ничего общего.
так же проявляли знаки внимания и удивлялись, что она до сих пор спит.
благоговейный страх перед ней. Он был еще очень молод, а его голова была
полна стихов и легенд. Он был талантлив и играл на арфе, чему обучались
многие мужчины из знатных кланов. Чувства, которые переполняли его взгляд,
выражали, во-первых, совершенное изумление, а во-вторых, культ поклонения,
который предвещал большую опасность для благоденствия его души.
в резкой форме отправлял сына в боевое охранение на самый дальний фланг
цепочки вооруженных всадников.
всадники выехали на дорогу, ведущую прямо к воротам. Нхи Редж построил эту
дорогу, мощеную камнем, звеневшую сейчас под копытами коней, около
пятидесяти лет назад. Здесь же был сооружен небольшой канал для отвода
воды, собирающейся на холмах от весенних дождей.
название от цвета развевающихся там многочисленных штандартов Нхи,
большинство которых были красные с черными геральдическими знаками. Когда
они въезжали во внутренний двор, то здесь не было слышно никаких звуков,
кроме как от трепещущих на ветру флагов, да звона копыт о каменные плиты.
Вскоре перед ними появился слуга, который низко поклонился нхи Парену,
после чего между ними состоялся короткий разговор.
с ним еще один человек помогут ему снять Моргейн с седла. Он был уже готов
и к аресту и к любой другой форме проявления насилия. Обсуждать их
положение можно было бы лишь в одном случае: если бы они были обычными
путешественниками. Поскольку было решено разместить Моргейн в самой
солнечной западной башне, то они втроем перенесли ее туда в сопровождении
охраны, а там предали в руки перепуганных женщин, которые не совсем
отчетливо представляли себе свои новые обязанности.
знают, как и чем ей можно помочь... Или, по крайней мере, оставьте ей ее
лекарства.
есть другие указания.
жилой частью замка, где слева находилась комната Эриджа, и где была
небольшая лестница, которая вела в среднюю часть башни, и где находилась
комната, которая когда-то принадлежала ему. Но они провели его в другую,
которая принадлежала Кандрису. Запор на ее двери открывался с трудом,
видимо, здесь редко бывали посетители.
Это было похоже на безумие - помещать его в подобную тюрьму. Парен
чувствовал себя явно не в своей тарелке, но ослушаться приказов не мог, а
лишь выражал тайное недовольство ими.
пол покрыт пылью, которая попадала сюда через щели в ставнях окна.
камин, и свечи, при слабом свете которых Вейни осмотрел комнату, вспоминая
знакомую обстановку. Здесь, видимо, ничего не должно было меняться с того
утра, когда погиб Кандрис. Он узнал преданную руку отца в этой
патологически выраженной гамме чувств.
его сапоги, и общее впечатление усиливалось запыленной постелью, на
которой он последний раз спал.
увидел вооруженных людей, так что не было никакой возможности
сопротивляться этому безумию.
вина. Все это было поставлено на длинный стол около двери.
подобных поступков. В его глазах было выражение жалости по поводу того,
что никто не может, к сожалению, нарушить этот закон. - Мы не должны
оставлять тебе ни твое снаряжение, ни какое-то другое оружие.
разделся: не торопясь снял шлем, кожаную куртку, кольчугу и передал их
одному из сопровождавших его людей, потом подождал, пока они проверят, нет
ли у него другого оружия. Оставшись в одной тонкой рубашке и кожаных
штанах, он чувствовал, как холод, наполнявший комнату, начинает охватывать
его. Он был рад, когда все ушли и наконец оставили его одного. Теперь он
мог спокойно присесть около камина, чтобы согреться. Вскоре у него
появился и аппетит, он воспользовался пищей и вином, которое ему было
оставлено, и даже согрел воду в небольшом котле, висевшем над огнем.
Усталость брала свое, и он подумал о том, как провести ночь. Может быть,
будет правильнее, как виноватому и раскаивающемуся, пристроиться,
скорчившись у камина, чем спать на этой ужасной постели?
подобных правил. Он рассудил, что не сделает из себя жертву призрака,
обитающего в этой комнате и разгневанного на него за прошлое убийство.
Поэтому он сбросил покрывало и улегся на кровать, сняв лишь сапоги.
особенно ночью, а такого одиночества было вполне достаточному, чтобы
почувствовать себя вполне уютно. Он уснул, как только холодная постель
нагрелась от его собственного тела и как только напряжение спало с его
расслабленных мышц. А когда он спал, он больше не думал ни о чем.
почувствовал, что он уже не один, повернулся на спину, едва не впадая в
панику, и сбросил с себя покрывало, пытаясь подняться на вытянутой руке.
одежду, и Вейни так и застыл, опустив на пол одну босую ногу. Огонь в
камине давным-давно погас, а дневной свет еще слабо пробивался через узкую
щель в окне. В комнате чувствовался сквозняк.
были разделены надвое прямым пробором, что соответствовало его теперешнему
положению. Но глаза были все те же, дерзкие, с издевательской усмешкой.
комнате, и дверь в коридор была закрыта. Скорее всего по другую ее сторону
находились вооруженные люди. Поэтому иллюзий о своей безопасности он не
питал. Он смело и открыто взглянул в лицо Эриджа, в какой-то степени даже
игнорируя его, и отошел в сторону, чтобы надеть сапоги. Затем он подошел к
столу, где еще оставалось немного вина, и, захватив с собой эти остатки,
перешел к камину, надеясь, что вино немного ослабит холод, который начал
опять пробирать его. Эридж молча наблюдал за всеми его действиями, не
прерывая их.
услышал шаги Эриджа за своей спиной и почувствовал осторожное
прикосновение длинных пальцев, которые перебирали концы его, теперь уже
длинных до плеч, волос. Их можно было уже свободно держать в руке, хотя
они и не были так длинны, как обычно требовалось для посвящения в воины.
Прикосновения Эриджа были очень осторожны, словно он гладил волосы
ребенка.
но не пытался повернуть ее, приготовившись к тому, что каждую секунду
может последовать жесткий рывок. Но он ошибся.
были у тебя, когда ты покидал этот дом, не позволят тебе вернуться сюда.
повернулся и встал. Эридж был выше его, и поэтому ему всегда было трудно
смотреть на старшего брата, когда тот находился на близком расстоянии от
него. Спина Вейни находилась недалеко от огня, уже разгоравшегося в
Земляной Андрей
Конан-Дойль Артур
Прозоров Александр
Шилова Юлия
Шилова Юлия
Афанасьев Роман