только на банку, он сел рядом со мной. Не в силах преодолеть любопытство,
я все же несколько раз осмотрелась, особенно когда услышала шаги входящих
в комнату людей и скрип стульев. В неясном свете я не могла разглядеть
отдельных лиц.
свечу с полки и раздала самодельные сигары. - ни с кем не разговаривай ни
до, ни после сеанса, - прошептала она в мое ухо, поднося мигающее пламя к
моей сигаре. - никто, кроме Леона Чирино, не знает, что ты медиум. Медиумы
очень уязвимы.
делала это неоднократно в патио доньи Мерседес. Я так углубилась в это
действие, что потеряла счет времени. Тихий стон раздался из дымной
темноты. Я открыла глаза и увидела женщину, которая материализовалась в
центре круга из стульев. Это была туманная фигура. Красноватый свет
медленно распространялся по ней, пока она не запылала огненным вихрем.
знакомый наклон головы набок - все это заставило меня подумать, что передо
мной стояла Мерседес Перальта. Однако чем дольше я за ней наблюдала, тем
меньше была уверена в этом.
однажды. Я взяла в руки банку с ртутью и встала со стула. Но женщина стала
прозрачной. Я остановилась, прикованная к месту. В ее прозрачности не было
ничего пугающего. Я просто приняла, что сквозь нее можно видеть.
Неожиданно женщина распласталась не земле темной кучей. Свет внутри нее
погас. Я полностью поняла, что это не призрак, когда она вытащила платок и
высморкалась.
подтолкнул меня локтем, показывая на центр комнаты. Там в кругу стульев,
где только что находилась призрачная женщина, стояла старуха, по-видимому,
иностранка. Она пристально смотрела на меня, ее голубые глаза были широко
открыты, они пугали и приводили меня в замешательство. Ее голова дернулась
взад, потом вперед. Но прежде чем у меня появилось какое-либо чувство
относительно видения, оно угасло. Не очень быстро она растворилась в
воздухе.
потихоньку осмотрелась. Все, что я увидела, было огнями сигар. Но это были
не те сигары, которые раздавала донья Мерседес, подумала я. Когда я
наклонилась вперед, чтобы привлечь к себе внимание Леона Чирино, кто-то
положил руку на мое плечо.
склонив голову, я ждала, что она скажет мне что-то. Но она молчала. Я
осмотрелась еще раз. Никого вокруг не было. Я была одна в комнате. Все уже
ушли. Испугавшись, я вскочила и бросилась к двери, но меня остановил Леон
Чирино.
ступенях этого холма.
видение, дым забурлил, выходя из комнаты и растворяясь в ночном воздухе.
Леон Чирино обернулся ко мне и вновь повторил, что Фрида Герцог умерла на
ступенях этого холма. Он прошелся по комнате, тщательно проверяя
затемненные углы; возможно, он думал, что в комнате кто-то спрятался.
тоже видел ее?
несколько раз обтер лоб рукой, будто пытаясь избавить себя от мысли или,
возможно, образа устрашающей старухи.
- тихо сказала я и открыла дверь.
снял с меня серебряное ожерелье и взял из моей руки банку с ртутью. - во
время сеанса хронологическое время прекращается, - прошептал он медленно и
устало. - спиритуальное время - это время равновесия, это и не
действительность, и не сон. Но это время существует в пространстве. - он
намекнул, что я была отброшена в событие, которое произошло много лет
назад. - прошлое - это не последовательность событий во времени, -
продолжал он. - сегодняшний день может стать днем вчерашним или событием
давно минувших лет. - он застегнул на моем запястье часы. - но лучше не
говорить о таких вещах. То, что случается, является неопределенным и
неуловимым, и его нельзя обозначить словами.
ним. Но, кажется, Леон Чирино решил держать меня в своем доме. Он вновь и
вновь повторял, что Фрида Герцог умерла на холме прямо за его домом.
- ты это тоже видел?
в следующий момент он рассмеялся. - она хотела ошеломить тебя, - сказал
он, наливаясь гордостью. - она безупречный медиум. - слегка улыбаясь, он
прикрыл утомленные глаза, по-видимому, смакуя какое-то бесценное видение.
А потом он мягко вытолкнул меня на улицу и без слов закрыл за мной дверь.
что потеряла счет времени в течение сеанса, но все же не ожидала, что ночь
прошла и что ночью шел дождь. Однако уже рассвело, а на тротуаре блестели
лужи.
тень, под эвкалиптом у цементных ступеней, ведущих на холм, стояла
Мерседес Перальта. Я подбежала к ней.
согнулась и подняла небольшую свежесломанную ветвь, лежавшую на земле. Она
была мокрой от ночного дождя. Донья Мерседес встряхнула ее; аромат
эвкалипта, заключенный в сотне капель, обрушился на мою голову.
Лачуги на холме выглядели брошенными. От широких ступеней, как от ствола,
ветвилось множество тропинок. Мы свернули на одну из них и вскоре
остановились перед желтым домиком, покрытым листами рифленой жести.
стояла в середине комнаты. На стульях стояли экзотические горшки с
лохматыми папоротниками. Под потолком висели бамбуковые клетки с
канарейками. На кованых крюках, вбитых в стены, болтались брюки, жакеты и
накрахмаленные рубашки.
настенное украшение, вышел мужчина.
здесь человек, в лавке которого я покупаю свои блокноты и карандаши. Я
хорошо знала его и его жену-немку, у которой речь и манеры были более
венесуэльскими, чем у кого-либо. Вместе с двумя дочерьми они жили на
площади над магазином канцелярских и радиотелевизионных товаров, которым
он владел.
молодили его. Раскосые темные глаза, обрамленные длинными ресницами, ярко
сияли. Как всегда, его одежда была безукоризненной; но этим утром он весь
пропах дымом сигар.
вернулся, держа в руках бамбуковый поднос с едой, тарелками и приборами.
Он взял свободный табурет, поставил на него поднос и пышными движениями
метрдотеля обслужил нас черными бобами, рисом, пизангом, острым
шинкованным мясом и кофе.
предвкушая обсуждение спиритической встречи.
глаза дьявольски сверкнули. - она хочет знать, почему ты живешь здесь,
когда у тебя есть славная квартира над твоим магазином в городе. Мне бы
хотелось, чтобы ты рассказал ей, почему.
последние бобы, он медленно жевал некоторое время, затем встал, подошел к
окну и открыл его. Взглянув на бледное предрассветное небо, он повернулся
и осмотрел меня. - наверное, у тебя есть какая-то причина тому, чтобы
узнать нечто обо мне? - добавил он вопросительным тоном.
когда она придет в твой магазин мучить тебя твоей историей.
прислонился к стене. Его взгляд блуждал по комнате. В его глазах было
столько глубины, что казалось, будто он забыл о нашем присутствии.
на донью Мерседес. - это ничем не примечательная история. Скорее даже
банальная.
истории. Твоя интересна тем, что ты никогда не делал ничего против того,
что должно было случиться. Ты просто был здесь, положившись на высший
порядок.
настаивал Эфраин Сандоваль.
кровати и поманила меня за собой.
кивнул головой. - как ты уже знаешь, у меня есть большой дом в городе, -
сказал он, поворачиваясь ко мне. Он обвел рукой вокруг себя. - и все же я