течь.
этом сверхсуществе?
Изменилось. И та и другая версии очень недавнего происхождения.
ГЛАВА 17. СВАЛИВАЕМ!
Салли. Другая рука жестом призывала к молчанию.
из ее сумок была открыта и стояла в ногах гигантской кровати, рядом с ней
жестом указала на одежду и чемодан.
натянула свитер. Снова взглянув на Салли, она заколебалась, не заговорить ли
ей вслух. Что бы это ни было, подумала она, достаточно одного слова, чтобы
появился Петал. Салли была одета так же, как в последний раз, когда Кумико
ее видела: дубленка с барашковым воротником, под подбородком завязан
клетчатый шарф. Она повторила жест: собирай вещи.
беспокойно, но и бесшумно ходила по комнате, открывала и закрывала ящик за
ящиком. Отыскав паспорт Кумико, черную пластиковую табличку на нейлоновом
xmspje с рельефной золотой хризантемой, она повесила ее на шею девочке.
Потом скрылась в фанерной каморке, чтобы появиться с замшевым несессером в
руках с туалетными принадлежностями Кумико.
телефон.
схватив Кумико за руку, потянула ее в темный холл. Отпустив ее руку, Салли
прикрыла за ними дверь, заглушив телефон и оставив их в полной темноте.
Кумико позволила провести себя к лифту его она узнала по запаху масла и
полироля, позвякиванию металлической решетчатой двери.
размеров выцветший шерстяной халат. На Петале были все те же рваные
шлепанцы, выглядывающие из-под халата ноги казались неестественно белыми. В
руках у него был пистолет тупорылое оружие отблескивало тускло-черным.
лифта, нас ждет машина.
он растерян.
поверить.
Саллиной дубленкой, убаюканная мягкой вибрацией сверхзвукового полета.
Кумико вспомнила огромную низкую машину, которая ждала их на подъездной
аллее. Когда они с Салли вышли на тротуар, с фасадов домов Суэйна вырвались
лучи прожекторов. В окне машины мелькнуло залитое потом лицо Тика. Салли
рывком распахнула дверь и втолкнула девочку внутрь. Тик тихонько и без
умолку чертыхался все то время, пока машина набирала скорость; жалобно
взвизгнули шины, когда он слишком резко свернул на Кенсингтон-Паркроуд.
Салли посоветовала ему сбросить скорость и отдать управление самой машине.
Неотек на место в тайник за мраморным бюстом. Со всеми своими лисьими
повадками и курткой, протертой на локтях, как и шлепанцы Петала, Колин
остался позади теперь всего лишь призрак, чем он, в сущности, на самом деле
и был.
Скоро нам принесут завтрак. Помнишь, на какое имя у тебя паспорт? Прекрасно.
А теперь не задавай мне никаких вопросов, пока я не выпью кофе, идет?
необъятным городским конгломератом стало в последнее время характерной
чертой японской массовой культуры.
туда попала: смутные образы каких-то знаменитых сооружений, неотчетливое
представление об обществе, которое ее собственное, похоже, считало
эксцентричным и застойным. (В сказках ее матери принцесса-балерина всегда с
удивлением обнаруживала, что англичанам ее танцы не по карману. ) Однако
Лондон во многом оказался совсем другим, нежели она ожидала, ее поразили
энергия города, его очевидное изобилие, а суета и великолепие больших
торговых улиц сильно напомнили Гинзу.
убеждение развеялось в первые же часы, прошедшие после посадки их самолета.
гулкого зала таможни, потолок которого уходил куда-то во тьму. Эту тьму
через равные промежутки прорывали бледные сферы света. Вокруг шаров,
несмотря на то что стояла зима, клубился рой мошкары, как будто здание
обладало собственным климатом. Но пока еще это был Муравейник из стимов,
каким она его себе представляла. Чувственно-электрический фон для
проигрываемых при ускоренной перемотке жизней Анджелы Митчелл и Робина
Ланье.
очереди, заключался в том, что ее паспорт пропустили сквозь грязную на вид
металлическую прорезь. И дальше в сумасшедшую суету на бетонной платформе,
где багажные роботележки медленно бороздили толпу, которая галдела и
напирала, осаждая наземный транспорт.
говорила, что этот человек просто выполняет привычную обязанность, как,
скажем, молодые женщины, поклонами приветствующие покупателей в дверях
крупных универмагов Токио. А Салли вдруг ударила его ногой. Ударила под
колено, стремительно и плавно развернувшись на месте, как таиландская
боксерка в бильярдной Суэйна. Выхватила сумку еще до того, как затылок
незнакомца с резким стуком ударился о грязный бетон.
фигурой сомкнется толпа. Это вспышка насилия, со стороны выглядевшая так
небрежно, могла бы показаться сном если бы не улыбка Салли, первая с тех
самых пор, как они вылетели из Лондона.
смотрела, как Салли производит осмотр имеющихся машин. А та быстро дала
взятку диспетчеру, нагнала страху на очередь и затолкала девочку в
потрепанный ховер в косую черно-желтую полоску. Отделение для пассажиров
было голым и выглядело исключительно неудобным. Водитель, если он вообще
был, оставался невидимым за изогнутой перегородкой из пластиковой брони. Из
того места, где перегородка смыкалась со стенкой, торчал объектив
видеокамеры, вокруг которого кто-то нарисовал мужской торс: объектив
выступал в роли фаллоса. Когда Салли, забравшись внутрь, захлопнула за собой
дверцу, динамик проскрежетал что-то вовсе уж неразборчивое. Кумико решила,
что это какой-нибудь диалект английского.
и, развернув веером, помахала ею перед камерой. Динамик вопросительно
затрещал.
они тронулись в путь.
ГЛАВА 18. ТЮРЕМНЫЙ СРОК
сидящая на краю кровати, поворачивается к нему.
возится с чем-то у надстройки в изголовье носилок, с какой-то капельницей; в
ней жидкость цвета овсянки.
она стоит на коленях, очень близко, ее руки у него на плечах.