Чтение 26–й страницы книги ~Чужестранец в чужой стране~

имущих... и, может быть, придумаем, как помочь Бену. Веди Майка.

Причина отсутствия Майка не была сверхъестественной: он стреножил
себя шнурками. Сделав шаг, он упал, затянув при этом узлы. Ему
понадобилось значительное время, чтобы проанализировать происшествие,
развязать шнурки и завязать их правильно. По марсианской привычке времени
он не считал и был огорчен только тем, что неправильно усвоил уроки Джилл.
Когда Джилл пришла за ним, Майк исповедовался ей в своей
несостоятельности, хотя шнурки уже были завязаны как надо.

Джилл утешила его, пригладила волосы и повела за собой.

- Здорово, сынок. Садись, - приветствовал его Харшоу.

- Здорово, Джабл, - торжественно произнес Валентайн Майкл Смит, сел и
погрузился в ожидание.

- Что ты сегодня узнал, мальчик? - спросил Харшоу.

Смит радостно улыбнулся и, как всегда, после небольшой паузы ответил:
- Я научился, прыгая в воду, делать сальто в полтора оборота.
Разбегаешься, прыгаешь и входишь в воду...

- Я видел - носки вытянуты, колени прямые, стопы вместе.

- Неправильно? - огорченно спросил Смит.

- Для первого раза очень даже правильно. А теперь вспомни, как это
делает Доркас.

Смит подумал.

- Вода охотно принимает Доркас, любит его.

- Не его, а ее. Доркас - она.

- Ее, - поправился Смит. - Разве я говорю неправильно? Я читал в
словаре Уэбстера (3-е издание, Спрингфилд, Массачусетс), что мужской род
включает женский. Словарь приводит пример из закона о контрактах (5-е
издание, Чикаго, Иллинойс, 1978, с.1012). Там сказано...

- Постой, постой, - прервал Харшоу. - Мужской род действительно
включает женский, но только в том случае, когда ты говоришь вообще. Если
же о конкретной женщине, то следует говорить "она", "ей", "ее".

- Я запомню.

- Ты бы лучше вынудил Доркас на деле доказать ее женский род. -
Харшоу задумался. - Джилл, парень спит с тобой или с кем-нибудь из вас?

- По-моему, он вообще не спит.

- Ты не ответила на мой вопрос.

- Отвечаю: он не спит со мной.

- Я спросил не из праздного любопытства, а из научного интереса.
Майк, чему ты еще научился?

- Я нашел два способа завязывать шнурки. Один хорош для того, чтобы
падать, другой - чтобы ходить. Я выучил спряжения...

- Что еще?

Майк восторженно улыбнулся:

- Вчера я учился ездить на тракторе. Так здорово!

Джабл выразительно глянул на Джилл.

- Когда это произошло?

- Вечером, когда ты спал, Джабл. Все было хорошо, Дюк не дал ему
упасть.

- Понятно, что не дал... Майк, ты читал что-нибудь?

- Да, Джабл.

- Что?

- Я прочел, - доложил Майк, - еще три тома энциклопедии: "Marub -
Mushe", "Mushr - Ozon" и "P - Planti". Ты не велел мне читать энциклопедию
помногу, поэтому на "Planti" я остановился. Потом я прочел трагедию "Ромео
и Джульетта" Уильяма Шекспира. Потом - "Мемуары" Джакомо Казановы в
переводе Френсиса Уэллмена. Потом я осмысливал прочитанное. Потом Джилл
позвала меня завтракать.

- Ты что-нибудь понял?

- Не знаю, Джабл, - в голосе Смита была тревога.

- Что тебе неясно?

- Я не смог охватить всей полноты того, что прочитал. Читая у Мастера
Уильяма Шекспира о смерти Ромео, я почувствовал, что полон счастья. А
после я прочел, что он дематериализовался слишком рано - по крайней мере,
мне так показалось. Почему так?

- Потому что он сопливый идиот.

- Прошу прощения?

- Я сам не знаю, Майк.

Смит пробормотал что-то по марсиански, а по-человечески сказал:

- Я только яйцо.

- Что? Мне кажется, ты меня о чем-то просишь, Майк. Чего ты хочешь?

Смит поколебался, потом выпалил:

- Брат мой Джабл, пожалуйста, спроси Ромео, почему он
дематериализовался! Я не могу с ним говорить, я только яйцо. А ты можешь.
Спроси и после объяснишь мне.

Майк, по-видимому, считал, что Ромео существовал на самом деле, и
сейчас просил его, Джабла, вызвать дух Ромео и потребовать у него отчета о
поступках плоти. Как объяснить Майку, что Монтекки и Капулетти не
существовали в материальном мире? Джабл не оперировал понятиями, опираясь
на которые, можно было бы объяснить Смиту, что такое художественная
литература.

Джилл испугалась, что Майк сейчас свернется в клубок и оцепенеет.

Майк действительно был близок к этому, но изо всех сил держался; он
дал себе слово не прибегать к подобному средству в присутствии друзей. Он
видел, что причиняет этим беспокойство всем, кроме доктора Нельсона. Майк
замедлил сердце, успокоил чувства, улыбнулся и сказал:

- Я подожду, пока понимание придет само.

- Хорошо, - согласился Джабл. - А в следующий раз, когда ты
соберешься читать, спроси меня или Джилл - кого угодно - художественная ли
это литература. Тебе, пожалуй, не стоит ее читать...

- Я буду спрашивать, Джабл.

Майк решил, что обязательно расскажет Старшим Братьям, что такое
художественная литература, когда сам это поймет... Тут он с удивлением
заметил, что сомневается; - поймут ли они. Предположение о том, что
существуют вещи, столь же непонятные для Старших Братьев, как и для него
самого, было даже более революционным, чем само понятие художественной
литературы. Майк решил подумать об этом в другой раз, в спокойной
обстановке.

- ...но я позвал тебя не для того, - говорил тем временем брат Джабл,
- чтобы рассуждать о литературе. Майк, вспомни, пожалуйста, тот день,
когда Джилл забрала тебя из больницы.

- Из больницы? - переспросил Майк.

- Мне кажется, Джабл, - вмешалась Джилл, - Майк не знает, что он был
именно в больнице. Давайте я попробую...

- Вперед!

- Майк, ты помнишь, как жил в комнате один, пока я тебя не одела и не
увела?

- Да, Джилл.

- Потом мы поехали в другое место, я тебя раздела и велела принять
ванну.

- Да, это было такое счастье! - Смит улыбнулся воспоминанию.

- Потом я тебя вытерла, и тут пришли двое.

Улыбка погасла. Смит задрожал и стал уходить в себя.

- Майк! Остановись! - приказала Джилл. - Не смей уходить!

Майк взял себя в руки.

- Хорошо, Джилл.

- Слушай, Майк. Вспомни, что было, только не волнуйся. Пришли двое
мужчин, один потащил тебя в гостиную...

- Туда, где растет трава, - подтвердил Майк.

- Правильно, там на полу растет трава. Я хотела помешать ему, но он
меня ударил. Потом он пропал. Помнишь?

- Ты не сердишься на меня за это?

- Что ты! Нет, конечно. Один пропал, второй навел на меня пистолет и
тоже пропал. Я испугалась, а не рассердилась.

- И сейчас не сердишься?

- Майк, милый, я никогда на тебя не сердилась. Мы с Джаблом просто
хотим понять, что произошло. Те двое пришли, ты что-то сделал, и они
пропали. Почему? Что ты сделал, скажи?

- Я скажу. Тот человек - большой - ударил меня, и я испугался. Я... -
тут он перешел на марсианский. - Я не знаю слов.

- Объясни постепенно, - попросил Харшоу.

- Я постараюсь, Джабл. Передо мной есть что-то. Это плохая вещь, ее
не должно быть. И я... - он опять запнулся. - Это просто, гораздо проще,
чем завязывать шнурки! Но слов нет. Извините, пожалуйста...

Он немного помолчал и продолжил:

- Может быть, слова есть в "Plant - raum" или в "Rayn - sarr", или в
"Sars - Sors". Я прочту их сегодня, а завтра за завтраком вам расскажу.

- Может быть, и есть, - сказал Джабл. - Погоди-ка, Майк.

Он отошел в угол комнаты и взял в руки большую бутылку с бренди.

- Ты можешь сделать так, чтобы это пропало?

- Это плохая вещь?

- Предположим, что да.

- Но, Джабл, я должен точно знать, что она плохая. Это бутылка. Я не
вижу в ней ничего плохого.

- А если я замахнусь и брошу ее в Джилл?

Смит произнес с мягкой грустью:

- Джабл, ты этого не сделаешь.

- Правда, не сделаю. Джилл, тогда ты брось в меня. Бутылка тяжелая, и
если Майк не защитит меня, я получу по крайней мере поверхностное ранение.