Чтение 26–й страницы книги ~Кот, проходящий сквозь стены~

предпочел развернуть космокар кормой назад.)

Ощутив, как "вольво" стал разворачиваться, я запросил компьютер,
готов ли он начать выполнять программу посадки, пользуясь стандартными
командами, перечисленными на прикрепленной к его корпусу табличке.

Он не ответил. Пустой экран. Ни звука.

Я в энергичных выражениях вспомнил предков этого компьютера. Гвен
спросила:

- А ты нажал кнопку "исполнять"?

- Разумеется, - буркнул я и нажал ее опять.

Тут же засветился экран, а динамик гаркнул так громко, что у меня
заломило зубы:

- Как _в_ы_ произносите слово "комфорт"? Сегодня каждый мудрый житель
Луны - слишком много работающий, перебравший стимуляторов и живущий в
постоянном стрессе - произносит его К, О, М, Ф, И, С, то есть "комфис",
рекомендованный терапевтами для уменьшения кислотности, против кишечных
колик, язвы желудка и просто от боли в животе. "Комфис"! Он способен на
большее! Смело положитесь на фирму "Тигровый бальзам", выпускающую КОМФИС!
Он способен на большее! Спросите вашего терапевта.

Затем какие-то визгливые недоумки запели о восхитительных
достоинствах "комфиса".

- Этот гроб с электроникой не выключается!

- Ударь по нему.

- Чего?

- Врежь ему, Ричард.

Логики в ее совете я не увидел, но поскольку он совпал с моими
эмоциональными потребностями, я отвесил компьютеру солидный шлепок. Он
продолжал нести всякий бред о достоинствах питьевой соды, которую вам
пытались всучить втридорога.

- Милый, его надо стукнуть посильнее. Электрончики - создания
пугливые, но смышленые - нужно им показать, кто тут хозяин. Смотри, как
это делается.

Гвен врезала компьютеру от души - я даже испугался, что корпус
треснет.

И на экране тут же появилось:

К спуску готов. Время ноль = 21-06-17.0

Часы на дисплее показывали 21-05-42.7. У меня осталось ровно столько
времени, чтобы успеть бросить взгляд на радарный альтиметр (высота двести
девяносто восемь километров, постоянная) и на окошечко допплера,
показавшего, что мы произвели ориентацию корабля вдоль линии нашего полета
с достаточной точностью... хотя понятия не имею, что я успел бы сделать с
ориентацией за оставшиеся у меня секунд десять, окажись она неверной. Наш
"вольво" осуществляет прецессию, пользуясь гироскопами, а не маленькими
парными ракетными двигателями ориентации. Гироскопы, конечно, дешевле, чем
двенадцать двигателей плюс мешанина питающих их трубопроводов, зато
работают они медленнее.

Потом все произошло одновременно: часы показали "время ноль",
заработал двигатель, вдавив нас в обивку кресел, а на дисплее появилась
программа включения тормозных импульсов. В верхней строке значилось:

21-06-17.0 - 19 секунд

21-06-36.0

Душка двигатель проработал ровно девятнадцать секунд и отключился,
даже не поперхнувшись.

- Убедился? - спросил Гвен. - Просто с ними надо построже.

- Я не верю в одушевленность предметов.

- Разве? Как же ты тогда управляешься с... Прости, милый. Не бери в
голову, Гвен обо всем позаботится.

Капитан Полночь промолчал. Нельзя сказать, чтобы я надулся. Но, черт
возьми, анимизм - чистой воды предрассудок. (Только не в отношении
оружия.)

Я переключился на тринадцатый канал, подходило время пятого
тормозного импульса. Я уже приготовился передать управление диспетчеру из
ГКЛ (капитан Шишка), и тут наш ненаглядный электронный идиот очистил свою
оперативную память, где сейчас хранилась программа снижения. Таблица
тормозных импульсов на дисплее потускнела, задрожала, съежилась в точку и
исчезла. Я отчаянно надавил кнопку перезагрузки - никакого результата.

Капитан Полночь, как всегда неустрашимый, сразу понял, что ему
делать:

- Гвен! Этот поганец потерял программу!

Гвен перегнулась через меня и влепила компьютеру оплеуху. Таблица,
разумеется, не восстановилась - уж если оперативная память накрывается, ее
содержимое исчезает навсегда, как лопнувший мыльный пузырь, - зато пошла
перезагрузка! Вскоре в левом верхнем углу экрана приглашающе замигал
курсор.

- Ты не помнишь время следующего торможения, дорогой? И его
длительность?

- В двадцать один сорок семь семнадцать. А длительность, э-э-э...
одиннадцать секунд. Да, точно - одиннадцать.

- Сейчас проверю обе цифры. Проведи это торможение вручную, потом дай
ему команду заново рассчитать потерянное.

- И то верно. - Я ввел команду на торможение. - После этого я буду
готов передать управление Гонконгу.

- Считай, мы уже выбрались из чащи, дорогой, - одно ручное
торможение, а дальше нас посадит диспетчер. Но все же надо заново
рассчитать программу посадки - для собственного спокойствия.

Ее слова показались мне оптимистичнее собственных ощущений. Я никак
не мог вспомнить, какие у нас должны быть вектор и высота, чтобы передать
управление ГКЛ. Но ломать голову времени уже не осталось: приближался
момент торможения.

Я ввел исходные данные:

21-47-17.0 - 11 секунд

21-47-28.0

Уставившись на часы, я стал отсчитывать про себя секунды, и через
семнадцать секунд после 21-47 надавил кнопку зажигания. Включился
двигатель. Я так и не узнал, кто его включил - я или компьютер. Я не
снимал пальца с кнопки, продолжая отсчитывать секунды, и, насчитав
одиннадцать, отнял палец.

Двигатель не выключился.

(...и никто не узнает, где могилка моя!) Я поковырял кнопку
зажигания. Нет, не заело. Тогда я ударил по компьютеру. Двигатель
продолжал реветь, вдавливая нас в кресла.

Гвен перегнулась через меня и отключила питание компьютера. Двигатель
мгновенно смолк.

Я попытался унять дрожь.

- Спасибо, второй пилот.

- Есть, сэр.

Выглянув в иллюминатор, я решил, что до поверхности гораздо ближе,
чем мне бы хотелось, поэтому сразу сверился с радарным альтиметром.
Девяносто с чем-то километров - третья цифра непрерывно менялась.

- Гвен, сдается мне, сядем мы не в Гонконге Лунном.

- Мне тоже.

- Так что теперь наша задача - посадить этот металлолом, не разломав
его окончательно.

- Согласна, сэр.

- Так где мы сейчас, хотя бы примерно? Вот что мне хотелось бы
узнать. На чудеса я не надеюсь.

Поверхность Луны впереди - вернее, позади; мы все еще были
ориентированы кормой назад для торможения - выглядела ничуть не
привлекательнее обратной стороны. Не очень подходящее местечко для
аварийной посадки.

- Нельзя ли развернуться в обратную сторону? - попросила Гвен. - Если
увидим Голден Рул, это поможет нам сориентироваться.

- Хорошо. Посмотрим, смогу ли развернуть корабль.

Я взялся за рукоятку прецессии и начал разворачивать космокар на сто
восемьдесят градусов. Когда во время разворота мы на какое-то время снова
очутились вниз головой, я заметил, что поверхность ощутимо приблизилась.
Наконец корабль остановился - горизонт тянулся справа налево, а небо
оказалось "внизу". Немного неудобно, но... нам так хотелось снова увидеть
недавно покинутый дом, Голден Рул.

- Ты его видишь?

- Нет, Ричард.

- Он должен быть где-то над горизонтом. Не удивительно, он был весьма
далеко, когда мы видели его в последний раз, а последнее торможение
подбросило нам свинью. Большую и толстую. Так где мы находимся?

- Когда мы разворачивались, то пролетели над большим кратером... это
Аристотель?

- А не Платон?

- Нет, сэр. Платон западнее нас и все еще в тени. Может, то была
неизвестная мне кольцевая гора... но тогда гладкая равнина к югу - очень
гладкая равнина - это Аристотель.

- Гвен, мне совершенно все равно, как он называется; мне придется
попробовать посадить наш фургон на эту гладкую равнину. На очень гладкую
равнину. У тебя нет идеи получше?