не вызывавший доверия. "Ты делаешь мне больно, Эдди, - говорил этот жест,
- ты делаешь мне больно, когда говоришь такое".
сводится к одному из двух: либо я у ФБРовцев на веревочке, либо им
пришлось меня отпустить. Вы сами понимаете, что всего за два часа им не
удалось меня вымотать и расколоть. А если бы удалось, то я был бы на Сорок
Третьей улице и отвечал бы на вопросы, иногда прерываясь, чтобы блевануть
в умывальник, и это вы тоже понимаете.
должен поделиться со мной - как это человек может скинуть два фунта
марафета, находясь в реактивном самолете. Это были бы очень полезные
сведения. Это - как детектив про запертую комнату.
глазами с угрюмо-яростным взглядом брата.
карточной башней. - Товар уже доставлен.
выразило непритворное чувство: удивление. Потом это выражение исчезло. Он
вежливо улыбнулся.
после того, как ты получишь своего брата и свой товар и отбудешь. Может
быть, в Исландию. Такой предполагается расклад?
на дом. Точно, как мы договаривались. Потому что даже в наши дни, даже в
наш век, есть еще отдельные люди, которые по-прежнему считают, что как с
самого начала договаривались, так сделку и надо выполнять. Невероятно - я,
конечно, понимаю - но факт.
Эдди. Я думаю, он опасен.
опасен. Очень. До хуя опасен.
они сюда заявятся с ордером на обыск, мистер Балазар, то может оказаться,
что вы еще и ноги не раздвинули, а вас уже ебут.
положил их. Это длилось не более мгновения, но Роланд это увидел, и Эдди
тоже увидел это. На лице Балазара мелькнуло выражение неуверенности -
может быть, даже секундного страха.
выражения и не забывай, пожалуйста, что у меня не хватает ни времени, ни
терпения, чтобы слушать вздор.
им марафет, а они сделали вид, что допрашивают его там, а сами в это время
подбросили товар сюда!
подойти, Джек, и ты это знаешь. Сигнализация срабатывает, если голубь на
крыше пернет.
конторе столько людей, что мы бы за три дня от их доказательств камня на
камне бы не оставили. Мы бы знали, кто, когда и как.
перестал городить херню. А потом я позову сюда Чими Дретто, чтобы он начал
делать тебе больно. А после того, как он некоторое время позанимается
тобой, он уйдет, и ты услышишь, как в одной из соседних комнат он делает
больно твоему брату.
достаточно просто назвать имя его брата - и все. Все равно, что ткнуть
палкой в открытую язву".
дальнем левом углу комнаты, такую незаметную, что ее почти невозможно было
отличить от панелей, которыми были обшиты стены. - Войду один. А потом я
выйду оттуда к вам сюда с фунтом вашего кокаина. С половиной партии. Вы
его проверите. Потом вы приведете Генри сюда, чтобы я мог на него
посмотреть. Когда я увижу его, увижу, что с ним все в порядке, вы отдадите
ему наш товар, и он поедет домой с одним из ваших джентльменов. Пока он
будет ехать, я и... - он чуть не сказал Роланд - ...я и остальные ребята,
которых, как мы с вами оба знаем, вы сюда нагнали, можем смотреть, как вы
строите эту штуку. Когда Генри будет дома и в безопасности - а это значит,
что никто не будет над ним стоять, тыча ему в ухо пистолет, - он позвонит
сюда и скажет одно слово. Так мы с ним сговорились перед моим отъездом. На
всякий случай.
Это была правда, по крайней мере, Эдди считал именно так. Роланд видел:
Эдди действительно верит, что Генри раньше умрет, чем скажет это слово
лживо. Стрелок не был в этом так уверен.
Балазар.
Андолини.
темно-карими глазами.
сказал он. - Я там держу кое-какие личные вещи. Там слишком мало места,
чтобы спрятать фунт наркоты, но ты там, пожалуй, все же проверь.
вспышку того же ледяного белого света, какой освещал нужник в воздушном
вагоне. Потом дверь закрылась.
ты сообразительный парень.
я вру.
засунув руки в карманы так глубоко, что стало чуть-чуть заметно раздвоение
на его крестьянской заднице. Поза его выражала скорбь - скорбь о блудном
сыне; но прежде, чем он отвернулся, Роланд успел заметить на его лице
выражение, не имевшее со скорбью ничего общего. То, что Балазар прочел в
лице Эдди, вызывало у него не скорбь, а глубокую тревогу.
Андолини из туалета. Ему было страшно, он вдруг вспотел не только
подмышками или в промежности - в этих местах он потел всегда, даже зимой,
даже в самый собачий холод, - а весь. Когда Эдди уехал, он выглядел, как
торчок - сообразительный торчок, но все равно торчок, которого можно
подцепить за яйца рыболовным крючком наркоты и вести, куда захочешь - а
когда вернулся, стал выглядеть, как... вот именно, как? Как будто он
каким-то образом вырос, как-то изменился.
переворачивал вверх дном весь туалет, а Клаудио обыскивал Эдди со злобной
дотошностью вертухая-садиста; Эдди стоял совершенно равнодушно (Балазар
никогда раньше не поверил бы, что он или любой другой наркаш способен на
такое равнодушие), даже, когда Клаудио четыре раза харкнул себе на левую
ладонь, растер смешанные с соплями слюни по всей правой кисти и засунул ее
Эдди в зад до самого запястья и даже на дюйм-другой подальше.
Наркоты не было ни в одежде Эдди, ни в его куртке, ни в дорожной сумке.
Значит, все это был всего лишь блеф.
Эдди Дийн абсолютно уверен в себе: он действительно намеревался войти в
туалет и выйти из него с половиной товара Балазара.
раздался хлюпающий звук. Рот Клаудио искривился, как леска, на которой
завязаны узлы.
сердито крикнул Клаудио.
б, когда в последний раз посрал, подтерся бы ножкой от стула, - незлобиво
сказал Эдди. - И у тебя бы рука была чище, и мне бы не казалось, будто
меня только что изнасиловал бык Фердинанд.
Русанов Владислав
Контровский Владимир
Пехов Алексей
Шилова Юлия
Орлов Алекс
Херберт Фрэнк