нечто сродни дрессированным бактериям -- дрессированным.
натасканным, как наши охотничьи собаки; во-вторых, налицо
непонятная связь "фактора" с раком. Если бы от меня потребовали
объяснить эту связь, я предложил бы что-нибудь в таком духе: в
районе низкой заболеваемости люди здоровы не потому, что там нет
вирусов рака, а потому, что у них выработался иммунитет; можно
предположить, что иммунитет к раку пропорционален восприимчивости
к "космическому фактору" -- таким образом и статистика будет
сыта, и наше объяснение цело...
Феншо царила тишина. Шеппард, который до сих пор молча слушал и
лишь изредка поглядывал на молодого детектива, словно удивляясь
не столько его словам, сколько горячности, спокойно заметил:
охватила противная слабость. Все ему стало безразлично: пусть
мистер Феншо упражняется, пусть молчит; опять, как после
разговора с Сиссом, страшно захотелось остаться одному.
не "полицейский". Это правильно, надо знать язык врага. Во всяком
случае, Сисс был бы вами доволен. Вы ведь все еще подозреваете
его, да? А каковы, повашему, его мотивы?
это значило бы, что я атакую, а я -- я в обороне, в отчаянной,
глухой обороне. Как загнанная в угол крыса. Я защищаюсь от
"чудес" в этом деле. И потом, сэр... Если развивать гипотезы
подобного рода, можно договориться, в конце концов, до чего
угодно: например, что "фактор X" оказывает свое действие
периодически, через определенные промежутки времени, что
последний раз снижение заболеваемости раком было около двух тысяч
лет назад, но не в Англии, а в Малой Азии, и в связи с этим там
произошла целая серия "воскрешений", помните, Лазарь и еще
кое-кто... Попробуйте хоть на секунду принять подобное
объяснение, и получится, что земля разверзается, твердь
становится хлябью, люди могут появляться и исчезать, а полиции
остается как можно скорее сбросить мундиры и разбежаться... да и
не только полиции. Нам нужен преступник, а если эта серия
действительно закончилась, то чем дальше, тем туманней и
таинственней будут казаться все эти события, и нам останутся
только несколько гипсовых слепков да противоречивые показания не
слишком интеллигентных могильщиков и смотрителей моргов. Что
можно будет предпринять, имея на руках такие данные?
Единственное, что нам остается, -- сконцентрировать внимание на
появлении трупов. Теперь я полностью уверился в вашей правоте:
мой блеф ничего не дал, Сисс не был удивлен сообщением и...
Погодите, погодите!..
ожидал, что труп объявится, но даже может вычислить по своей
формуле, когда начнут появляться остальные, то есть когда
исчерпается у них, как он выразился, запас "энергии движения"...
Значит, надо сделать все, чтобы хоть раз труп появился при
свидетелях!
пытался прервать монолог своего подчиненного.
забыл о присутствии главного инспектора. Стремительно и
безостановочно бегал он по комнате.
И теряете второй член --"фактор", так что остается только
вульгарная мистификация, чудовищная забава с мертвецами. А если
альтернатива неверна? Если это не Сисс и не "фактор"? А если это
сделал какой-то ученый, изобретший, синтезировавший "фактор" и
для эксперимента впрыснувший его покойникам?
столу. Он стоял и, тяжело дыша, смотрел на спокойного, почти
довольного собой инспектора. -- Если вы в это верите, то... то...
Чепуха! Никто ничего не изобретал! Это же открытие, достойное
Нобелевской премии. О нем узнал бы весь мир! Это во-первых. А
во-вторых, Сисс...
пронзительно, отчетливо прозвучал скрип -- размеренный,
повторившийся несколько раз; он раздавался не за стеной, а здесь,
в комнате. С этим явлением Грегори уже не однажды сталкивался,
случалось это примерно раз в два-три месяца, причем по ночам,
когда он лежал в постели. В первый раз серия поскрипываний,
приближающихся к кровати, даже разбудила его. Решив, что кто-то
босиком крадется к нему, он вскочил, зажег ночник, но в комнате
никого не было. Второй раз это случилось поздней ночью, почти под
утро, когда, измученный бессонницей, в которую вогнали его
акустические упражнения мистера Феншо, он лежал в тупой полудреме
на грани между сном и бодрствованием. И опять он включил свет, и
опять никого не было. После этого он перестал обращать внимание
на скрип, объяснив его тем, что дом старый, паркет рассыхается
неравномерно, а слышно его только ночью, когда становится совсем
тихо. Однако сейчас в комнате горел свет, мебель, такая же
старая, как и паркет, безмолвствовала. А паркет опять легонько
скрипнул -- около камина. Потом снова, но уже ближе, где-то в
центре комнаты, дважды скрипнуло -- перед и позади Грегори. И
опять все стихло. Грегори, оцепенев, стоял с поднятыми руками, и
тут из соседней комнаты, но так слабо, как будто совсем издалека,
донесся не то плач, не то смех, немощный, старческий,
приглушенный (одеялом, что ли?), сразу же перешедший в бессильное
покашливание. И опять тишина.
слишком затянулась, чтобы можно было притворяться, будто ничего
не случилось. Он беспомощно потряс головой и сел на стул.
внимательно глядя на Грегори. -- Вы подозреваете Сисса, поскольку
считаете, что вынуждены его подозревать. Очевидно, вы пытались
установить, где находился Сисс в те ночи, когда исчезали трупы?
Если хотя бы на одну из этих ночей у него есть достаточно
убедительное алиби, от подозрений придется отказаться или принять
версию о соучастии, о чудотворстве per procuram [Через посредство
кого-либо (лат.)]. Итак?
Грегори в голове. -- Хотя он, наверно, туговат на ухо. Возраст
как-никак". Он попытался сосредоточиться, понять, что говорит
Шеппард; слова еще звучали в ушах. но смысл их ускользал.
себя, начал более решительно:-- Сисс ведь такой анахорет, что о
достоверном алиби говорить трудно. Надо было бы допросить его, а
я... Да, следствие я завалил. Завалил... Даже женщину, которая
ведет у него хозяйство, не допросил...
было такое, что казалось, он вот-вот расхохочется. -- Да это же
его сестра! Нет. Грегори, я бы не сказал, что вы многого
добились! Уж коли вы не решились допросить его, так допросили
хотя бы меня. В ту ночь. когда исчез труп в Льюисе -- помните,
между тремя и пятью пополуночи, -- Сисс был у меня.
его к сотрудничеству, попросив ознакомиться с материалами дела.
Он пришел ко мне домой и ушел после двенадцати, точно сказать не
могу, но что-то между пятью минутами и половиной первого; если
даже предположить, что он вышел от меня ровно в полночь, то ему
пришлось бы мчаться в Льюис на максимальной скорости, и то
сомневаюсь, добрался бы он туда к трем часам. Скорее, уж
где-нибудь около четырех. Но не это главное. Знаете, лейтенант,
бывает физически невероятное -- например, подбросить монету так,
чтобы она девяносто девять раз из ста упала орлом, -- и
психологически невероятное, которое уже граничит с невозможным. Я
давно знаю Сисса, это невыносимый человек, эгоцентрик, весь
составленный из острых углов, при всем великолепии интеллекта --
хам, абсолютно лишенный чувства такта, вернее, не принимающий во
внимание то обстоятельство, что люди придерживаются определенных
условностей не столько по причине воспитанности, сколько ради
удобства. Относительно него у меня нет никаких иллюзий, но я
просто не могу представить его прячущимся в морге, сидящим на
корточках под крышкой гроба, подклеивающим мертвецу пластырем
отвалившуюся челюсть, выдавливающим в снегу следы, разгибающим
окостеневшие конечности -- только для того, чтобы потрясти
мертвецом наподобие куклы и до смерти перепугать констебля; все
это совершенно не похоже на Сисса, которого знаю я. Прошу
отметить, я не утверждаю, будто он не способен на преступление, я
только считаю, что он не смог бы совершить его в столь
чудовищно-тривиальной аранжировке. Один из двух Сиссов не
существует: либо тот, который разыграл этот кладбищенский
Володихин Дмитрий
Русанов Владислав
Корнев Павел
Мороз Александра
Глуховский Дмитрий
Курылев Олег