стать безмолвным свидетелем адского ритуала.
отомстить ведьмам за все, но и положить конец этому кошмару.
предыдущих...
растущей луной. Меньшая незаметно скользила где-то у горизонта, не привлекая
его внимания, но неудержимо округлявшееся чрево большего спутника вызывало в
душе его смутный трепет и дрожь отвращения. Страха он не чувствовав но
беспомощность угнетала.
мог отыскать никаких подробностей на этот счет в тайниках своего сознания.
По-видимому, в прошлый раз у него не доставало времени любоваться красотами
местных небес. Он видел другое: искаженные ненавистью лица врагов, сияющее
лезвие Айскалпа, тела женщин, пронизанные любовным экстазом...
просчитывать варианты. Тщетно! Мысли кружились бестолково и бессмысленно,
точно белки в колесе, и после нескольких часов напряженных раздумий он вдруг
обнаруживал, что не в состоянии вспомнить ровным счетом ничего.
вновь пытаются воздействовать на его сознание, подчинить своей воле?
Проверить это не представлялось возможным. Но священный пояс по-прежнему
приятно согревал кожу, и он сказал себе, что это просто паранойя, мания
преследования. Бесконечное ожидание действовало ему на нервы.
обычно, на закате (в ожидании роковой ночи он старался отсыпаться днем) и
даже не выглядывая из убежища, почувствовал, что на поляне что-то
изменилось.
ночные еще не подали голос... Ни людской речи, ни конского храпа... Тишина.
Но тишина напряженная, насыщенная неким новым качеством, определить которое
для себя он мог лишь одним словом: ожидание. Поляна ждала.
ветки, прикрывавшие вход в его пещеру. В серовато-лиловом вечернем свечении
мир казался призрачным, почти потусторонним. Абсолютная недвижность сцены
лишь усиливала это ощущение. Поляна была как нарисованная. Не шелохнется ни
веточка, ни травинка... Блейду почудилось на миг, что он - единственное
живое существо во всем этом проклятом лесу.
перебоями. Теперь пути назад не было! До рези в глазах всматриваясь в
сторону, откуда донесся шум, он ждал появления всадника.
стиснула мир в холодных ладонях. Сердце у Блейда сжалось. Неужели он ошибся,
и то был лишь случайный гонец, проезжавший мимо? Мысль эта привела его в
отчаяние.
же запретил себе эти бесполезные мысли. Перед ним лежала священная поляна
друсов, и он был готов ждать, сколько потребуется.
стройной, закутанной в серый плащ фигуры ощутил прилив внезапного
облегчения. Вот оно. Началось!
к вековому дубу посередине. Опустилась на колени пред ним и замерла на
мгновение. Затем медленно, преисполненным почтения жестом опустила ладони на
древнюю, почерневшую от времени кору. Тишина нависла над лесом, густая и
гнетущая. Блейд затаил дыхание.
со стороны. Она застонала от боли. Земля ощутимо содрогнулась, словно трепет
жрицы передался и ей, и вдруг женщина отлетела в сторону, словно от удара, и
сломанной куклой рухнула на траву. Плащ ее распахнулся. Капюшон, скрывавший
лицо, упал...
отчетливо, напоминая старинную гравюру. Он посмотрел на распростертую
женщину, чувствуя, как перехватывает дыхание. Никогда прежде не видел он
столь совершенной красоты! Высокие, тонко очерченные скулы... Огромные, чуть
раскосые глаза... Губы, точно лепестки роз... И волосы цвета темного золота,
густые, тяжелые, доходившие почти до колен... У него мучительно заныло
сердце. Друсы умели выбирать себе жриц...
Пола плаща, отлетевшая в сторону, открыла золотой меч на поясе жрицы.
Огромный, с рукоятью, изукрашенной драгоценными камнями! Он не забыл бы это
оружие и через тысячу лет...
жрица друсов, и чресла ее опоясывал волшебный Асквиоль.
ночных птиц, потом где-то вдали ухнула сова, затрещали ветки. И внезапно со
всех сторон донеслись голоса. На поляну начали выходить люди.
фигуры в темно-серых балахонах без малейших украшений, с лицами, скрытыми
капюшонами; они напоминали средневековых монахинь. Часть из них сгрудилась
на другом конце поляны, над каким-то тюком. Блейд никак не мог разглядеть,
чем они занимались, пока по сдавленным стонам и рыданиям не догадался, что
там, должно быть, готовят к убиению и костру очередную жертву.
внимания - пока та не шевельнулась, и горестный вздох не сорвался с
полуоткрытых уст. Три жрицы склонились над ней. До Блейда донеслись обрывки
разговора.
отчаяния.
доказывать ей.
сама потянулась к нагрудному карману, где лежал амулет, овальный диск с
месяцем в венке из дубовых листьев. Если б они только знали...
вновь скрывшую лицо под капюшоном:
бессмысленна?
от страха. - Твое дело не рассуждать, а повиноваться! Готовьте костер!
остальные кинулись собирать валежник; Друзилла же встала в стороне, опираясь
на меч. Никто не осмелился потревожить ее.
казалась обретшим плоть лунным лучом. В ней была строгость ночного светила и
его притягательность. Блейд не в силах был отвести глаз.
несчастной жертвы, пламя разгорающегося костра справа от алтаря, - все
утратило смысл. Реальность сдвинулась на шаг; остался лишь точеный профиль и
прядь золотистых волос, выбившихся из-под капюшона...
вскинула голову, настороженным взором обводя опушку. Блейд пригнулся, словно
она могла разглядеть его во тьме, и на несколько секунд даже прекратил
дышать. По коже пошли мурашки. Он чувствовал себя подобно загнанному зверю,
к которому приближается охотник...
Кажется, пронесло...
застыла и обернулась. Взгляд ее, тяжелый и пронизывающий, казалось, уперся
прямо в Блейда. Тот готов был поклясться, что она чувствует его
присутствие... Но это длилось лишь долю секунды. Друзилла двинулась дальше,
и время возобновило свой ход.
каменном алтаре перед священным дубом. Лица девушки Блейд не мог разглядеть,
но почему-то был уверен, что она молода и красива.
церковные гимны. Язык был непонятен страннику; похоже, он не имел ничего
общего с альбийским наречием. Звуки его показались Блейду слишком резкими,
хотя и не лишенными мрачной варварской красоты.
зачаровывала. Жрицы постепенно впадали в транс, принимались раскачиваться в
такт песнопению. Время от временя они поворачивались к священному дубу,
простирались ниц пред ним, затем поднимались, и литания возобновлялась с
новой силой. Стоны жертвы первое время еще прорывались сквозь голоса жриц,
но вскоре и она затихла, покорившись магическому очарованию обряда.
задает темп, ведет за собой остальных. Он не сводил с нее глаз.
вперед, словно подношение Друззе, то поднимая высоко над головой.
отбивая такт. Капюшоны у некоторых откинулись назад, обнажая раскрасневшиеся
потные лица с горящими безумием глазами.
в их экстазе, который был сродни чувственной страсти. Служительницы Друззы
Конюшевский Владислав
Самойлова Елена
Шилова Юлия
Ильин Андрей
Корнев Павел
Флинт Эрик