Чтение 26–й страницы книги ~Ноги из глины~

которая была вложена в рот отцу Тубелчеку.

-- Он мертвый, не так ли? -- спросил сержант Кишка.

-- Он безвреден, -- ответил Кэррот, сравнивая две бумаги лежащие перед
ним.

-- Правильно. У меня там где-то есть молот, я только...

-- Нет, -- сказал Кэррот

-- Вы же видели, что он собирался сделать!

-- Я не думаю, что он смог бы ударить меня. Я думаю, он хотел напугать
нас.

-- У него это получилось!

-- Посмотри сюда, Фред.

Сержант Кишка посмотрел на стол. -- Иностранная писанина, -- сказал он
тоном говорящим, что на свете нет ничего лучше, чем добрая домашняя
писанина, возможно пахнущая чесноком.

-- Ты ничего в этом не замечаешь?

-- Ну... они похожи, -- заметил сержант Кишка.

-- Этот желтый свиток из головы Дорфла. А это изо рта отца Тубелчека,
-- сказал Кэррот. -- Совпадают буква в букву.

-- Почему так?

-- Я думаю, что Дорфл написал эти слова и вложил их в рот старого
Тубелчека, после того как бедняга умер, -- медленно сказал Кэррот, продолжая
сравнивать бумаги.

-- Ургх, ук, -- сказал Нобби. -- Это мерзко, это...

-- Нет, ты не понимаешь, -- сказал Кэррот. -- Я хотел сказать, что он
написал их, потому что он знал только эти слова, чтобы помочь...

-- Помочь чем...

-- Ну... ты знаешь поцелуй жизни? -- сказал Кэррот. -- Я имею в виду,
первую помощь? Я знаю, что ты знаешь, Нобби. Ты ходил со мной на те курсы по
оказанию первой помощи.

-- Вы сказали, что там дают бесплатную чашку чая и пирожное, вот я и
пошел, -- хмуро сказал Нобби. -- Все равно они кончились, когда до меня
дошла очередь.

-- Это то же самое, что и спасение жизни, -- сказал Кэррот. -- Мы
хотим, чтобы люди дышали, и мы вдыхаем воздух в них...

Они все повернулись и посмотрели на голема.

-- Но големы не дышат, -- сказал Кишка.

-- Нет, големы знают только одну вещь, что дает жизнь, -- сказал
Кэррот. -- Слова в голове. -- Все опять повернулись и посмотрели на бумаги.

Еще раз повернулись и посмотрели на статую, что была Дорфлом.

-- Здесь становится холодно, -- задрожал Нобби. -- Я оп'дленно чувствую
ауру холода, проплывающую по воздуху! Как будто кто-то...

-- Что здесь происходит? -- спросил Ваймз, стряхивая брызги со своего
плаща.

-- ... открыл дверь, -- сказал Нобби.

Десятью минутами позже.

У сержанта Кишки и Нобби, ко всеобщему облегчению, закончилось
дежурство. Кишка в целом не понимал, зачем нужно проводить расследование,
если есть признание. Это выходило за рамки его знаний и опыта. Получаешь
признание и все на этом. Нельзя не верить людям. Людям не веришь только
когда они говорят, что они невиновны. Только виновным стоит доверять. Все
остальное застревает на самой идее использования полиции.

-- Белая глина, -- сказал Кэррот. -- Мы нашли белую глину. Практически
необожженную. Дорфл сделан из темной терракоты, жесткой как камень.

-- Последнее что видел старый священник, был голем, -- сказал Ваймз.

-- Дорфла, я уверен, -- сказал Кэррот. -- Но это не тоже самое, если
сказать что Дорфл убийца. Я думаю, он появился, когда священник уже умирал,
вот и все.

-- О? Почему?

-- Я... еще не уверен. Но я часто видел Дорфла. Он всегда был очень
добрым.

-- Он работает на бойне!

-- Наверно это неподходящее место для работы добрых личностей, сэр, --
сказал Кэррот. -- Однако я проверил все доступные записи и я не нашел ни
одного упоминания когда големы нападали на людей. Или совершали какое-нибудь
преступление.

-- Да ладно, -- сказал Ваймз. -- Все знают... -- он остановился, когда
его циничная половина прислушалась к его критичной. -- Что означает --
никогда?

-- О, люди всегда рассказывают истории, что они знают кого-то, у кого
есть друг, дедушку которого убили, и это в основном правда. Големам не
позволено наносить вред людям. Это написано в их словах.

-- Я знаю, что они хитрят, -- сказал Ваймз.

-- Все хитрят, сэр.

-- Да ты слышал кучу историй, что они делают глупости, типа
изготавливают тысячи чайников, или раскапывают ямы глубинной в пять миль, --
сказал Ваймз.

-- Да, но в этом, кажется, нет ничего преступного, не так ли сэр? Это
обычный бунт.

-- Что значит "бунт"?

-- Глупое повиновение приказам, сэр. Понимаете... кто-то орет им: "Иди
и делай чайники", и он делает. Нельзя обвинять за подчинение приказам, сэр.
Никто не говорит -- сколько. Никто не хочет, чтобы они думали, поэтому они и
не думают.

-- Они бунтуют в виде работы?

-- Это просто предположение, сэр. Я думаю, это более или менее
объясняет их поведение.

Автоматически, они повернулись и посмотрели на молчаливую фигуру
голема.

-- Он слышит, что мы говорим? -- спросил Ваймз.

-- Я не думаю, сэр.

-- Что насчет этой бумажки со словами во рту...?

-- Э... я думаю, что они думают, что мертвый человек просто потерял
записи слов в голове. Я думаю, они не понимают чем и как люди живут, сэр.

-- Я тоже этого не понимаю, капитан.

Ваймз уставился в потухшие глаза. Верхушка головы Дорфла все еще была
открыта, поэтому свет проникал сквозь отверстия. Ваймз видел много ужасных
вещей на улицах, но молчащий голем казался чем-то ужаснее. Можно было легко
представить его со светящимися глазами, нависшим над тобой, с кулаками
разбивающими все как молоты. Это было больше чем воображение. Казалось это
встроено в эти штуковины. Потенциал, затаившийся на время.

"Поэтому мы все их ненавидим", -- подумал он. "Эти пустые глаза,
наблюдающие за нами, эти большие лица, поворачивающиеся за нами, разве не
кажется, что они все берут на заметку и запоминают имена? Если услышишь что
кто-то из них разбил кому-то голову в Квирме или еще где-нибудь, разве не
поверишь в это с готовностью?

Внутренний голос, голос который начинал говорить только ночью или, в
старые времена, где-то на полпути до дна бутылки, добавил: "Если подумать,
как мы используем их, может быть, мы боимся, потому-что заслуживает
этого..."

"Нет,... нет ничего за этими глазами. Только глина и магические слова".

Ваймз пожал плечами. -- Я только что гнался за големом, -- сказал он.
-- Он стоял на Брасс-бридж. Проклятый голем. Слушай, у нас есть признание и
глазная улика. Если ты не можешь предоставить ничего лучше чем... чувство,
тогда нам надо будет...

-- ... сделать что, сэр? -- сказал Кэррот. -- Мы не можем ничего с ним
сделать. Он и сейчас мертв.

-- Обездвижен, ты хочешь сказать.

-- Да, сэр. Если хотите, то именно так.

-- Если не Дорфл убил стариков, то кто?

-- Не знаю, сэр. Но мне кажется, что Дорфл знает. Возможно, он шел за
убийцей.

-- Ему приказали защищать кого-то?

-- Может быть, сэр. Или он сам решил.

-- Ты только что говорил, что эмоции у них на втором месте. Куда
подевалась Ангуа?

-- Она решила, что ей надо кое-что проверить, сэр, -- сказал Кэррот. --
Вот что... озадачило меня, сэр. Он держал ее в руке. -- Кэррот протянул
обломок спички.

-- Обломок спички?

-- Големы не курят и не используют огонь, сэр. Это странно... что у
него было это, сэр.

-- О, -- саркастически сказал Ваймз. -- Главная улика.

След Дорфла был ведущим на улице. Перемешанные запахи бойни наполняли
нос Ангуа.

Маршрут шел зигзагами, но в нем наблюдалась конкретная тенденция. Как
будто голем положил линейку на город и обходил все улицы и переулки, ведущие
в главном направлении.

Она зашла в короткий тупик. В конце были ворота какого-то склада. Она
принюхалась. Там были смешаны многие запахи. Тесто. Краска. Жир. Сосновая
смола. Резкие, сильные, свежие запахи. Она еще принюхалась. Ткани? Шерсть?

Много запутанных следов в грязи. Огромные следы.

Малая часть Ангуа, которая всегда ходила на двух ногах видела, что
следы шли в обоих направлениях. Она обнюхала все вокруг. Здесь было до
двенадцати существ -- запахи производства, а не живых существ, все вели к
лестнице. И все двенадцать выходили с лестницы.

Она спустилась по ступенькам и столкнулась с непроходимым барьером.