инопланетных скульптур, которые надо прятать - и вы еще не видели, что у
меня в спальне.
Он грустно окинул взглядом свои сокровища.
И решительно направился к двери.
спросил я.
он. - Скорей, Леонардо.
не враги, а друзья.
объяснить, почему инопланетянин один находится в квартире с крадеными
вещами.
Он усмехнулся.
Наверное, он увидел мой ужас, потому что продолжал настаивать еще
убедительнее:
несчастью, система охраны подтвердит: я представил вас, как делового
партнера, а вы не возражали.
Дом Крстхъонн!
Она все объяснит полиции.
моего приезда на Шарлемань.
минута или две, прежде чем полицейские пройдут через систему охраны и
разберутся, каким лифтом спускаться.
Я бросился к картине и потащил ее к двери.
Он вышел в коридор и быстро зашагал к служебному лифту. Мне пришлось
перейти на шаркающий бег, чтобы не отставать от него, но двадцать секунд
спустя мы уже поднимались в лифте мимо первого этажа.
протащить картину мимо полицейских, так что временно мы ее оставим там.
Мы вышли из лифта на шестом этаже, прошли в конец коридора и
остановились у двери. Хит некоторое время ее осматривал, потом пошел
мимо, к лестничной клетке.
кусочек черной ленты, примерно в дюйм. Если дверь открывают, лента
выпадает.
диалект Дружбы и Симпатии больше от страха, чем по разумной причине.
которые прыгают по городским крышам, как коты, я сильно сомневаюсь, что
смогу повторить их подвиги, а потому предлагаю положиться не на
ловкость, а на сообразительность.
И он задумался.
хода наверняка поставили людей.
что меня нет в городе, и станут следить за входом в здание.
Он повернулся ко мне с веселым выражением.
брать наглостью. За мной.
Мы спустились на один пролет и вышли на пятый этаж.
искать!
Он усмехнулся.
из вас раньше, в чем я лично сомневаюсь, то искать будут зеленого в
черный горошек. Поверьте, для них вы - просто еще один инопланетянин.
Открылась двери лифта. Хит подошел, заглянул в пустую кабину, но
заходить не стал.
облегчение.
этажей, а полицейские ищут двоих, поднимающихся из подвала.
В это время на нашем этаже остановился лифт с пассажирами, и у меня не
осталось выбора, как только последовать за ним в кабину.
От ужаса мой цвет стал на несколько оттенков ярче, и когда мы вышли в
холл, я почувствовал, что со своей картиной чудовищно бросаюсь в глаза.
Хит завел разговор с каким-то пожилым джентльменом, и продолжал с ним
беседовать, когда мы поравнялись с тремя полицейскими у входа. Он даже
мило улыбнулся одному из них; к моему крайнему изумлению, полицейский
кивнул в ответ и больше не обращал на нас внимания.
Выйдя из здания, группа разделилась, мы присоединились к четверым,
которые свернули влево - в противоположную сторону от того места, где
моллютеец ждал нас в автомобиле Хита, и движущаяся дорожка унесла нас из
поля зрения полиции. Тогда Хит вынул из кармана маленький коммуникатор,
дал сигнал моллютейцу, и через минуту его машина подкатила к нам.
Отвези-ка нас, наверное, в космопорт.
мы их провели, и вот тогда они очень обидятся. Я думаю, в этот печальный
момент нам следует оказаться где-нибудь подальше - а если так, то почему
бы нам не отправиться на поиски Серджио Маллаки?
Он откинулся на сиденье и ухмыльнулся.
Первое, что я почувствовал - полное окоченение. Все онемело, суставы
казались застывшими, даже пошевелить пальцем стоило немыслимых усилий
воли.
Чувства возвращались постепенно, потом пришел голод: нестерпимый,
неутолимый, всепоглощающий.
И наконец, свет. Он ударил по векам, и глаза заслезились, не успев
открыться. Я попытался вытереть слезы со щек, но руки еще не сгибались и
не слушались.
Вдруг в сознание ворвался голос издалека:
Я попытался спросить, где я, но губы не подчинялись приказам мысли, и
получилось что-то совершенно невнятное.
Валентин Хит. - Вы все еще просыпаетесь. Через две-три минуты с вами все
будет в порядке.
Я с усилием открыл один глаз и попытался посмотреть на него, но зрачок
был расширен до предела, и я не смог сфокусировать взгляд.
Ахерона. Все зависит от того, в какую сторону посмотреть.
Наконец я все-таки смог дотянуться рукой до лица, стер слезы и
осторожно потрогал голову.