Чтение 26–й страницы книги ~Снова и снова~

"Меняйся! Меняйся! Меняйся!"

И Саттон выполнил команду. Умирая, он уже чувствовал, что началась
другая жизнь.

Смерть была так нежна, темна, прохладна и милосердна. Он скользнул в
нее, как пловец в воду, и вода сомкнулась над ним...

...А на Земле, в кабинете Адамса, замолчал трейсер, и инспектор
отправился домой раньше положенного времени впервые в жизни, чем немало
удивил сотрудников...

Геркаймер пытался уснуть, но сон не приходил. Он лежал на спине и
пытался что-нибудь вспомнить из своей жизни, но воспоминания, как и сон,
не шли к нему.

А к чему мне сон и воспоминания - мне, набору химикатов? Я ведь не
человек, хотя такой же смышленый и ловкий, и, наверное, мог бы стать столь
же гадким, какими бывают люди. Я - такой же, если бы не штамп на лбу, не
рабство. И еще - у меня нет души. Хотя иногда кажется, что есть.

Сначала были инструменты, потом машины - не что иное, как более
сложные инструменты, впрочем, на самом деле и те, и другие -
просто-напросто усовершенствованные руки человека. Затем появились роботы
- машины, которые умели ходить и разговаривать, как люди. Но это, конечно,
- карикатура на настоящих людей. Как бы хитро они ни были устроены, какие
бы хитроумные операции ни выполняли, они - не люди.

Ну, а потом...

Нет, мы не роботы, думал Геркаймер. Но мы и не люди. Мы не машины, мы
из плоти и крови. Мы - набор химикатов, повторяющий форму своих
создателей.

Так похожи на людей, но все же не люди...

Но надежда есть. Если мы сможем сохранить в тайне Колыбель. Если
никто из людей ее не увидит. Вот тогда настанет день, когда нас будет не
различить, тогда и человек будет разговаривать с андроидом, думая, что
говорит со своим приятелем...

Геркаймер скрестил руки за головой.

Почему же мне так горько? - спрашивал он себя.

Нет, это не озлобленность. Не ревность. Это... непреодолимое чувство
собственной неполноценности, знакомое тому, кто оступился и упал за метр
до финиша.

Он долго еще лежал и размышлял в таком же духе, глядя на черный
квадрат окна, покрытый морозными узорами, прислушиваясь к нытью ветра -
противного, злобного, порывы которого как ножом скребли по крыше...

Сон не шел, и, в конце концов, Геркаймер встал и включил свет. Дрожа
от холода, оделся и вынул из кармана книгу. Сев поближе к лампе, он
перелистал страницы и нашел нужное место. Страничка была зачитана до дыр.

"Ни одно существо, когда-либо появившееся на свет - как бы оно ни
было рождено, создано или сделано, если оно живое, - не одиноко. Поверьте
этому".

Он закрыл книгу и мысленно повторил прочитанное.

"...рождено, создано или сделано..."

Сделано.

Самое главное - это биение жизни.

Я исполнил свой долг, думал он.

Я сыграл свою роль. И, вроде бы, сыграл неплохо. Начиная с того
момента, когда принес ему вызов на дуэль от Бентона. И продолжал играть,
когда явился к нему в качестве трофея...

Я делал это для него, но нет - не только для него. Для того, чтобы не
расстаться с этой спасительной мыслью - "никто, в том числе и я, не
одинок, никогда не одинок".

Я стукнул его, ох, и здорово же я его стукнул, а он упал, тогда я
взял его на руки и понес. Он обиделся на меня, но это ничего. Что это
значит по сравнению с тем, что он дал мне!

Громовой удар сотряс стены дома, багровая вспышка озарила комнату.

Геркаймер вскочил, подбежал к окну и остолбенел: в небе пылали языки
пламени, вырывающегося из сопл стартовавшего корабля.

Охваченный страхом, он выбежал из комнаты и помчался к спальне
Саттона. Стучать не стал. Толкнул дверь, та распахнулась со зловещим
скрипом. Кровать была пуста, в комнате никого не было.

Саттон чувствовал, как в нем пробуждается жизнь, но никакого желания
пробуждаться не испытывал - смерть была так приятна... Он нежился в ней,
как в мягкой и теплой постели. А воскрешение пришло, точно звонок
зловредного настырного будильника, раздавшийся в предрассветной тишине в
незнакомой, полной опасностей комнате. Жизнь была страшна своей обнаженной
реальностью, и одно напоминание о том, что нужно вставать и рождаться
заново, - противно.

Но ведь мне не привыкать, думал Саттон, не впервой. Это уже случилось
однажды, тогда я пробыл в объятиях смерти гораздо дольше...

Он лежал лицом вниз на чем-то плоском и твердом. Казалось, прошла
уйма времени, пока он понял, что лежит именно на чем-то твердом. "Твердое,
плоское и гладкое" - всего три слова, но чтобы понять, что это, нужно не
только почувствовать - увидеть...

Жизнь возвращалась в тело. Но он не дышал, и сердце не билось.

Пол - вот на чем он лежал.

Саттон пошевелил одним пальцем. Потом - другим.

Открыл глаза и увидел свет.

Звуки, доносившиеся до него, были голосами, они складывались в слова,
словами выражались мысли...

Как же трудно называть вещи своими именами, думал Саттон.

- Нужно было еще попробовать, - говорил кто-то. - Уж больно мы
нетерпеливы.

- При чем тут нетерпение, - раздраженно отозвался тот, кого звали
Кейзом. - Он был уверен, что мы с ним шутки шутим. Что бы мы ни говорили,
что бы ни делали, он думал - мы валяем дурака. Поэтому, как бы мы ни лезли
вон из кожи, ни черта бы у нас не вышло, старина. Другого выхода не было.

- Ага, - согласился Прингл. - Как еще можно было доказать ему, что мы
не шутим? - Он откашлялся.

- А вообще-то жалко, - добавил Прингл минуту спустя. - Неплохой
парень был.

Какое-то время они молчали, а к Саттону тем временем возвращалась не
только жизнь, но и силы... Скоро он почувствовал, что в состоянии встать,
двигаться и дать волю охватившему его гневу. Он готов убить этих двоих!..

- Ну, а в общем и целом, все не так уж плохо, - продолжал Прингл. -
Морган и его ребятки отвалят нам солидный куш!

- Не в моем это вкусе, если честно, - поморщился Кейз. - Мертвец - он
мертвец и есть, если его не трогать, но вот когда продашь его, становишься
вроде мясника.

- Вот уж что меня ни капельки не волнует, - хмыкнул Прингл. - Но что
это означает для будущего? А, Кейз? Для нашего будущего? Ведь будущее
сильно зависело от книги Саттона. Если бы нам удалось подправить книжку,
ничего страшного не случилось бы, то есть, не должно было бы случиться по
нашим-то расчетам, правда? А теперь? Саттон убит. Книги не будет. И
будущее... что будет с будущим?

Саттон встал на ноги.

Кейз и Прингл резко обернулись. Кейз потянулся за пистолетом.

- Давай, чего там, - любезно предложил Саттон. - Можешь изрешетить
меня, но потом тебе и минуты не прожить.

Ему хотелось ненавидеть их так, как он ненавидел Бентона в тот жуткий
вечер на Земле. Но ненависть улетучилась, осталась только тяжелая, четкая
уверенность, что он должен убить этих людей.

Он шагнул вперед.

Прингл кинулся наутек как крыса, ищущая дырку в полу. Кейз выстрелил
два раза, но увидев, что Саттон, истекая кровью, продолжает надвигаться,
бросил оружие и прижался к стене.

Все было кончено за полминуты.

- Саттон направил корабль в сторону от астероида - осколка размером
чуть больше самого корабля.

Рука сама легла на пульт, подала вверх рычаг гравитации, и корабль
рванулся в пространство.

Он опустил руки, откинулся в кресле пилота. Перед ним лежал черный
недружелюбный космос, испещренный точками звезд, которые, казалось,
складываются в таинственные послания, написанные холодным белым светом на
черном поле вечной ночи...

Живой! - думал он. По крайней мере, пока. А может, и навсегда, потому
что теперь меня никто не ищет.

Живой, с дырой в груди. Вся рубашка в крови, кровь по ногам течет...

Удобная штука, это мое тело. Тело, которое мне подарили там, в
созвездии Лебедя. Могу жить, пока... пока...

Пока - что?

Пока не вернусь на Землю, не приду к доктору и не скажу: