Чтение 26–й страницы книги ~Глаз кота~

здесь был шире и глубже. Вспомнилась история, слышанная им в детстве,
история, пролетевшая через время и страхи. Кто был тот старик певец?
Вверх, вокруг Кейенти, возврат в 1920 год...

Старика поразила молния, он умер. Но через несколько дней он воскрес,
принеся от богов весть, что мир будет затоплен. Это не распространялось на
людей, переживших удар молнии; он тоже удостоился особого внимания. Люди,
поверив ему, побежали со своими стадами к Черной Скале. Но вода не пришла,
кукурузные поля без полива высохли, посевы погибли от летнего зноя. Шаман
за это не поплатился.

Билли хихикнул. Как это Желтое Облако называл его?

- "Эзетлин" - "врачеватель".

Мы не всегда надежны, думал он, склонны к гневу и заблуждению, как и
все. Врачеватель лечит себя сам.

Он миновал "холм желаний" - образование из валунов и можжевельника,
остановился, вернулся и положил еще один камень. Почему нет? Он был там.

Скоро он вышел к Старой Коровьей развалине, одной из самых больших в
каньонах. Она была напротив северной стены за гигантским выступом. Ее
останки покрывали площадь больше, чем четыреста футов в длину, были
раскиданы среди громоздких валунов. Вернемся к Великому Индейскому
селению, состоящему из трех кив со множеством комнат. Были там также и
бревенчатые и земляные склады, закрома навахо, расписанные выходцами из
Анасази. Билли подошел ближе, чтобы еще раз посмотреть на белые, желтые,
черные изображения людей с поднятыми руками, стрелков из лука, круги,
круги, много кругов и животных... Высоко над выступом слева от него было
одно замечательное навахское творение, самое интересное для него. Высокие,
закутанные в плащи, в шляпах испанцы с ружьями, двое из них стреляют в
индейцев. Это были солдаты лейтенанта Энтони Нарбони, сражавшиеся с
навахами в 1805 году. Внизу у основания скалы, были всадники и кавалеристы
- американцы 1860 года. Когда он смотрел на них, казалось, что они живые.

Билли протер глаза. Они действительно двигались. Казалось, что он
слышит ружейные выстрелы. Фигуры были трехпространственные, живые, скакали
по пескам...

- Всегда против нас, не так ли? - обратился он к ним и ко всему миру.

Билли слышал проклятия на испанском. А взглянув на другую фигуру, он
услышал голос кавалерийской трубы. Огромные каменные стены, казалось,
исчезают над ним, и тихо надвигается вода. Ему виделся сейчас совершенно
другой ландшафт - мрачный, бесплодный и ужасно сверкающий. Он поднял глаза
к солнцу, призрачно светившему сверху.

Его двойник стоял рядом, удивляясь, как такое возможно; второй был
просто поглощен зрелищем.

Казалось, слышится барабанный бой и видны всадники в чужой пустыни.
Темп постоянно увеличивался. Потом, когда скачка стала бешеной, пески
вздымались перед предводителями всадников, большая треугольная
полупрозрачная форма вдруг поднялась перед ним, прыгнув и окутав лошадь и
всадника скользкими перепончатыми крыльями. Некоторые всадники были
подброшены вверх, потом рухнули на других и утянули их вниз, в селение,
напоминая бьющиеся груды, похожие на камни на бесплодном ландшафте.

Даже кавалеристы, увидев такое, взмахнули саблями; затрубили трубы,
загремели барабаны.

Конечно.

На что рассчитывать, когда один на один схватился с Крелем. Он быстро
выкинул из головы все, что возвращало его в институт. Два вызова: он
решил, что они опасны для него. Этот мир Кота - пародия на очень злобных
существ...

Кот. Речь дьявола... Кот пересек равнину - воплощение меняющейся
силы...

Снова из песчаного вихря встал Крель...

Кот отступил, вырастая и вытягиваясь, нанося сокрушительный удар. Они
пошли вместе, и Кот, борясь, оттащил его.

Барабанный бой, и сцена исчезла. Билли смотрел на антропоморфные
фигуры: лошадей и Большую Старую Корову. За своей спиной он слышал плеск
воды.

Зная странные события многих лет, он всегда чувствовал, какая мощь
обитает в старых местах. Как-то это и ободряло по-своему, он считал это
добрым предзнаменованием. Билли запел короткий псалом, благодаря за
видение, и повернулся, чтобы идти дальше.

Тени сгущались, скалистые стены сейчас казались выше, и через
какое-то время ему показалось, что он видит их сквозь радужный туман.

Вернулся назад. Одна его половина пока жила отдельно, казалась
маленькой и очень далекой. Его жизнь между детством и сегодняшним днем
была мерцающим сном, и он не заметил всего происшедшего. Билли принялся
называть давно забытые имена. С правой стороны надвигался ливень; его пока
прикрывала стена каньона. Вспышка молнии осветила красноватую тропу перед
ними.

- Крель! Крель! - не зная зачем, напевал он, продолжая идти.
Освободил Кота, чтобы убить стрэджианку, найти Креля, чтобы убить Кота...
Что потом? - Он хмыкнул.

Нет объяснения случайно виденному. Его память играла с окружающими
скалами. У индейцев прерий было много культовых ритуалов, больше, чем у
жителей Скал, чем у его народа. Сейчас казалось, что можно слегка
прикоснуться к ним. Кто был тот, философ белликанов, который ему нравился?
Спиноза? Да. Все живы, все связаны внутри и снаружи.

Очень индейское.

- Хах'ла'тзе'кис! - звал он, а эхо возвращалось обратно.

Зигзаг молнии танцевал над высоким скалистым краем, и когда исчезла
вечерняя заря, Билли увидел, что наступила ночь. Он прибавил шаг, понимая,
что будет лучше, если он доберется до каньона Челли до того, как мир
окутает черная ночь.

Земля под его ногами постепенно уступала место болоту. Он пошел,
пробуя дорогу палкой. Билли почистил башмаки и тронулся дальше. Он
пробежал по обломку скалы, ощущая ее влажное спокойствие и шероховатость.
Потом лизнул палец и снова всмотрелся в мрак.

Минуты бежали, как темные приливы между камней, когда он шагал, в
мозгу вспыхивали неясные воспоминания общественных, расовых и личных
событий.

Они казались выплывают к нему из вторгшейся темноты, своими носами
взрезая видимые ему линии. Это была Скала-Корабль в миниатюре, появившаяся
на поверхности. Когда он покачнулся, она выросла и заполнила его
воображение...

Его неодолимо тянуло к прошлому. Снова небо над ним было голубым
стеклом. Дул резкий и холодный ветер; скалы шероховаты и ноги вязнут в
грязи. Скоро наступит время, когда силы иссякнут.

...Они приблизились к близлежащей вертикальной вершине.

Он, оглядываясь на нее, упрямо лез вверх; она раскраснелась. Она была
хорошей альпинисткой, очень опытной. Но это восхождение было особым,
запретная проба...

Он заскрежетал зубами, пробормотав, что он дурак. Они взбирались на
тзе'би'дахи - крылатую скалу. Белые люди называли ее Скала-Корабль. Ее
высота семь тысяч сто семьдесят восемь футов, на нее взбирались только
один раз, приблизительно двести лет назад, многие погибли, пытаясь
взобраться на нее.

Это было священное место, и сейчас восхождения на нее запрещались.

Доре нравилось скалолазание, правда она никогда не советовала это
другим, но с ним пошла. Да, это была его идея, не ее.

В памяти он восстановил их малюсенькие фигурки на поверхности,
подтягивающиеся все выше. Его идея. Скажите, зачем? Скажи Хостин хоган -
бог ночи, зачем? Так, чтобы он мог засмеяться и пойти, чтобы черный ветер
с севера дул на него.

Зачем?

Ему хотелось доказать ей, что он не боится людского табу, что лучше,
умнее, опытнее других людей. Хотел показать, что не верит в духов, что
свободен от предрассудков, что выше этого, что смеется над ними. Ему
только позднее пришло в голову, что не стоило это говорить ей, что тени
страха только для него, что его действия бессмысленны, ненаучны, наиграны.
Но она-то была нужна ему, была веянием новой жизни в новое суровое время
и...

Услышав ее крик, он моментально оглянулся и протянул руку. Их пальцы
разделяло не более восьми дюймов. И потом она сорвалась. Пораженный он
смотрел на нее.

Полуослепший от слез, он проклял горы, богов, себя. Все было кончено.
Он все потерял, стал ничем.

Билли снова прошептал проклятие, глазами внимательно обшарив
местность, он мог поклясться, что секунду назад здесь был койот,
щелкнувший хвостом и захохотавший, потом он исчез во мраке. Ему
вспомнились куплеты ритуального костра древнего пути Койотов:

Я пойду в места, где черные облака

нависают надо мной,

Я пойду туда, где дождь хлынет на меня,

Я пойду туда, где молния сверкнет надо мной.

Я пойду в места, где черный туман

сгустился надо мной,

Я пойду туда, где играют радуги

и гремят громы,

Я буду гулять по росе и пыльце.

Они будут на моих подошвах,

выше облепят мои ноги...

Когда он дошел до места, где, как он думал, он видел койота, он
быстро осмотрелся в тусклом свете, и ему показалось, что он видит