Чтение 26–й страницы книги ~Летний рыцарь~

- Раз так, предлагаю обмен, - сказала она. - Мы зададим вопрос тебе. А в обмен на ответ каждая из нас ответит на интересующий тебя вопрос.

- Мне нечего возразить, но вообще-то я здесь не затем, чтобы вы задавали вопросы мне.

- Ты уверен? - спросила Мать Лето. Она промела пол передо мной и теперь гнала пыль к двери. - Откуда тебе знать, что это так?

- Она готова трепаться весь день, - донесся до меня неодобрительный шепот Матери Зимы. - Отвечай на наши вопросы, парень. Или выметайся.

Я сделал глубокий вдох.

- Ладно, - буркнул я. - Спрашивайте.

Мать Зима повернулась обратно к огню.

- Ты просто ответь нам, парень. Что важнее? Тело...

- ...или душа? - договорила за нее Мать Лето. Обе замолчали, и ощутил на себе их взгляды - словно кожу мою осторожно тыкали кончиками ножей.

- Я полагаю, это зависит от того, кто и кого спрашивает, - произнес я, наконец.

- Мы спрашиваем, - шепнула Зима.

Лето кивнула.

- И мы спрашиваем тебя.

Я обдумал ответ.

Черт, я даже сам удивился тому, что подумал, прежде чем ответить.

- Раз так, я сказал бы, что будь я старым, дряхлым, одной ногой в могиле, я верил бы в то, что душа важнее. А будь я человеком, которого готовы сжечь ради спасения его души, я полагал бы, что важнее тело.

Последовала долгая пауза. Я поймал себя на том, что беспокойно переминаюсь с ноги на ногу.

- Неплохо сказано, - заметила, наконец, Мать Зима.

- И достаточно умно, - согласилась Лето. - Почему ты ответил именно так, мальчик?

- Потому что это глупый вопрос. На него не ответить однозначно - только так, или только иначе.

- Вот именно, - кивнула Лето. Она подошла к очагу и достала из печки противень с длинной рукояткой. На противне лежал круглый каравай хлеба. Она выложила его на подоконник остывать. - Мальчик видит то, чего не видит она.

- Просто это не в ее натуре, - пробормотала Зима. - Она такова, какая есть.

Мать Лето вздохнула и кивнула.

- Странные времена...

- Погодите-ка, - вмешался я. - О ком это вы здесь говорите? О Мэйв, так ведь?

Мать Лето издала негромкий кашляющий звук, который вполне мог быть и смехом.

- Я ответил на ваши вопросы, - сказал я. - Теперь ваша очередь.

- Терпение, мальчик, - сказала Мать Лето. Она сняла с крюка над огнем чайник и разлила чай в две чашки. Потом добавила в них что-то вроде меда, сливок, и протянула одну Матери Зиме.

Я подождал, пока обе не отопьют немного, потом снова вмешался.

- Ну ладно, терпению есть предел. У меня нет возможности ждать. Сегодня летнее равноденствие. С полуночи сила начнет перетекать к Зиме, и Мэйв попытается использовать Каменный Стол, для того, чтобы окончательно похитить мантию Летнего Рыцаря.

- Разумеется. Этого необходимо избежать любой ценой, - Мать Лето заломила бровь. - Так каков твой вопрос?

- Кто убил Летнего Рыцаря? Кто украл его мантию?

Мать Лето бросила на меня разочарованный вздох и отхлебнула глоток чая.

Мать Зима поднесла чашку к чепцу. Я так и не видел ее лица - но руки ее казались иссохшими, а ногти тронуты синевой.

- Ты задаешь глупый вопрос, парень, - произнесла она, опустив чашку. - Ты ведь умнее этого.

Я скрестил руки на груди.

- О чем это вы?

Мать Лето хмуро покосилась на Зиму, но все же ответила.

- О том, что не столько важно - "кто", сколько - "зачем".

- И "как", - добавила Мать Зима.

- Думай, мальчик, - сказала Лето. - Чего добился похититель мантии?

Я нахмурился. Войны между Дворами - это раз. Необычной активности как в волшебном, так и в материальном мирах. Но в первую очередь, все-таки войны. Зима и Лето готовятся сразиться у Каменного Стола.

- Совершенно верно, - прошептала Зима. По спине моей снова побежали мурашки. Блин-тарарам, да она ведь слышала мои мысли! - Но подумай, чародей. Как это проделали? Кража есть кража, что бы ни было ее целью: пища, богатство, красота или власть.

Поскольку разницы я все равно не видел, я стал рассуждать вслух:

- Когда что-то украдено, с этим может произойти две вещи. Его могут спрятать так, чтобы его нельзя было найти.

- Или охранять, - вмешалась Лето. - Так, как поступают, например, драконы.

- Угу, ладно. Или это можно уничтожить.

- Нет, нельзя, - вскинулась Мать Зима. - Ваши собственные предания тоже подтверждают это. Ну, тот вздорный немец с всклокоченными волосами...

- Эйнштейн, - пробормотал я. - Ладно, согласен. Но все равно, это можно сделать бесполезным. Или продать кому-то другому.

Мать Лето кивнула.

- И то, и другое - изменения.

Я поднял руку.

- Постойте, постойте. Послушайте, насколько я понимаю, эта сила Летнего Рыцаря, его мантия, не может существовать сама по себе. Ее нужно заключить в какой-то сосуд.

- Да, - согласилась Мать Зима. - В одну из Королев, или в Рыцаря.

- И сейчас она не у Королев.

- Верно, - кивнула Лето. - Будь это иначе, мы бы это ощутили.

- Выходит, она у другого Рыцаря, - продолжал я. - Но если бы это было так, не было бы и никакого нарушения равновесия, - я почесал в затылке, и до меня медленно начало доходить. - Если только мантию не изменили. Если только не изменили нового Рыцаря. Превратили во что-то другое. Что-то, что держит эту энергию взаперти, делает бесполезной.

Обе молча, внимательно смотрели на меня.

- Олл райт, - сказал я. - Я сформулировал свой вопрос.

- Задавай, - произнесли обе хором.

- Как мантия передается от одного Рыцаря к другому?

Мать Лето улыбнулась, но выражение ее лица оставалось невеселым.

- Она возвращается к ближайшему ее отражению. К ближайшему, так сказать, сосуду Летних. А та, в свою очередь, выбирает нового Рыцаря.

Это означало, что за этим могла стоять только одна из Летних Королев. Титания исключалась из списка - она развязывала войну с Мэб именно потому, что не знала, где находится мантия. Мать Лето тоже не выложила бы мне всей этой информации, стой за этим она сама. В итоге оставалась только одна.

- Звезды... - пробормотал я. - Аврора.

Две Матери разом поставили чашки на стол.

- Время поджимает, - сказала Лето.

- То, что не должно произойти, может произойти, - продолжала Зима.

- Ты, по нашему разумению, тот, кто еще может восстановить положение вещей...

- ...если у тебя хватит сил.

- И храбрости.

- Эй, придержите лошадей, - вмешался я. - Может, мне просто выложить это Мэб с Титанией?

- Об этом не может быть и речи, - вздохнула Мать Зима. - Они идут на войну.

- Остановите их, - сказал я. - Вы двое сильнее Мэб и Титании. Заставьте их заткнуться и прислушаться к вам.

- Не так все просто, - заметила Зима.

Лето кивнула.

- Мы обладаем властью, но в определенных рамках. Мы не можем вмешиваться в дела Королев или Леди. Даже в такой отчаянной ситуации.

- А что вы вообще можете сделать?

- Я? - переспросила Лето. - Ничего.

Я нахмурился и перевел взгляд с нее на Мать Зиму.

Дряхлая, сморщенная рука поднялась и поманила меня.

- Подойди, парень.

Я хотел было отказаться, но ноги сами, без моего позволения, шагнули к ней, и я опустился на колени у ее кресла. Даже отсюда я не мог разглядеть ее. Все ее тело включая ноги было покрыто несколькими слоями темной материи. На коленях у нее лежали пара вязальных спиц и бесхитростный прямоугольник шерстяной ткани, из которого тянулись толстые нити грубо спряденной, неокрашенной шерсти. Мать Зима пошарила рукой, нашла ржавые ножницы, отрезала нити и протянула мне вязанье.

Я взял его - снова механически, почти не сознавая, что делаю. Ткань была мягкой, холодной словно из холодильника, и покалывала пальцы скрытой в ней слабо уловимой, но опасной энергией.

- Концы не завязаны, - негромко заметил я.

- И не нужно, - сказала Зима. - Это Расклятье.

- Что?

- Отмена всему, парень. Я отменяю все. Разрушаю. Вот я кто на деле. В этих нитях заключается сила, способная отменить действие любого заклятья. Просто приложи ткань к тому, что нужно отменить. Распусти нити, и все так и будет.

Мгновение я смотрел на клочок ткани.

- Любое заклятие? - тихо переспросил я. - Любое преобразование?

- Любое.

У меня задрожали руки.

- Вы хотите сказать... Я могу использовать это, чтобы справиться с тем, что сделали с Сьюзен вампиры? Просто взять и отменить? Снова сделать ее смертной?

- Можешь, Эмиссар, - в голосе Матери Зимы зазвучало какое-то сухое, холодное любопытство.

Я сглотнул слюну и встал, комкая в руке ткань. Осторожно, чтобы не распустить ненароком, я сунул ее в карман.

- Это что, подарок?

- Нет, - прошептала Зима. - Но необходимость.

- И что мне положено с этим делать?

Мать Лето покачала головой.

- Это твое теперь, тебе и решать. Мы и так исчерпали все свои возможности реагировать на происходящее. Остальное в твоих руках.

- И поспеши, - прошептала Зима.

Мать Лето согласно кивнула.

- Времени не осталось. Будь скор и мудр, смертное дитя. Ступай с нашим благословением.

Зима зябко убрала свои хрупкие руки в рукава халата.

- Не подведи, парень.

- Блин-тарарам, вот только давления не надо, - буркнул я себе под нос. Я коротко поклонился обеим по очереди и повернулся к двери. Уже переступая через порог, я спохватился.

- Да, кстати. Простите, если мы подпалили немного вашего единорога по дороге сюда.

Я оглянулся и увидел, что Мать Лето выгнула бровь. Чепец Зимы тоже пошевелился, и я увидел желтые зубы.

- Какого единорога? - послышался ее шепот.

Дверь закрылась - снова сама собой. Мгновение я тупо смотрел на деревянную поверхность.

- Чертовы гребаные фэйерские штучки, - буркнул я наконец, повернулся и двинулся обратно тем же путем, которым пришел сюда. Расклятье холодило бедро сквозь ткань кармана и угрожало здорово заморозить меня, если останется там слишком долго.

Мысль о Расклятье заставила меня ускорить шаг; возбуждение клокотало во мне. Если то, что сказали мне Матери, правда, я смогу использовать эту штуку, чтобы помочь Сьюзен - чем не божественное вмешательство. Все, что мне необходимо было сделать - это завершить это дело, а потом никто не мешал бы мне найти ее.

Ну, конечно, мрачно подумал я, завершение этого дела, весьма вероятно, угробит меня. Матери помогли мне сообразить многое, а также снабдили полезной магической штуковиной, но, черт возьми, не подкинули ни одной завалящей мысли, как все это разгребать - и, как дошло до меня только что, никто из них ведь не сказал ясно и недвусмысленно: "Это сделала Аврора". Я знал, что они говорили мне правду, и их заявления привели меня к такому заключению - но что из этого диктовалось этим загадочным запретом на прямое вмешательство, а что - очередными фэйерскими штучками?

- Будь скор, - прохрипел я, стараясь подражать голосу Зимы. - Мы исчерпали свои возможности, - буркнул я, изображая Лето. Я ускорил шаг и нахмурился, пытаясь понять, что означали последние слова Зимы. Она произнесла их почти ехидно, словно это давало ей то, чего она иначе не смогла бы.

Какого единорога?

Я обмозговал этот вопрос. Если это, действительно, было сказано всерьез, а не так, вскользь, это должно было что-то означать.

Я нахмурился еще сильнее. Это означало, что маленькую хибару никто не охранял. А если охранял, то не тот, кого поставила на этот пост Мать Зима.

Тогда кто же?

Ответ оглушил меня подобно хорошему удару подвздох - во всяком случае, ощущение тошноты от этого было вполне сопоставимо с последствиями удара. Я остановился и попытался открыть Зрение.

Я не успел этого сделать. Из-за завесы вынырнул Грум; рядом с ним стояла Элейн. Он застал меня врасплох. Огр обрушил свой кулак-кувалду мне в лицо. В глазах вспыхнуло, я почувствовал, что падаю, а потом ощутил щекой прохладную землю.

Потом легкий запах духов Элейн.

Потом все скрыла чернота.

Глава двадцать седьмая

Я очнулся на земле в темном Небывальском лесу. И - магический это мир или нет - я замерз и начал непроизвольно дрожать. Это делало притворство бессмысленным, так что я сел и попробовал оценить ситуацию.

Никаких новых ушибов и переломов я не ощущал, значит, пока я валялся в отключке, меня не мутузили. Впрочем, вряд ли я вырубался надолго. Расклятья Матери Зимы в моем кармане больше не было. Моя сумка исчезла, равно как кольцо и браслет. Это же, само собой, относилось и к моим жезлу и посоху. Правда, я все еще ощущал на груди материнский амулет, что меня даже удивило. Рука болела в том месте, где Мэб продырявила ее чертовым ножом для открывания писем.

Во всех остальных отношениях я ощущал себя более или менее невредимым. Клево.

Я окинул взглядом свое ближайшее окружение и обнаружил кольцо растущих вокруг меня поганок. Они были не слишком большими или зловещими - обыкновенные, вроде бы, поганки, но при виде их меня почему-то пробрала дрожь. Я поднял руку и осторожно протянул к ним, постаравшись обострить при этом свои чародейские чувства. Я наткнулся на стену. Я не знаю, как еще описать это. Там, где начиналось это кольцо грибов, моя способность двигаться или ощущать что-то, будь то обычные или магические чувства, просто-напросто кончалась.

Плен. Дважды клево.

Только получив хоть какое-то представление о своем затруднительном положении, я встал и повернулся к своим пленителям.

Их было пятеро, что казалось более чем несправедливым. Ближнюю я узнал с первого взгляда - Аврора, одетая на этот раз в то, что я назвал бы боевой кольчугой, только тонкой и легкой как обычная одежда. Она плотно облегала ее тело от горла до запястий и лодыжек, и слегка светилась в полумраке леса. На бедре у Авроры висел меч, а на светлых волосах красовался венок из живых листьев. Она обратила на меня взгляд своих оглушительно прекрасных зеленых глаз; выражение ее лица показалось мне одновременно печальным и решительным.

- Чародей, - сказала Аврора. - Мне жаль, что все так обернулось. Но ты слишком близок к разгадке и можешь стать помехой. Тебе осталось послужить одной цели, а потом я не могу позволить тебе продолжить твое вмешательство.

Я поморщился и посмотрел мимо нее, на огра Грума, огромного, краснокожего и безмолвного, и на жуткого единорога, охранявшего подступы к хибаре Матери Зимы.

- Что вы намерены со мной сделать?

- Убить тебя, - мягко произнесла Аврора. - Мне жаль, но это необходимо. Ты слишком опасен, чтобы оставлять тебя в живых.

Я угрюмо посмотрел на нее.

- Тогда почему вы не сделали этого раньше?

- Хороший вопрос, - заметил четвертый из присутствующих - Ллойд Слейт, Зимний Рыцарь. Он так и оставался в своем байкерском кожаном прикиде, только добавил к нему всяких железных побрякушек вроде кольчуги. На бедре у него висел один меч, за спиной - еще один, а на поясе - тяжелый пистолет. Напряженное, голодное выражение лица его не изменилось. Он казался взвинченным и злобным. - Будь на то моя воля, я бы перерезал тебе глотку, как только Грум уложил тебя.

- Зачем звать его Грумом? - я перевел взгляд обратно на огра. - Вы можете сбросить чары, Лорд-Маршал. В них больше нет никакого смысла.

Лицо огра перекосилось от удивления.

Я презрительно покосился на темного единорога.

- И ты, Коррик, кстати, тоже.

Огр и единорог разом повернулись к Авроре. Младшая Королева кивнула, так и не спуская с меня глаз. Форма огра странно расплылась, исказилась, и приобрела черты Талоса, дворянина-сидхе из Аврориного пентхауза в "Ротшильде". Светлые волосы его были собраны в боевую косичку, и туго облегающий панцирь из какого-то темного металла делал его похожим на боевого робота.

Одновременно с этим единорог встрепенулся и превратился в массивную тушу кентавра Коррика, тоже одетого в доспехи. Он топнул массивным копытом, но промолчал.

Аврора, хмурясь, обошла меня кругом.

- Давно ли ты догадался, чародей?

Я пожал плечами.

- Не очень. До меня начало доходить на обратном пути из домика Матери Зимы. Ну, стоило мне понять, с чего начинать, и все остальное было уже делом техники.

- У нас нет времени на разговоры, - буркнул Слейт и сплюнул на землю.