именно от их истолкования Главный специалист по снам Зигмунд Фрейд
решительно уклонился.
проходят. Как просто вдруг во сне оказывается лететь, легко, естественно, да
как это здорово! Прапамять? С дерева предок падал? Ну-ну. Тогда почему ты не
падаешь, а так здорово летишь? А прапамять -- с возрастом отсыхает?
Невозможно: что глубже впечатано -- то забывается в последнюю очередь. Отец
в детстве подкидывал? А кого-то и не подкидывали; опять же, почему это с
возрастом проходит?
Потребность в ощущениях больше, острее. Ощущение ищет форму действия, во сне
-- воображаемого. Это сродни искушению шагнуть с высоты. Мы имеем вариант
максимального действия как образного ряда максимального ощущения: таки
шагнуть в воздух, преодолеть гравитацию, совершить аж невозможное,
принципиально небывалое. И тебе этого хочется, это нравится.
бессознательные проявления страха, беспокойства -- понятно. Подсознательный
страх можно при старании найти у любого -- это тоже понятно. А вот кто
больше орет по ночам? Люди с активной, сильновозбудимой нервной системой.
Конкретных причин, памятных переживаний у них не больше, чем у прочих.
Сильных ощущений трэба психике. Не получая наяву -- получает хоть во сне.
и хоть как-то должна реализовываться.
максимальными действиями. Первая группа -- угроза жизни, опасность смерти.
Вторая группа -- небывалые и тем самым сверх реального угрожающие предметы,
от непонятного нет защиты -- типа чем-то жутких летательных аппаратов.
Третья группа -- невинные образы и действия, ужас заключается в том, что
есть элемент невозможного, сверхреального -- типа говорящей кошки или
ожившей картины.
которого еще не было.
образы -- понятно. Менее понятно другое: встреча во сне со старой знакомой
(знакомым) -- и вдруг ощущаемое при этом чувство огромной, пронзительной,
печальной и всепроникающей любви. Причем в реальности там никакими Любовями
и близко не пахло, и ничего особенного в этом знакомстве по сравнению с
другими не было.
примешивается. А тут разум спит, понимаешь.
такого чувства.
искристо-голубой белизной свежего снежного покрова, и жалко ступить на него,
нарушить нетронутую красоту -- и одновременно что-то подмывает прошагать,
проложить цепочку своих следов, протоптать, испортить, нарушить?
некуда... А ощущение твое -- изменить окружающую действительность!
девочками. Агрессивное мужское начало? Уведите девочек домой. Пусть мальчики
сами построят дивные замки. Построили -- что дальше? Купаться пора, или
обедать идти. Оставить замок? Можно... А если кто-то другой его порушит? И
вообще что с ним дальше делать! Первый пинок -- даже жалко... э, ур-ра:
ломай! И жалко -- а охота...
изменять действительность.
и даже известий о них? (Опять же -- Голливуд это давно знает, даже отдельный
жанр давно возник -- фильмы катастроф.)
Либо лайнер утонул, самолет упал, землетрясение целый город снесло.
из его друзей-близких не было. Жадно интересуется подробностями, а
журналисты их знай выдают, накручивают. И даже хороший человек, сочувствуя,
горюя, вещи и деньги жертвуя пострадавшим -- а все равно испытывает где-то в
глубине души странноватое такое для себя, с оттенком нехорошести,
порочности, чувство удовлетворения от того, что это произошло. Какой-то
странный оттенок удовольствия испытывает.
безопасности, тем ее сильнее ощутил и оценил. Оно и так, да отнюдь не только
это. Ну, говорят, еще тут может быть зерно агрессивности, мизантропии, тяги
к разрушениям, которая сидит в подсознании (или в сознании, у кого как, мол)
у каждого.
понимаешь, по натуре созидатель, нет?
человек погиб -- к этому мы привыкли, статистику знаем, он нам никто -- и
ладно, у нас своя жизнь. А если сто тысяч -- ого! это событие грандиозное,
как там все случилось? Зачем тебе подробности, какая тебе разница? АН нет,
хочется все подробнее себе представлять -- и ужасаться, вот тянет нас
ужасаться. (Есть и такой жанр, фильм ужасов.)
Пожарные жизнью рискуют, добро пропадает -- а народ смотрит, и не со
скорбью, а -- завороженно. Как писал О.Генри: "Пошли и мы с Энди
полюбоваться зрелищем". Хибара -- ерунда, а вот если небоскреб пылает -- это
да! глаз не оторвать. Шо ж мы с вами такие падлы?.. Извращенцы все, что ли?
Хиросиме. Почему же так ужасает -- и манит жутью! -- зрелище атомного
взрыва, этот гигантский гриб до стратосферы? А вот -- ты подай нам
грандиозные зрелища. То есть -- крупные, большие события. Вот нужны они
человеку, и все.
это при мне произошло, полнее моя личная жизнь от этого. Закон тяги к
максимальным действиям.
долго, как на огонь горящий, воду текущую и облака плывущие. Почему?
гигантские облака, величественное движение, грандиозная картина!
поверхность меняется.
Эстетика-то эстетикой, ан какие массы, какие силы, какая энергия в этом
всем, объемы какие! Эстетикато в том, что человек всегда найдет красоту в
том, к чему его тянет без всякой "пользы" и видимого смысла и что
непосредственно впечатляет его чувства.
бесконечно! Грандиозное действие. Солнце садится: гигантская звезда, так
близко к нам -- и одновременно так далеко, пылает, освещает, гаснет, за
далекий горизонт опускается. Ух ты!..
А это почему? А мелькает все быстрее, скорость ощущается сильнее, картина на
сетчатке глаза меняется активнее, мозг занят больше непрерывным изменением
зрелища.
бы рук своих, человек может -- и любит -- смотреть всего больше.
золотые поленья, пляшут языки. Маленький костерок из ящичных досок -- а вот
сидят все вокруг и смотрят...
то, что только что существовало. Разрушение, созидание, изменение, свет,
тепло.
ровное пламя бьет из форсунки или ракетного сопла -- не та
привлекательность, наглядности нет. Какой-то огонь укрощенный, экономичный,
ровный, сгорает неизвестно что до мельчайшего распыления. Нет тех ощущений.
о прожектор, и подходят из чащи звери на свет костра, отблескивают из темной
дали глазами, часами сидят, смотрят. Кинь головешку -- убегут испуганно, и
снова вернутся, и будут опять смотреть, но уже с большего расстояния, с
большей опаской.
обожествление огня, почитание его как Высшего Существа. Много мифов о
Эриксон Стивен
Орловский Гай Юлий
Свержин Владимир
Конан-Дойль Артур
Сапковский Анджей
Шилова Юлия