тетю Августу. Я ее не видел почти весь день и теперь понимал, что мне
некуда деться от обсуждения с ней Тулиных дел. Я застал ее сидящей перед
раскрытым путеводителем, на коленях у нее лежала карта Стамбула. Тетушка
напоминала генерала, готовящего план кампании.
и в мыслях не было осуждать мистера Висконти. Начать с того, что я не знаю
ваших обстоятельств. Расскажите мне, пожалуйста, про него.
любила, и то, что он сделал с моими деньгами, можно считать наименьшим из
его грехов. Он был еще и коллаборационист, как это сейчас называют. Во
время немецкой оккупации он исполнял роль советника по искусству при
немецких властях, и ему пришлось быстро ретироваться из Италии после
смерти Муссолини... Геринг собрал огромную коллекцию картин, но даже и ему
нелегко было красть картины из таких музеев, как Уффици [картинная галерея
во Флоренции, основанная в XVI в.], где собрания были строго
зарегистрированы, однако мистер Висконти знал довольно много и о
незарегистрированных сокровищах всякого рода, скрытых во дворцах, почти
таких же развалюхах, как палаццо твоего дяди Джо. О его причастности ко
всем этим делам, конечно, узнали, и поэтому в одном из пригородов
поднялась паника, когда вдруг увидели мистера Висконти, завтракающего в
местной таверне. Беда была в том, что он и жульничать не желал честно -
если бы не это, немцы помогли бы ему бежать. Он стал брать деньги у
маркиза, но не для того, чтобы поставлять сведения немцам - ему это давало
легко реализуемые средства, а иногда и картину, которую он приглядел для
себя, но друзей все это ему не прибавило, да и немцы вскоре заподозрили,
что дело тут нечисто. Бедняга, у него не было ни единого друга, которому
он бы мог довериться, - добавила тетушка. - Марио все еще учился в школе у
иезуитов, а я вернулась в Англию, когда началась война.
верила той истории с гондольером. Я подозревала, что он сам подбил кого-то
на то, чтобы распространить такой слух. Не тот был человек мистер
Висконти, как ты можешь судить по моим рассказам, чтобы пускать в ход
кулаки или нож. Кто лезет в драку, долго не проживет, а мистер Висконти на
редкость живучий. Старый греховодник, - добавила она с нежностью и
восхищением. - Он все еще жив. Сейчас ему все восемьдесят четыре. Он
написал Марио, а Марио написал мне - вот почему мы с тобой и едем в
Стамбул. Я не могла объяснить тебе про все в Лондоне, это было слишком
сложно, да и я тебя плохо знала. Слава богу, что есть золотой слиток, -
вот все, что я могу сказать.
Августа. Это не...
рассказываю тебе о бедном мистере Висконти. Ему, похоже, сейчас очень туго
приходится.
какой страшной участи он избежал. Мистер Висконти был всегда добрый
католик, но он не любил церковников, однако спасли его в конце концов
именно священнослужители. Когда союзники были на подходе к Риму, он
отправился в лавку, где торговали церковными принадлежностями, и заплатил
уйму денег за экипировку священника: купил все, вплоть до лиловых носков.
Сказал, что его друг растерял всю одежду во время бомбежки, и они сделали
вид, что поверили ему. Затем он пошел с чемоданом в уборную отеля
"Эксельсиор", где мы устраивали все эти приемы с коктейлями для
кардиналов, и переоделся. Он старался держаться подальше от стойки
администратора, но неосторожно заглянул в бар - понадеялся, что бармен,
которого он знал, стар и близорук. В то время, ты, наверное, слыхал,
множество девиц приходило в бар, чтобы подцепить немецких офицеров. И вот
одну из таких девиц вдруг охватил приступ crise de conscience [угрызения
совести (франц.)] - причиной тому, я думаю, было приближение союзнических
войск. Она отказалась идти в спальню своего дружка, оплакивала утраченную
девственность и твердила, что больше никогда не станет грешить. Офицер
накачивал ее без конца коктейлями, но с каждой рюмкой она становилась все
религиознее. И вдруг высмотрела мистера Висконти, который пил наспех виски
в темном углу бара. "Отец мой, - закричала она ему, - я хочу
исповедаться". Можешь себе представить, что творилось тогда в баре - шум с
улицы, где шла эвакуация войск, детский плач, люди, пьющие все подряд, что
только было в баре, и над головой - самолеты союзников.
в Милан, а остальное легко вообразить. Особенно ясно могу представить себе
бедного мистера Висконти в лиловых носках. "Дитя мое, - сказал он, - здесь
не место для исповеди". - "Не все ли равно. Какое это имеет значение? Мы
вот-вот умрем, а на мне смертный грех. Я прошу вас, монсеньор, ну
пожалуйста". (Она к этому времени уже разглядела лиловые носки.) Мистера
Висконти больше всего беспокоило то, что она привлекала к нему всеобщее
внимание. "Дитя мое, - сказал он ей, - в таких чрезвычайных
обстоятельствах достаточно будет простого раскаяния". Но нет, ее
невозможно было провести таким дешевым образом, так сказать "распродажей
по сниженным ценам по случаю закрытия магазина". Она подошла и опустилась
на колени у его ног, воскликнув: "Ваше преосвященство!" Она, очевидно,
привыкла, обращаясь к немецким офицерам, повышать их в звании: любому
капитану приятно, когда его называют майором. "Я не епископ, - ответил
мистер Висконти. - Я всего лишь скромный священнослужитель". Марио с
пристрастием расспросил отца об этом эпизоде, и я тут ничего не сочинила.
Если кто и присочинил какие-то детали, так это Марио. Ты ведь знаешь - он
пишет пьесы в стихах. "Отец, - молила девушка, она с полуслова поняла, что
он хочет сказать, - помогите мне". - "Но есть тайна исповеди", - увещевал
он ее. Они теперь взывали друг к другу, и она облапила колено мистера
Висконти, а он облапил ей макушку, как это делают священники. Не
исключено, что именно такое рукоблудие побудило немецкого офицера прервать
их разговор. "Прошу вас, монсеньор, если уж ей так хочется исповедаться,
бог с ней. Вот вам ключ от моего номера, по коридору прямо мимо уборной".
чуть не прихватил с собой рюмку. Выбора у него не было, хотя сам он уже
лет тридцать не ходил на исповедь и ему никогда не приходилось играть роль
священника. К счастью, в номере был включен кондиционер, и его гудение
заглушало бормотание мистера Висконти, а девушка была так поглощена
собственной ролью в этом спектакле, что не обращала внимания на его игру.
Она, не теряя времени - мистер Висконти едва успел сесть на постель,
отодвинув в сторону стальную каску и бутылку шнапса, - перешла к
подробностям. Он хотел закончить все как можно быстрее, но он сознался
Марио, что невольно заинтересовался рассказом и ему захотелось узнать еще
кое-какие подробности. Что ни говори, но он был неофитом, правда не в
религиозном значении этого слова. "Сколько раз, дитя мое?" - эту фразу он
хорошо запомнил со времен отрочества. "Как вы можете меня об этом
спрашивать, отец? Я этим занималась беспрерывно, пока длилась оккупация.
Но ведь они же были нашими союзниками, отец мой". - "Да, конечно, дитя
мое".
новенькое по этой части, несмотря на нависшую опасность. Мистер Висконти
был большой распутник.
меня принимаете?"
сомневаюсь - с трудом удерживался, чтобы не ущипнуть ее. Щипать он был
большой мастер.
называете противоестественным?"
противоестественным. Мистер Висконти от возбуждения начисто забыл о
нависшей над ним опасности. Но тут постучали в дверь, и он, кое-как осенив
себя подобием креста, пробормотал сквозь шум кондиционера какие-то слова,
которые могли сойти за отпущение. Не успел он произнести их, как
послышался голос немецкого офицера: "Поторопитесь, монсеньор, у меня для
вас более важный клиент".
последний раз перед бегством на север сухого мартини. Узнав, что
происходит, она залпом выпила мартини и приказала офицеру организовать ей
исповедь. Так мистер Висконти попался вторично.
Генеральской жене пришлось кричать, чтобы мистер Висконти мог ее услышать.
У нее был довольно низкий голос, почти мужской, и мистер Висконти сказал,
что почувствовал себя на плацу. Он едва не щелкнул каблуком, когда она
проревела: "Адюльтер. Три раза". - "Вы замужем, дочь моя?" - "Конечно,
замужем. Что за дурацкий вопрос? Я жена генерала..." Я уже забыла
уродливую тевтонскую фамилию, которую она назвала. "Ваш муж об этом
знает?" - "Конечно, нет. Он же не священник". - "Стало быть, вы виноваты
еще и в том, что солгали". - "Да-да, естественно, а как иначе. Все так и
есть. Поторопитесь же, отец. На машину уже грузят вещи. Через несколько
минут мы отбываем во Флоренцию". - "Вы еще что-нибудь хотели мне
рассказать?" - "Ничего существенного". - "Аккуратно ли вы посещали мессу?"