как только приблизится к ней живой человек. Впрочем, все это было не больше,
чем слухи, к которым относиться следует с большой осторожностью. Среди
граждан города Долгова и его окрестностей всегда было достаточно диких и
доверчивых людей, которые верили в знахарей, экстрасенсов, шпионов, во
всемирный еврейский заговор, в колорадских жуков и в мумие. Там же я знавал
фантазеров, которые, по их словам, лично встречались с чертями,
привидениями, домовыми, лешими, водяными, ведьмами, инопланетянами и даже
летали на их тарелках в иные галактики.
обязательно, но что дух Сталина после его смерти много лет витал над
Долговским районом, над всей территорией Советского Союза и над более
обширными пространствами - это есть факт исторический и непреложный.
Глава 4
зная точно, что ее железный жилец никуда не ходит. Но иногда ей казалось,
что и никуда не ходя, он все-таки реагирует на события всесоюзного или
местного масштаба, а некоторые из них предощущает заранее. Она стала
замечать, что, как только в стране назревает что-то приятное по ее
разумению, он начинает изнутри не то чтоб светиться, а чуть-чуть светлеть.
Настолько чуть-чуть, что вряд ли какая-нибудь экспертная комиссия самыми
чувствительными приборами могла бы это определить. Так же, как и выражение
лица, менявшееся неуловимо. Впрочем, Аглая, сама себе полностью не доверяя,
сомневалась: уж не мерещится ли? Но почему-то мерещилось всегда кстати.
Сегодня померещилось, а завтра что-то случилось.
глянула она на своего железного постояльца и увидела, что покрылся он слоем
пыли. Устыдилась, налила таз теплой воды, взяла губку, туалетное мыло.
Поставила рядом стол, на стол - табуретку с тазом, на другую табуретку сама
залезла и с риском для жизни принялась за дело.
ушные раковины прокарябал с заковыристыми углублениями, и везде там набилась
пыль. Она, намотав ватку на шпильку для волос, дырки эти прочистила. Когда
мыла, говорила слова, которых сыну родному от нее слышать не приходилось.
плечики, грудку, спинку, животик... - и дошла до места, где между
распахнутыми полами шинели находился нижний край кителя, а под ним как раз
начинались ноги, и то место, где они начинались, Аглаю внезапно смутило.
Место, собственно говоря, было гладкое, какое могло быть только у существа
женского пола или вовсе бесполого. И почему-то это Аглаю странным образом
озадачило. Она вдруг подумала, - сама на себя рассердилась, но от сомнения
не избавилась, - а что же на этом месте было у живого товарища Сталина?
Думать, что на этом месте у него что-то было, она не могла, но и представить
себе, что не было ничего, оказалось еще труднее. Она сама себя обругала,
назвала дурой и старой дурой за то, что у нее возникают вообще подобные
мысли. Эти мысли она отгоняла, но они опять возвращались и смущали ее. Она
понимала, что Сталин был человеком, но вообразить, что он ходил в уборную и
зачинал детей, не могла. Эти соображения, до невозможности глупые, тем не
менее посещали ее, и она стала за собой замечать, что, обтирая статую,
смущающее ее место старается обойти. Через некоторое время увидела, что
везде он чистый, а в этом месте не очень. Стала мыть везде одинаково, но
определенного смущения избежать не могла.
давала повода для слухов, которые вскоре стали расползаться по городу: будто
она со статуей живет, как с мужчиной. Казалось бы, что за чушь? Как живой
человек может жить с чугунным изваянием? Кажется, это и представить себе
нельзя, но люди в Долгове, как уже сказано, были доверчивы до невозможности.
Конечно, у нее был муж Андрей Ревкин. Случались (пару раз за жизнь) еще
какие-то короткие связи. Но близость с мужчиной никогда не приводила ее в то
состояние, о котором она слышала от других. Младшая сестра Наталья
рассказывала ей, что близость с мужчиной возбуждает ее до того, что она
просто звереет и испытывает ни с чем не сравнимое чувство неземного
восторга. Это чувство она называла оргазмом. На просьбу описать это точнее,
Наталья закатывала глазки и хихикала.
просто что-то такое...
ее каким-то образом понимала. У нее бывали случаи кое с кем, даже вот с
Шалейко, когда это "просто что-то такое" чуть не состоялось. Но ведь не
состоялось же ни тогда, ни до и ни после.
сельскохозяйственную выставку. Ее туда послали как передовика
сельскохозяйственного производства, так была оценена ее партийная
активность. На выставке, само собой, встречи, речи, банкеты, а потом слет
ударников социалистического труда в Колонном зале Дома союзов. Среди гостей
были известные на всю страну люди: герои пятилеток, хлеборобы, сталевары,
шахтеры, участники всяких зимовок, перелетов и спортивные чемпионы. Здесь
были шахтер Алексей Стаханов, трактористка Паша Ангелина, летчик Водопьянов,
артист Михаил Жаров. Рядом с Аглаей в четвертом ряду сидел знаменитый
паровозный машинист Петр Федорович Кривонос. Он водил очень тяжелые поезда и
прославился так, будто поезда эти таскал он сам, а не управляемый им
паровоз. Все долго рассаживались, потом чего-то ждали, глядя на полутемную
сцену, на стол, покрытый красным сукном, и на ряды графинов на нем. Вдруг
сцена ярко осветилась, и из-за правой кулисы к столу пошли гуськом члены
Политбюро. Кривонос стал шептать Аглае на ухо имена вождей в порядке
появления. Она сама знала всех, но не могла себе представить, что вот они
рядом, живые, а не на портретах: Ворошилов, Буденный, Калинин, Микоян,
Каганович, Шверник. Участники слета приветствовали вождей стоя, бурными
аплодисментами, и вожди участникам слета тоже похлопали. Вожди стали
садиться, и Калинин показал двумя руками, что и публика может сесть.
труда у него всегда время находится.
двинулся в сторону президиума человек небольшого роста с усами, в скромном
полувоенном суконном френче.
вот тут "это что-то такое" охватило ее внезапно и всю целиком. Словно молния
пронзила насквозь все ее тело, невероятный жар вспыхнул в груди, опустился в
низ живота. Не управляя собой, она вцепилась в спинку впереди стоявшего
стула, закричала и лопнула, как ей самой показалось. Придя в себя, она
испугалась, что сосед заметил и догадался, что с нею произошло. Но сосед не
догадался, он сам в это время исступленно и бессвязно что-то вопил, и потом
Аглая думала, что, наверное, не только с ней это случилось, а со всеми, кто
там колотился в истерике.
Глава 5
пораньше вступить в борьбу за установление советской власти. В 1962 году она
еще и по документам соответствующего возраста не достигла, но была выпихнута
на пенсию с учетом фронтового стажа. При этом пенсию ей дали не
персональную, которую она всей жизнью своей, преданностью партии и
правительству заслужила, а обыкновенную, составившую с надбавками за выслугу
лет 82 рубля 60 копеек. При таком доходе прежде чем кусок мыла купить,
подумаешь. Тем более что она не простое покупала, а туалетное, по тридцать
копеек кусок. Правда, расходы на проверяльщиков наконец прекратились. Сталин
не проваливался, жильцы привыкли, перестали жаловаться, и Аглаю никто не
трогал.
себя совершенно неприкаянной, не знала, чем бы заняться. Не на лавочке же
сидеть со старухами и слушать их жалобы на ревматизм и несварение желудка.
Или изложения снов, рассказы о проделках внуков и рецепты засолки огурцов.
Надумала взяться за английский язык и даже достала где-то самоучитель для
начинающих, но неделю промучилась и сдалась. Да и зачем он ей нужен, этот
английский, если бы даже и выучила?
занимало у нее главное место, - взяла наугад шестой том, открыла его на
работе "Об основах ленинизма" и поняла свою задачу на ближайшее будущее. Она
будет учить эту работу наизусть. Изо дня в день. По одной странице. Сто
двадцать страниц - это всего лишь четыре месяца работы.
Подтянула к ногам статуи медвежью шкуру (вот пылищи-то было!), бросила туда
же две подушки, общую тетрадь и самописку завода "Союз". Принесла из
кабинета и поставила рядом настольную лампу, выпила рюмку водки, отхлебнула
из кружки чаю и принялась за дело, начав с предисловия.
подумала: еще бы! Очень большая. "Для того, чтобы ее исчерпать, - было
написано далее, - необходима целая книга." "Одной книги мало", - подумала
Аглая и, к радости своей, полностью совпала в мыслях с автором. "Более того,
необходим целый ряд книг", - было сказано у него. Ободренная, она стала
читать громко, с выражением, любуясь собственным голосом, прокуренным,
хрипловатым.
Корнев Павел
Конюшевский Владислав
Маккарти Кормак
Никитин Юрий
Шилова Юлия
Перумов Ник