Чтение 26–й страницы книги ~Сладкий вкус огня~

- Что это значит?

Он пожал плечами.

- Давай, я провожу тебя до дома.

На следующий день в одиннадцать я принес статью. Берни прочел, и ему
понравилось. Он позвонил в расчетный отдел и попросил, чтобы мне дали
небольшой аванс, потом открыл другую папку - "Андропауза у пожилых
мужчин".

- Это большая тема, которую мы разделим на три выпуска. Сейчас мне
нужно немного исторических документов. До какого точно возраста спал с
женщинами, к примеру, Луи XVI и тому подобное. Ты понял, что мне нужно? Я
знаю, такая работа гораздо ниже твоих способностей, и у меня есть много
людей, которые могли бы ее сделать, но если это как-то поможет... Тебе,
вероятно, придется посидеть пару вечеров в Национальной библиотеке.

- Спасибо, - сказал я. - Очень тронут.

- Чем могу...

Из редакции я поехал прямо в больницу. Ким только что сделали люмбарную
пункцию, и она очень ослабла. В вену левой руки у нее была воткнута
иголка, соединенная с капельницей, а правую она протягивала мне, пытаясь
улыбнуться.

- Зажги свет, - попросила Ким.

- Но... сейчас день.

- Ах да, конечно...

Она взглянула в окно.

- Что сказали доктора?

- Они сказали, что ты самый очаровательный пациент в больнице.

- Нет, серьезно, Серж, я не могу оставаться здесь.

- Тебе нужно здесь остаться только, чтобы сделать все эти анализы. А
потом я сразу заберу тебя домой.

- Я хочу быть с тобой.

- Вот, принес тебе ночную рубашку и туалетные принадлежности.

- Я хочу умереть возле тебя.

- Не говори глупостей, дорогая. Все пройдет через несколько дней.
Голова еще болит?

- Нет, теперь лучше.

- Вот видишь.

- Вчера ночью я решила, что это конец.

- Прекрати об этом, слышишь.

Роясь в своей сумке, она как будто начала оживать.

- Ты просто умница. Позаботился обо всем. - Она выбрала тюбик крема и
намазала им лицо.

- У меня, наверное, ужасный вид?

Вошла сестра и поддразнила Ким:

- Прихорашиваетесь для мужа?

Потом она сделала вид, будто поправляет постель, еще немного постояла
просто так и наконец объявила:

- Вам пора уходить. Ей нужен покой.

Выйдя из палаты, я захотел встретиться с главным врачом больницы, но он
был очень занят, и меня просили подождать. Я ждал в коридоре больше двух
часов, пока он не освободился. Это был высокий коренастый пожилой человек,
с впалыми щеками, редкими седыми волосами и наивным детским взглядом.

- Вы принесли историю болезни? Очень хорошо.

Он раскрыл карточку. Там были результаты исследований за последние три
месяца, даже рентгеновский снимок лобных пазух, на котором настоял
какой-то идиот. Всевозможные анализы, электрокардиограммы, рентген почек,
анализы мочи, крови, лимфы, эндокринных желез и т.д.

Он пролистал все это с быстротой профессионального шулера, который
выискивает в колоде джокеры. Некоторые карты ему явно не понравились.

- Я бы не стал продолжать в этом направлении. - Он имел в виду тест на
надпочечники. По-видимому, в карточке не оказалось ключа к дальнейшим
исследованиям. Главный врач пожал плечами и вернул ее мне.

- Но у меня есть одна идея. - Он оживился, очевидно радуясь своей идее.
- Довольно редкое заболевание, но мы не можем делать никаких выводов, пока
не получим результатов последних анализов.

Я хотел знать, что это за болезнь. Насколько она серьезна. Доктор
скривил губы:

- Мы достаточно вооружены, чтобы справиться с ней. - Он взглянул мне
прямо в глаза. - Видите ли, я могу и ошибиться. Зайдите через четыре дня,
тогда все прояснится.

Выходя из больницы, я сказал себе, что должен как можно скорее
окунуться в работу, если не хочу сойти с ума. Андропауза королей Франции
вполне подойдет. Я отправился прямо в Национальную библиотеку и провел
весь вечер, делая заметки. Было темно, когда я покинул библиотеку и зашел
перекусить в кафе на углу рю де Валуа. И тут в моем мозгу совершенно
отчетливо обозначился один вопрос (он прошел долгий путь из глубин
подсознания, преодолел все барьеры и выбрался наружу. Теперь он заговорил
с неумолимой логикой долго отвергавшегося факта: "Почему ты не хочешь
признать истину?")

Не доев сандвич, я выбежал из кафе и взял такси, потому что был
неспособен вести машину. Когда я добрался до больницы, было около семи
часов.

Пришлось ждать еще четверть часа, прежде чем меня пропустили.

- Неприемные часы, - сказали мне. Но я настаивал.

Девушка на коммутаторе встала и ушла поговорить со старшей сестрой.
Другие посетители разговаривали приглушенными голосами, кто-то читал
карточку. Наконец мне позволили пройти. Осторожно открыв дверь палаты
N_12, я словно оказался в склепе. Сердце бешено заколотилось, Ким лежала в
полутьме ночника, и взгляд ее больших влажных глаз был устремлен в
потолок. Увидев меня, она попыталась улыбнуться.

- О, ты здесь, - сказала она, словно это была величайшая радость в ее
жизни.

Осторожно, словно самый хрупкий и драгоценный предмет в мире, я слегка
приподнял ее и прижал к себе. Когда я попытался отпустить ее, она вдруг
шепнула мне на ухо:

- Знаешь, я скоро умру.

- Не говори глупостей.

- Нет, я знаю, с тех пор я точно знаю.

- С каких пор?

- С тех пор, как появился этот трамвай.

- Расскажи мне, что за трамвай?

- Я не могу больше бороться. У меня нет сил. Я так хотела... - она
откинулась на подушку и сделала три глубоких вздоха. - Я так хотела быть
тебе хорошей женой, как другие жены. - Она взглянула на меня в упор. -
Трамвай у меня в правой ноге. И его воля сильнее людей.

Ночная сестра вошла так тихо, что я не заметил.

- Вам лучше уйти, - мягко сказала она. - У нее очень высокая
температура, она бредит.

Когда он поворачивает, троллейбусы подпрыгивают... - продолжала Ким.
Там так вспыхнуло... а теперь... о... - она схватилась за живот. - Все
рельсы погнулись.

- Уходите, будьте благоразумны, - сестра вытерла Ким лоб.

Я покинул палату.

Пройдя по рю де Севр и еще каким-то улицам, я неожиданно очутился на
вокзале Аустерлиц. Часы показывали десять ноль ноль, и поезд отправлялся в
десять десять. Я открыл бумажник. Да, слава Богу, там были четыреста
франков, которые раздобыл для меня Берни. Я подошел к кассе и взял билет.

15

Одна дверь, потом другая. И еще одна. Последняя - двойная, обитая
войлоком дверь следователя. Целый месяц я рассказывал свою историю
следователю Жилоти (он скорее напоминал доктора, чем юриста) и не мог
понять, зачем он вновь и вновь вызывает меня.

Преднамеренность. Вот в чем был главный вопрос. И каждый раз я повторял
все ту же историю. Как сошел с поезда в Мулене. Почему в Мулене? Потому,
что поезд шел слишком медленно. Я торопился, разве это не ясно? (Тут он не
соглашался). Поезд был очень старый и простаивал часами у каждого
светофора. Пробивая мой билет, контролер сказал, что я буду в Тузуне не
раньше девяти утра после двух пересадок. А я спешил, все могла решить одна
минута. Да, я знаю, что уже говорил это.

Выйдя на большой станции до полуночи, я имел шанс найти машину. У меня
с собой была чековая книжка, а с чеками, даже при превышенном кредите,
можно взять машину на прокат. В Мулене мне сначала не повезло с двумя
владельцами гаражей, потом, наконец, я получил "рено-16" и помчался по
дороге на Клермон-Ферран. Я прибыл в Тузун в шесть утра.

Теперь канистра с бензином. Жилоти придавал особое значение этой
канистре. Он даже не поленился и специально выяснил, дают ли обычно в
таких случаях лишний бензин. Нет, не обязательно, только если попросит
клиент. Но просил ли я? Служащий гаража в Мулене сказал, что просил. По
вполне естественной причине, я стремился попасть в Тузун кратчайшим путем
и не знал, найду ли среди ночи заправочную станцию. Я согласен, что
канистра с бензином у меня была, и что фактически она не понадобилась,
поскольку в Тузуне я нашел открытую заправочную станцию и наполнил бак.

Когда я прибыл в Тузун, было еще темно. В двух окнах на первом этаже
горел свет. Чтобы узнать это, я должен был обойти дом, поскольку окна
кухни выходили на задний двор. Но еще прежде, чем обойти дом, я знал, что
эти люди не спят. Или чувствовал, если хотите.

Я тихо подошел к окну и увидел их всех троих. Фу и Бонафу сидели за
столом и ели, а Тереза подавала. Казалось, у них было прекрасное