трогательная встреча старых, обрадовавшихся друг другу друзей!..
могли забыть старое и взглянуть мне в душу, вы бы поняли, что я переживаю
сейчас!.. Что мне искренно жаль прошлого, и если бы это можно было вернуть,
я никогда бы...
удалось заставить ее понять, как велики его раскаяние и жалость к ней. Но
лицо ее вдруг хитро и странно изменилось.
прибавила жестко и грубо: - А если я сейчас протяну вам руки и скажу "возьми
меня!"... Вы откажетесь? Да?..
мог понять, продолжает ли она свою фразу или в самом деле...
она действительно звала его, тянулась к нему, вся дрожала и горела, щеки ее
пылали, губы раскрывались в неутолимой жажде поцелуя. Это была уже не Нина и
не Нина Сергеевна, а какая-то новая, странная, дикая женщина, гетера. Какая
страшная, невыносимая красота!..
одно это требующее, зовущее, грозное от страсти лицо, с пылающими щеками и
воспаленными ненасытными губами. Не помня себя, он, как зверь, кинулся к
ней.
шатался и бессознательно еще тянулся к ней. Она лежала, откинувшись на
подушку, и глаза ее горели мрачным торжеством.
и подлое животное!..
повторила она, захлебываясь от мести, грубо и вульгарно, как последняя
уличная девка. - Если бы вы знали, как мне хочется плюнуть вам в лицо!.. Вот
так, взять и плюнуть!..
друг на друга, как два разъяренных зверя.
она?.. Он попытался стряхнуть с себя этот ужасный кошмар, но лицо Нины вдруг
исказилось животной злобой, губы вытянулись, и, инстинктивно предупреждая
плевок, Луганович стремительно схватил женщину за горло.
крикнуть, но он все крепче и крепче сжимал ее полную, мягкую шею.
показались синевато-белые зубы, слюна, которую она все-таки хотела
выплюнуть, текла по подбородку, на голую грудь.
ее судорожно скорченные пальцы ослабевали и бессильно скользили с его рук.
смысл происходящего. С внезапным безумным отвращением он выпустил ее шею,
всю покрытую темными красными пятнами, и сидел, вытаращив глаза, ничего не
понимая и не видя перед собою.
глазами.
Лугановича. Он ахнул, бросился перед кроватью на колени и стал целовать
руки, плечи, бедную изуродованную шею.
- прежняя Нина, бедная, опозоренная, несчастная.
Жена, дети-все полетело куда-то и исчезло, как не бывшее. Он любил только
ее, эту несчастную, измученную, жалкую женщину.
глазами, глядя прямо вверх перед собою. Все тело ее содрогалось, и судорожно
скорченные пальцы мяли и рвали простыни и скомканное одеяло. И эти плачущие
открытые глаза были так страшны, что вся душа его содрогнулась.
свое, заставить забыть все, отдать ей всю жизнь свою.
что волосы шевельнулись у него на голове.