АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ КНИГ |
|
|
АЛФАВИТНЫЙ УКАЗАТЕЛЬ АВТОРОВ |
|
|
|
Хорошая вещь, теперь таких не делают.
Кира глянула на асфальт и приметила около урны потертый кошелек. Водопьянова подняла его - он был пуст - и спросила:
- Сколько денег-то было?
- Две триста, - пояснила старушка, - пенсию домой из сберкассы несла.
- Что же вы одна пошли, - покачала головой Кира, - грабители выслеживают стариков, которых никто не сопровождает.
- Одна я живу, - вздохнула старуха, - все мои поумирали.
Водопьянова, жалостливая и вполне обеспеченная женщина, вытащила из своей сумочки сначала две купюры по тысяче, потом еще три сотни, сунула их в бабкин кошель и сказала:
- А вам повезло, деньги на месте, что-то бандитов спугнуло, не успели все украсть! Держите, цела ваша пенсия.
Старушка, взяв портмоне, потрогала купюры, вздохнула и вдруг сказала:
- Добрая ты, потому и счастливая. Злой человек горе к себе приманивает. Но есть и у тебя беда, ребеночка хочешь, а господь не дает.
Кира вздрогнула, почти ту же фразу ей недавно сказало мировое светило гинекологии, престарелый профессор Зак:
- Вы, дорогая, совершенно здоровы, муж тоже, а детей бог не дает, и тут медицина бессильна.
- Но за твою доброту будет тебе награда, - тихо продолжала бабушка, - может, и ребеночек родится!
- Это навряд ли, - ответила Кира и собралась уходить.
- Эй, погоди, - придержала ее старуха, - не торопись, а слушай, если хочешь родить, возьми к себе бездомную собаку. Пригреешь животину и забеременеешь.
Кира машинально посмотрела в сторону автобусной остановки, где под скамейкой лежала дворняга.
Бабушка перехватила ее взгляд и покачала головой:
- Нет, не эту.
- А какую?
Старушка тяжело оперлась на палку.
- Собака сама придет и на коврик у твоей двери сядет, жди.
Кира махнула рукой и пошла в магазин. Около двери она почему-то оглянулась и не увидела пенсионерку. Длинная, прямая как стрела улица вся просматривалась, но небольшой фигурки, опиравшейся на клюку, нигде не было. Старушка словно испарилась.
Неделю назад Кира позвонила мне и, поболтав о том о сем, неожиданно сказала:
- Конечно, я понимаю, что глупо, но каждый день по шесть-семь раз выглядываю на лестницу, вдруг эта обещанная собака придет? Бабушка, наверное, сумасшедшая, как ты считаешь?
В ее голосе звучала такая надежда, что я не посмела сказать ей о своем истинном отношении к происшествию. И вот теперь мне предоставился случай помочь Кире.
Батон спокойно устроился на коврике под дверью.
- Сиди, - строго велела я, - не смей шевелиться. Сейчас выглянет твоя будущая хозяйка.
Сомневаюсь, конечно, что она в таком возрасте сумеет родить ребенка, тебе придется заменить ей детей, понял? Кира добрая, отмоет, откормит, все у тебя будет хорошо. А теперь жди!
С этими словами я нажала на звонок и сбежала на один пролет вниз. Только бы Батон не последовал за мной! Но пес остался на коврике. Может, он сильно ослабел, а может, понял мои слова?
Через секунду я услышала голос Кирки:
- Мама Аня! Собака! Она пришла!!!
- Говорила же тебе, - раздался мягкий говорок свекрови, - подожди, и все получится. Какой худой!
- Иди сюда, миленький.
- Не бойся, ну, заходи.
- Мама Аня, свари кашу, на молоке. Наверное, нельзя ему сразу мясо.
- Сейчас, сейчас...
Продолжение разговора я не услышала, дверь захлопнулась.
Я осторожно пошла вниз. Что ж, Батону будет хорошо, его судьба коренным образом переломилась, но мои дела обстоят очень плохо. Я ни на шаг не продвинулась в поисках таинственного предмета. И сейчас необходимо ехать на улицу под названием "Черное озеро". Порывшись в атласе, я нашла ее в районе Новокосина и загрустила. Опять пилить через весь город! Правда, можно воспользоваться МКАД.
Не успела я подумать, как лучше добраться до Кольцевой автодороги, как заверещал мобильный.
- Пуся моя, ты где? - поинтересовался Федор.
Я вздрогнула. Вот черт! Ну совершенно забыла про то, что мне предстоит сегодня вступать в некое литературное сообщество, и вновь натянула джинсы с футболкой.
- Надеюсь, ты не опоздаешь, как всегда? - продолжил Федор.
- Разве можно, - забубнила я, - несусь на всех парах.
- Куда?
- На встречу!
- Цыпа, ты врушка.
- Я всегда говорю только правду! - рассердилась я.
- А вот и нет, котя, сейчас ты лжешь.
- Еду со всей возможной скоростью!
- Котя, я же не сказал тебе адрес.
Я осеклась. Действительно!
- И куда же ты столь стремительно несешься? - издевался пиарщик. - В каком направлении торопишься, пуся?
- Ну.., в Центр. Логично предположить, что сия организация расположилась где-то в пределах Садового кольца. - Я попыталась исправить положение.
- Женская логика особенная штука, - хмыкнул Федор, - давай, котя, разворачивайся! Тебя ждут на улице 26 Бакинских комиссаров! За полчаса успеешь?
- У меня же не вертолет! Повсюду пробки!
- Уж постарайся, пуся. И вообще, слушайся меня, и тогда будет у тебя вертолет, подводная лодка и авианосец, торопись, одно колесо здесь, другое там!
Я, судорожно сжимая руль, перестроилась в скоростной ряд. Когда я стала писать детективы, то совершенно не подозревала, насколько суетно ремесло писателя. Наивно полагала, что буду сидеть день-деньской в тихом углу, излагать мысли на бумаге, издавать книги и получать гонорары.
Но после выхода в свет "Гнезда бегемота" я сделала неприятное открытие: спокойное существование, когда вы принадлежите только себе, закончилось безвозвратно. Надо встречаться с журналистами, выступать на телевидении, получать идиотские призы, а теперь, оказывается, еще и вступать во всякие сообщества. Меня, как говорит Кристя, крючит и ломает при виде толпы, но куда деваться? Назвался груздем - полезай в кузов. Не всегда слава приносит радость, я, например, получила одни неприятности. Недели три назад я обнаружила, что у нас закончился хлеб, и понеслась к метро. Естественно, мне и в голову не пришло наложить макияж.
У тонара с батонами меня схватила за рукав тетка и заголосила:
- Ой, узнала! Видела тебя по телику! Вот класс! Ты чего, по улицам ходишь?
- Хожу, - кивнула я, - куда деваться?
- Ну, все знаменитые на "Мерседесах", за харчами у них прислуга бегает.
Я промолчала и стала запихивать нарезной в пакет. Что можно ответить на подобное заявление? Совсем не все деятели искусства имеют даже "Оку".
Но тетку мое молчание вовсе не смутило.
- А что у тебя с лицом? - всплеснула она руками.
Я машинально глянула в стекло ларька, пригладила волосы и ответила:
- Все как всегда, кажется!
- А вот и нет! - завопила баба. - По телику ты хорошенькой казалась: глаза большие, губки пухлые, кожа нежная. А сейчас! Господи! Вместо глаз щелки, рта нет.., и желтая вся какая-то... Ты здорова?
Я весьма невежливо повернулась и побежала к Дому. По дороге меня охватило негодование. Что с моим лицом? Ничего! Оно всю жизнь такое. Просто я выбежала, не накрасившись, в натуральном виде, так сказать, вот глупая бабенка и испугалась. Да, теперь, похоже, нельзя высовываться наружу, не наложив слоя штукатурки на физиономию.
Тяжело вздыхая, я добралась до длинной улицы, носящей имя несчастных двадцати шести молодых людей, павших из-за того, что Ленину захотелось силой втащить народ в светлое будущее, и стала глазеть на номера домов. Естественно, пришлось разворачиваться.
Наконец я добралась до нужного здания и сразу увидела Федора, сидящего в сверкающем "Форде".
- Пуся! - воскликнул он. - Солнце мое!
Опять ты в джинсах!
И не передать вам, как мне надоел Федор! Но куда деваться? Я молча заперла "Жигули" и побрела за мучителем. Мы вошли в помещение, напоминающее кабинет литературы в средней школе.
Небольшая комната была заставлена самыми простыми шкафами со стеклянными дверцами.
Для того чтобы посторонние глаза не увидели содержимого полок, чья-то аккуратная рука завесила стекла насборенными занавесочками. По стенам были развешаны портреты великих писателей и поэтов: Пушкин, Лермонтов, Грибоедов... Меня всегда поражало: почему все литературные портретные ряды начинаются с Пушкина? Спору нет, Александр Сергеевич был гениален, но ведь история стихосложения на Руси пошла не с него, были и другие великие. Державин, в конце концов, которого потомок Ганнибала считал своим учителем.
На шкафчиках стояли гипсовые бюсты тех же литераторов, а между окнами висел плакат: "Всему хорошему в себе я обязан книге". Подписи под фразой не было. И я стала припоминать ее автора.
Кажется, Горький.
- Садись, - велел Федор и пихнул меня в сторону ободранного колченогого стула.
Я устроилась на протертом сиденье между двумя мрачно молчащими личностями: женщиной с распущенными темными волосами и мужиком лет шестидесяти, чей пиджак обильно покрывала перхоть.
- Подожди, - сказал Федор и ушел.
- Так волнуюсь, - вздохнула женщина и рукой, на которой звенело штук двадцать браслетов, стала поправлять челку, - просто ужасно.
Господи, сейчас выгонят, как считаете?
Поняв, что вопрос относился ко мне, я решила успокоить даму:
- Не переживайте. Подумаешь, ерунда!
- Что вы такое говорите? - воскликнул мужчина. - Это же самое яркое событие в жизни! Там сам Катенин председатель.
Я помолчала пару секунд, потом не выдержала и робко спросила:
- Кто такой Катенин?
Мужик поморщился, как от зубной боли.
- Вы вообще зачем сюда явились?
- Ну.., э.., вступать в общество "Литературные деятели и прогресс".
- Понятно, - процедил дядька, потом, обежав меня взглядом, поинтересовался:
- Пишете или переводите?
- Сочиняю.
- И, позвольте узнать, в каком жанре?
Я вытащила из сумочки "Гнездо бегемота".
- Вот, первая была. Вообще-то я уже три издала, сейчас четвертую пишу.
Мужик скривился так, словно глотнул случайно вместо лимонада растительное масло.
- Это повесть о любви?
- Нет, детектив.
- Детектив?
- Да.
- Криминальный роман???
- Ну да.
- Какая гадость!
- Почему? - воскликнула я.
Но дядька отвернулся в сторону. Тетка в браслетах начала мелко-мелко креститься. То ли она испугалась, увидав "Гнездо бегемота", то ли просила у господа поддержки перед тем, как окажется у стола, где заседает приемная комиссия.
- А ну, дайте, - выхватил у меня "Гнездо бегемота" дядька, - скажите, пожалуйста, замечательная бумага. Вот, Милада Сергеевна, гляньте, всякую дрянь великолепно издают, а мой сборник рассказов просто на газете напечатали!
Я вздрогнула и спросила:
- Тут Смолякова?
- Где? - насупился дядька.
- Но только что сказали: Милада Сергеевна!
- По вашему мнению, эта детективщица единственная, имеющая право носить такое имя и отчество? - злобно сказала дама с браслетами и взяла "Гнездо бегемота". - Да, Арсений Викентьевич, вы абсолютно правы! Убогое содержание, отвратительный сюжет, а полиграфия на высоте!
Мне стало обидно.
- Но вы же не читали моей повести!
- И не стану, - резко ответила тезка Смоляковой, - к подобной литературе я даже щипцами не прикоснусь.
- Откуда же вы знаете, что в ней все плохо? - не успокаивалась я.
- Милочка, - скривился Арсений Викентьевич, - у вас какое образование?
- Десять классов, - ответила я сущую правду, в силу некоторых семейных обстоятельств мне пришлось бросить обучение в институте <См, роман Д. Донцовой "Черт из табакерки", изд-во "Эксмо".>.
Арсений Викентьевич закатил глаза:
- Боже! Со свиным рылом в калашный ряд! Да Катенин вас никогда не примет, лучше сразу уходите, не позорьтесь!
- Вы знаете, кто такой Катенин? - спросила Милада Сергеевна. - Он сын того самого Катенина!
- Какого? - не поняла я.
- Да уж! - вздохнул Арсений Викентьевич. - Вы же детективы клепаете, истории литературы не знаете. Был такой Петр Александрович Катенин, поэт, драматург, переводчик, историк и теоретик литературы...
- Может, Павел Александрович, - перебила его я, - современник А.С. Пушкина? Умер в 1853 году.
- Он самый, - процедила Милада Сергеевна, - так вот, председатель организации "Литературные деятели и прогресс" - его сын, Михаил Семенович.
- Но этого не может быть! - покачала я головой.
- Почему? - в один голос воскликнули коллеги по перу.
- Ну, во-первых, тот Катенин был Павел, а отчество этого Семенович, а во-вторых, сколько же ему лет? Даже если предположить, что ребенок родился в год смерти отца, и то выходит больше ста пятидесяти. Нестыковочка получается!
- Значит, он внук, - нахмурился Арсений Викентьевич.
- Тоже маловероятно, уж скорей праправнук!
А что он пишет?
- Кто? Михаил Семенович? - удивилась Милада Сергеевна.
- Да.
- Он знаток русского языка, председатель...
- Это я поняла, - довольно бесцеремонно перебила я даму, - сам-то он что написал? Роман, повесть?
- Михаил Семенович написал изумительную вступительную статью к стихам своего предка, - завела Милада Сергеевна, - он работал семь лет!
Десять страниц!
- Десять страниц за семь лет?!
Арсения Викентьевича опять перекосило.
- Глубокоуважаемая автор.., э.., криминального чтива, литературоведческая статья - это не ваши на скорую руку сляпанные.., э...
- А кем он работает? - перебила я дядьку.
- Как? Вы не поняли? Михаил Семенович теоретик литературы!
- Значит, никакого дополнительного заработка, кроме гонораров, он не имеет!
Милада Сергеевна торжественно кивнула.
- Да!
- Надо же, - искренне восхитилась я, - сколько же ему платят, если он может десять страниц семь лет писать.
Милада Сергеевна обозлилась:
- Михаил Семенович выше меркантильных интересов!
Я кивнула. Трудно поверить в то, что господин Катенин ходит голым и босым по улице, и потом, хоть раз в два дня кушать надо. Следовательно, сей гений от литературы сидит на шее либо у жены, либо у матери.
Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 [ 26 ] 27 28 29 30 31 32 33 34 35
|
|