Чтение 26–й страницы книги ~Стилист для снежного человека~

- Пошли, - кивнула Нина, ей Отчего-то вдруг стало жаль старого приятеля.

В большой комнате, забитой шкафами с книгами, стоял особый запах.

Нина, помня указание Исаака, в сырую погоду никогда не открывала форточку. Еще она всегда следила за тем, чтобы тяжелые дубовые дверцы шкафов были тщательно заперты, книги боятся сырости, пыли и яркого света. Вот и сейчас, войдя в бывший кабинет, где любили сидеть сначала Исаак, потом Сара, а за ними Николай, Нина машинально окинула взором створки. Все тщательно закрыто, за стеклами темнеют корешки.

- Господи, - прошептал Владлен, валясь на кожаный черный диван, - тут все по-старому!

- Да.

- И лампа.

- Да.

- И стол, и книги!

- Что же удивительного, - пожала плечами Нина, - сказала ведь, здесь ничего не тронуто.

- Боже, боже, - раскачивался на диване Богоявленский, - как сейчас помню, вот Исаак кричит: "Сарочка, что у нас на ужин?" А она отвечает: "Секрет, папа, сядешь за стол, узнаешь, но тебе понравится". - "Наверное, свинина в майонезе", - усмехается Исаак. А тут мы с Николашей сидим, вон, у столика с шахматной доской, помнится, я спросил тогда: "Исаак предпочитает свинину?" Дед засмеялся, а Николай спокойно пояснил: "Евреи свинину не едят, Исаак просто поддразнивает маму". Как они все любили друг друга! И куда ушли? Где их души? Встретимся ли, а?

У Нины внезапно защипало в носу.

- Перестань, - прошептала она.

Владлен прижал ладонь к груди.

- Сделай милость, принеси валокордин, сорок капель.

- Тебе плохо?

- Нехорошо.

Нина пошла на кухню. Пока она искала лекарство, цедила его в рюмку, наливала воду, прошло, наверное, около десяти минут.

Когда хозяйка, держа емкость с лекарством, пошла по коридору, она увидела, что Владлен уже стоит в прихожей, странно прижимая руку к груди.

- Тебе легче? - спросила Нина. - Но все равно выпей. И оставайся, места много, если сердце щемит, не следует по улицам носиться.

- Отпустило уже, - буркнул Владлен.

- Прими валокордин, - напомнила Нина.

Богоявленский быстро опустошил рюмку, кивнул Нине и вышел из квартиры, по-прежнему прижав руку к груди.

Хозяйка тщательно заперлась на все замки, потушила люстру, пошла в свою спальню и заметила по дороге, что из-под двери кабинета пробивается лучик света.

Нина вошла туда, протянула руку к выключателю и услышала тихий скрип.

- Кто там? - в ужасе заорала хозяйка.

Но уже через секунду она с огромным облегчением поняла: в апартаментах никого нет, просто отворилась дверь одного из тщательно запертых шкафов.

Страшно удивленная, Нина подошла к шкафу, она очень хорошо помнила, как поворачивала маленький резной ключик в скважине, а потом проверяла, хорошо ли закрыты дверки. И вот на тебе, шкаф открыт.

Тут, наверное, надо сказать, что Нина не читала книг из библиотеки Исаака, они казались ей скучными, малоинтересными. Но, храня память о любивших ее людях, женщина тщательно наводила порядок в библиотеке, регулярно смахивала специальной метелочкой пыль и запомнила, в каком порядке стоят тома.

В открытом невесть почему шкафу хранилось собрание "История России". Но том номер три шел сейчас не перед четвертой книгой, а за ней, такого просто не могло быть.

В голове Нины зашевелились нехорошие подозрения. На широких полках издания стояли в два ряда, Нина вглубь заглядывала редко, лишь во время сезонной уборки, но сейчас она осторожно вытащила несколько книжек, "Истории России" и обозрела те, что стояли за ними. Вроде ничего не пропало, за серыми переплетами виднелся ряд красных, это были древнегреческие авторы: Эсхил, Эврипид, Софокл.

У Нины отлегло на душе, все в порядке, зря она заподозрила Владлена в плохом поступке.

У шкафа просто ослаб замок, а третий том небось давно не на месте!

Но тут вдруг глаза Нины отметили, что книга "Трагедии Эврипида" перевернута. У Исаака все издания "смотрели" названиями вправо, а эта сейчас "глядела" влево. Мгновение Нина изучала полку, а потом сделала то, чего ни разу не совершала в своей жизни: вытащила томик произведений великого грека и поняла... Это не книга, а нечто типа шкатулки.

Переплет не хотел открываться, он словно прирос к страницам. Целый час Нина, сопя от напряжения, пыталась вскрыть хитроумную штуку, но в тот момент, когда она уже окончательно решила, что перед ней муляж, невесть зачем заказанный Исааком, картонная крышка легко поднялась. Оказывается, следовало лишь нажать на заглавную букву Э, и срабатывал механизм.

Перед взглядом женщины предстало обитое бархатом пространство.

Глава 27

- И что там было? - горя от любопытства, закричала я.

- Ничего! - мрачно ответила Нина. - Пусто.

- Совсем?

- Да, - кивнула мать Милы, - всю ночь я потом не спала, думала, думала...

И додумалась Нина до очень простой вещи.

Владлен же был ближайшим приятелем Николая, наверное, Шнеер не имел от друга тайн и рассказал в свое время тому о некоем укромном местечке, где хранится ценность. Шнеер погиб внезапно, жену предупредить о тайне он не успел, а рассказать ей раньше о "захоронке" не счел нужным.

Николай очень любил Нину, но считал ее нежным, экзотическим цветком, которому лучше жить, особо не отягощая себя лишними знаниями.

Владлен после смерти друга вычеркнул из своей памяти вдову, не стал утомлять себя заботой о жене друга. Вспомнил он о Нине, лишь оказавшись сам в стесненных обстоятельствах. У поэта родился план съездить на квартиру Шнеера и проверить, цел ли клад. Вот почему он попросил отвести себя в кабинет, а потом, прикинувшись больным, отправил Нину за лекарством. Ему хватило минуты, чтобы распахнуть шкаф и вынуть нечто, очевидно, крайне дорогое, раритетное.

И вот почему он, уходя, странно прижимал руку к боку. Владлен запихнул под пиджак найденное!

Нина села в кровати. Книга! Наверное, это было наиредчайшее издание, которое Исаак пожелал спрятать от чужих недобрых глаз. Думаете, потрепанные томики ничего не стоят? Как бы не так, на аукционе Сотбис редкие, старопечатные книги оцениваются в миллионы долларов.

- И вы не обратились в милицию? - воскликнула я.

Нина скривилась.

- Что же им сказать? Я даже не назову содержимое тайника. Книга - мой домысел, а вдруг там были драгоценности, марки, фото, в конце концов, или какие-нибудь старинные документы? И где доказательства, что в шкатулке вообще что-то лежало? Меня сразу спросят: а может, там ничего и не было? Нет, я молча пережила произошедшее, сделала лишь вывод: в кабинет Исаака более не впускаю никого, никогда, ни при каких обстоятельствах. Когда Милочке пришла дикая идея съехаться вместе с убийцей и его, с позволения сказать, маменькой, едва она решила, что все мы должны существовать вместе, я лично, больными, слабыми руками, упаковала каждую книгу в бумагу, а потом, расставив их на новом месте, сказала всем: "Дверь в библиотеку будет всегда заперта, ключ у меня спрятан, вернее, висит на шее, попробуйте, отнимите. Вот скончаюсь - Милочка распорядится книгами, которые собирали ее прадед, отец и бабка. Вас же, Елена Марковна, попрошу не касаться нашей семейной истории, вам не понять, что такое родовое имущество, у вас-то одни гнутые вилки из нажитого".

- А Владлен? - перебила я старуху.

- Что?

- Он как объяснил свое поведение?

- Мы более не встречались, - с видом английской королевы заявила Нина Алексеевна, - вор не звонил, чем окончательно убедил меня в своей виновности. Так вот, Даша, ты обязана сейчас поехать к Богоявленскому и заявить: "Подонок! Твоя рукопись ложь! Измарал память лучшего друга, извалял в грязи имена тех, кто привечал тебя в детстве! Вот ультиматум: либо немедленно сжигаешь мемуары, либо Никитина подает ,в суд на вора, стащившего семейное достояние.

Шум поднимется до небес. У нее есть фото, библиотека была оборудована системой слежения".

- У вас имеются снимки! - подскочила я.

- Нет, - вздохнула Нина, - какие камеры!

О них в год смерти Николая никто, кажется, из простых людей и не слыхивал. Ты соврешь, но надо же испугать подлеца, нельзя допустить издание клеветы!

* * *

Я села в "Пежо", побарабанила пальцами по торпеде, потом включила мотор и поехала в сторону дома. Похоже, Владлен не рассказал мне и половины правды, а я, в отличие от не слишком умной Нины Алексеевны, хорошо понимаю, что лежало в тайнике! Не было там бриллиантов или жемчужных ожерелий вкупе с раритетными часами, безделушки легко положить в карман пиджака! Отчего Владлен прижимал руки к груди? Сомневаюсь, что у поэта заболело сердце, валокордин он попросил лишь для того, чтобы удалить Нину из кабинета. Скорей всего, поэт сунул под рубашку папку с документами и придерживал ее, чтобы та не выпала.

Я вцепилась в руль и затряслась от неожиданно пришедших в голову мыслей. Вот Дегтярев, человек, как это ни покажется вам странным, влюбленный в свою профессию, иногда говорит о некоем прозрении, которое охватывает его.

- Разговариваю с парнем, - поясняет Александр Михайлович, - все улики налицо! Пойман около трупа с окровавленным ножом в руке, два человека видели, как убийца дрался с погибшим, более того, полно свидетелей, подтверждающих: эта пара ненавидела друг друга. Дело яснее некуда, а я понимаю: он не убивал. Преступление совершил другой, хитрый, коварный, сумевший свалить вину на этого юношу... Почему чувствую? Не знаю, нет объяснения, не спрашивай, но я всегда оказываюсь прав.

А недели две назад к нам заявилась Оксанка и с абсолютно счастливым лицом заявила:

- Лечу на Багамы, мне бывший больной, хозяин турагентства, подарок сделал. Представляешь, он сдал кучу анализов, и все лекари ему говорили: "У тебя полный порядок", а я почуяла - рак у парня! Ну и уговорила оперироваться. На самом деле гистология потом нехорошее обнаружила, но в зачаточном состоянии, легко дядька отделался, отрезали и забыли.

- Как же ты унюхала, что там онкология? - всплеснула руками Зайка.

- Не знаю, - растерянно ответила Оксанка, - именно унюхала, очень точное слово, я всегда такие вещи чую, ну как собака косточку находит, по запаху, наверное. Ой, не спрашивай, не объясню.

Вот и я сейчас по непонятной причине осознала: Константин не виноват, он не убивал жену, в нашем доме разыгралась отлично поставленная трагедия. Так кто режиссер? Богоявленский?

Разбрызгивая жидкую грязь, "Пежо" вырулил на МКАД, вокруг стояла непроглядная темнота, из черных туч лились потоки дождя. Окажись я в такой ситуации на дороге, допустим, вчера, ползла бы в крайнем правом ряду, потная от напряжения, но сейчас, взбудораженная неожиданными мыслями, я летела вперед, позабыв о своем извечном страхе перед другими автовладельцами.

Все очень просто, разгадкой тайны владеет Владлен. Именно поэт шантажировал Никиту, он знал, что Николай Шнеер имеет компромат на Волка. Богоявленский ненавидит режиссера, и, между прочим, есть за что! Из-за Никиты Владлен был вынужден затаиться, он испугался на всю жизнь.

Но ведь не Волк заставил поэта писать "Поле несчастья в стране дураков". Чего хотел Богоявленский, живший в стране тоталитаризма? Уж не ждал ли, что власти погладят его по голове за труд? А Никиту вынудило к стукачеству ужасное обстоятельство: болезнь любимой жены Веры.

Не знаю, как бы я поступила, скажи мне кто:

"Слышь, Дашута, твои дети станут совершенно здоровы, если получат лекарство, да вот оно. Но обрести панацею ты сумеешь, лишь подсматривая за друзьями и разбалтывая их тайны. Так как, согласна?"

Ох, не надо задавать себе некоторые вопросы, потому что честно данный на них ответ никого не обрадует. Я, наверное, мгновенно подамся в "стукачки", скорей всего, потом начну мучиться совестью, но исправно буду писать доносы. Я не сумею сохранить принципиальность, честность, интеллигентность, если речь идет о жизни моих детей, наверное, я способна и украсть необходимые лекарства, и... Ой, лучше не размышлять дальше.

Владлен добыл бумаги и принудил Никиту снимать Милу. Почему? Что их связывало? Любовные отношения? В подобное верится с трудом. Богоявленский решил искупить свою вину перед дочерью покойного друга? В нем неожиданно проснулась мирно спящая до сих пор совесть? С какой стати? Поэт не вспоминал о Нине и Людмиле много лет. Очень часто люди клянутся на поминках, что никогда не оставят семью покойного, но на следующее утро навсегда забывают о данных под влиянием минуты обещаниях.

Похоже, Владлен принадлежит к подобным индивидуумам, так почему он решил помочь Людмиле выбраться из безвестности, и кто убил Звонареву?

Внезапно у меня закружилась голова, слава богу, это случилось в тот момент, когда я уже подкатывала к воротам Ложкина. Пальцы нащупали брелок, шлагбаум поднялся вверх, я стала заезжать на территорию поселка и краем глаза заметила, что дежурный охранник даже не оторвался от газеты.

Яркий свет прожектора отлично освещал полосу, и я увидела - парень поглощен мерзкой статьей, которую написал Артур Пищиков. В ту же секунду мне стало жарко от злости: ну, погоди! Ишь, выключил мобильный и не подходит к домашнему телефону. Только зря ты, негодяй, надеешься остаться безнаказанным, отыскать тебя легко, просто сейчас нет времени на ерунду.

Вот разыщу убийцу Звонаревой и подам на мерзкий листок и вдохновенного клеветника Пищикова в суд, заставлю напечатать опровержение и заплатить гигантский штраф.

* * *

Утром я была разбужена нечеловеческим воплем:

- Помогите!

Тело само собой скатилось с кровати, руки схватили нежно любимый светло-бежевый халат, украшенный изображениями мишек. Уютную вещицу из байки я купила давно в Париже, в очень дешевом магазине, буквально за шесть франков 25.

По идее, шмотка просто была обязана развалиться после первой стирки, но вот удивление, ни вода, ни стиральный порошок, ни прожитые годы оказались не властны над халатиком. Члены семьи дружно ненавидят его и каждый раз, увидев меня в этом прикиде, кривятся и хором заявляют:

- Неужели не можешь купить себе приличный пеньюар!

Но я обожаю уютную байковую штучку и расстанусь с ней лишь в единственном случае - когда она окончательно истлеет. Ну хорошо мне в этом одеянии, тепло, уютно и комфортно, отчего я должна лишаться удобства в угоду внешней красоте? В следующий раз, когда Кеша снова заведет: "Выброси уродство", я достойно ему отвечу: "Что, мне самой тоже придется в старости отправиться на помойку, а ты заведешь себе новую, более красивую мать?"

Все эти совершенно ненужные мысли клубились в голове, пока я неслась по лестнице вниз и бежала к кухне, откуда летел крик.

Ударившись о шкафчик, я вбежала туда и увидела Ивана. Садовник стоял с выпученными глазами, а из его разинутого рта неслись вопли.

Кухня выглядела обычно, тут не пахло дымом, не сверкало огнем, и вода не текла по полу.

- А ну замолчи! - в сердцах велела я. - Что случилось?

- Мешок, - прошептал Иван, тыча пальцем в сторону кладовки, - там.., он... О-о-о!

- Говори членораздельно!

- Пришел взять мешки, кусты упаковать, - неожиданно четко сказал Ваня, - открыл чулан, а там!.. Снежный человек! Господи! Страхолюдина дикая! Волосатая, лысая! Во такого размера! Во! Во!

Я тяжело вздохнула. Иван хороший работник. Мы, подбирая людей для ухода за домом и садом, обратились в агентство, попросили подыскать персонал. Никаких особых требований к кандидатам не предъявляли, хотели лишь, чтобы те хорошо справлялись со своими обязанностями, не пили и жили в Ложкине постоянно. О том, какие к нам приходили люди, расскажу в другой раз, но в конце концов мы сами, без посредников отрыли Ивана. Нашла его Машка, совершенно случайно, причем, в прямом смысле этого слова, на улице. Шла на занятия мимо рабочих, высаживавших на клумбе цветы, и обратила внимание на спокойного мужчину, ковырявшегося в земле.

Остальные парни, переругиваясь, курили, сидя на кирпичах, а этот любовно присыпал землей кустики, бормоча при этом: "Давайте, милые, растите хорошенько".

Маня, человек без комплексов, тут же познакомилась с понравившимся ей садовником, выяснилось, что тот одинок и готов работать в поселке. Вот так мы получили Ивана, который сразу стал в доме мастером на все руки. Он меняет лампочки, сметает снег с крыши, чинит замки, вешает картины, переносит тяжести... Иван патологически честен, он не пьет, не курит, в общем, настоящий бриллиант в ботинках сорок шестого размера.

Но и на солнце случаются пятна. Иван, как бы это помягче сказать, слегка глуповат, он не сразу понимает, чего от него хотят. Я, зная об этой его особенности, повторяю обычно указания по десять раз:

- Ваня, счисти лед с крыльца! Ваня, счисти лед с крыльца! Иван, возьми скребок и приведи ступеньки в порядок.

- Так они ковром прикрыты, - может мирно ответить садовник.

Главное тут - понимать: он не издевается, не смеется над вами, а на самом деле искренне считает, что хозяйка сейчас ведет речь о лестнице, которая находится внутри, а не снаружи коттеджа. Ни в коем случае не следует топать ногами и вопить:

- Идиот! Дебил! Ну какой лед может быть в доме?

Нет. Я поступаю иначе, хлопаю пару раз в ладоши и громко, четко произношу:

- Ваня, ау! Ку-ку! Внимание! Включи системы оповещения, высуни перископ! На улице зима крыльцо обледенело! Как понял? Прием!

Первый, ответь Второму!

В глазах Ивана вспыхивает свет.

- Ага, - кричит он, - ясно!

Дальше можно спокойно отправляться пить 1 чай. Если Иван усек, что надо сделать, будьте уверены, работу он выполнит идеально. На ступеньках не обнаружится ни комочка, сколотый лед будет аккуратно унесен, а скребок и лом займут свои места в кладовке - Иван патологически аккуратен. В свободное время, поздней осенью и зимой, когда работы в саду закончены, а убирать выпавший снег еще не пора, Иван любит смотреть телик, причем новости и аналитические программы его не интересуют, а привлекают кинофильмы - фантастика, ужасы. Вот небось вчера он самозабвенно глядел ленту о йети 26, и теперь ему чудится ерунда.

- Ваня, - ледяным тоном произнесла я, - снежный человек выдумка.

- Не, в кладовке стоит, в банках шурует, - вздрогнул Иван.

- Там никого нет!

- Не, прячется в чулане, небось его холод из тайги выгнал, - испуганным голосом заявил садовник.

Я вздохнула. Иногда с Иваном бывает тяжело, но нужно сохранять спокойствие и дружелюбие.

- Какая тайга, дружочек? В десяти километрах шумит Новорижская трасса, рядом Москва.

- Что случилось? - спросила, влетая на кухню, Зайка.

За ней, зевая, появился Женя, одетый в невообразимую пижаму: обтягивающие лосины, топик с кружевом, и все одной расцветки под леопарда.

- Иван узрел в чулане снежного человека, - ответила я.

- Ой! - взвизгнул Женя и попятился в столовую. - Мама, я боюсь пришельцев.

- Вчера кинушку видел, - пояснил садовник, - там такой, здоровый, толстый, волосатый, бабу украл. И че он с ней делал! Простите, конечно!

- Bay, - вскрикнул Женя и исчез.

- Ерунда, - отрезала Зайка, - в кладовой нет никого, вот, смотри.

- Не надо, - взвыл Иван.

Но Ольга уже распахнула дверь и с торжеством заявила:

- И где ваше чудовище? А-а-а-а!

Громкий вопль, вылетевший из нутра Заи, поднялся к потолку. В ту же секунду она юркнула в кухонный шкафчик. Не стоит удивляться тому, что Зайка уместилась в крохотном пространстве.

Вечная диета и постоянные занятия фитнесом довели нашу телезвезду до состояния перочинного ножа. Ольгу не видно в профиль, и она очень ловко складывается пополам.

Я невольно бросила взор в чулан и приросла ногами к полу. На кафельной плитке и впрямь стояло инопланетное чудовище.

Кожа на лице у монстра была интенсивно-зеленого цвета, круглый лысый череп имел оттенок взбесившегося апельсина, уши отсутствовали вообще. Шея, как и физиономия, тоже колера молодой, здоровой лягушки, переходила в лохматый торс, крупный, похожий на туловище хорошо откормленного большого хомяка, а ноги снежного человека казались огромными. Сам-то он, хоть и выглядел толстым, был не слишком высокого роста, но вот нижние конечности! Сразу под покрытой "шубой" частью начинались две черных трубы, в самом низу превращавшиеся в некое подобие лыж. Руки же гляделись маленькими, но зато они имели бесформенные, похожие на щупальца, ярко-алые пальцы. Ими чудо-юдо держало банку с консервированной фасолью.

Ужас сменила жалость, похоже, бедное существо отчаянно проголодалось и невесть какими путями пробралось в наш дом, чтобы раздобыть немного пропитания.

Я приросла к полу, Иван вцепился в мойку, а Зая тенью выскользнула из шкафа и растворилась в коридоре.

Глава 28

- Дарь Иванна, - трагическим шепотом сказал Иван, - не шевелитесь! Я сейчас эту дрянь охреначу!

Не успела я выдавить из себя хоть малейший звук, как садовник схватил тяжелый дубовый стул и, подняв его над головой, двинулся в чулан с воплем:

- Ща в момент порешу дуру!

Несчастный снежный человек тоненько завизжал и кинулся в самый дальний угол комнатенки, присел там около мешка с сахаром и попытался руками прикрыть голый оранжево-яркий череп. Изо рта бедного пришельца понеслись жалобные нечленораздельные звуки, нечто вроде повизгивания, которое издает Черри, если кто-то из домашних случайно задевает ее артритные лапы.

Я бросилась вперед и загородила уродище.

- Ваня, стой.

- Уйдите, Дарь Иванна, ее убить надо.

- Ни в коем случае.

- Она злобная.

- Вовсе нет, просто есть захотела.

- Ага, нас и сожрет.

- Иван, поставь стул, - велела я, - и немедленно иди вызывать охрану.

- Я не оставлю вас с ней, - уперся садовник.

Я посмотрела на трясущееся, закрывающее руками лысую голову существо и сказала: