Чтение 26–й страницы книги ~Квазимодо на шпильках~

- Не будь дурой, - оборвал ее кавалер. - Рита мне не жена.

- А кто?

- Никто!

- Но она говорит...

- Врет, - отрезал Евгений, - кстати, из-за тебя я остался без квартиры, Ритка выставила мой чемодан за дверь. Где мне ночевать?

- Постой, постой, - перестала что-либо понимать Яна, - так ты жил у этой Риты?

- Не у нее, а в одной квартире с ней, - рявкнул Женя.

- Но почему?

- Она моя бывшая жена, - пояснил он, - между нами все давно кончено. Я поймал ее в постели с другим мужчиной, вот и произошел разрыв. Рита, правда, надеется на возобновление отношений, но я никогда не пойду на это.

- А дети? Жалко их, - прошептала Яна.

- Спиногрызы не мои!

- Чьи же?

- Риткины, от первого брака, да и взрослые они уже. Она ужасно ревнива, вот и выставила меня после твоего звонка!

- Но какое она имела право...

- Я там не прописан, - пояснил Женя.

У Яны голова пошла кругом, и она, как всегда, почувствовала себя виноватой.

- И где мне теперь жить? - злился Женя. - У тебя в подъезде?

- Сейчас, сейчас, - подхватилась Яна, - Лада, моя подруга, квартиру сдает.

По счастью, "однушка" пустовала, и Женя отправился по новому адресу. Яночка же, провертевшись до трех утра без сна, не выдержала, разбудила маму и рассказала ей эту историю.

Ангелина Федоровна нахмурилась.

- Знаешь, детка, похоже, он водит тебя за нос.

- Ты так считаешь?

- Конечно, - кивнула мама, - концы с концами не сходятся. Значит, он жил на квартире у бывшей жены, не будучи там прописан?

В такое верится с трудом. Да ни одна женщина не потерпит около себя прежнего супруга, если только не надеется на возобновление отношений. Значит, либо он не развелся, либо спит с этой Ритой. И потом, где же он прописан?

- Не знаю, - развела руками Яна, - никогда не была у него в гостях.

- Он тебя не звал? И почему?

- Ну.., говорил, что живет вместе с бабушкой в крохотной однокомнатной квартире, спит на кухне...

Ангелина Федоровна с жалостью посмотрела на недалекую дочь и велела:

- Когда твой жених соберется к тебе в гости, предупреди меня, нам надо поболтать.

Та кивнула и выполнила просьбу матери.

Ангелина Федоровна увела Евгения в свою спальню, скоро оттуда послышался ее гневный голос, Баратянский выбежал в коридор. Не попрощавшись с Яной, жених натянул ботинки и был таков.

- Деточка, - сказала Ангелина Федоровна, - увы, он негодяй! Не спрашивай подробности.

Яна зарыдала, мать ее обняла.

- Не плачь, мое солнышко, мы найдем того, кто полюбит тебя по-настоящему.

Через неделю Евгений приехал к Яне, предварительно уточнив:

- Твоих родителей нет?

- Нет, - ответила Яна. Она дала маме честное слово больше никогда не встречаться с Баратянским, но, услыхав любимый голос, мигом потеряла голову.

Женя явился с букетом и запел соловьем:

- Я люблю тебя больше жизни, но Ангелина Федоровна против нашего брака, счастья нам не будет.

Он выпил чаю, поцеловал Яну и прошептал:

- Увы, придется расстаться, не поминай меня лихом.

Она залилась слезами и стала умолять его остаться.

- Не могу, - отбивался Женя, - твои родители настроены против меня.

На том и расстались. Когда за бывшим женихом захлопнулась дверь, Яночка разрыдалась. Потом, успокоившись, опять задала себе вопрос: "А зачем приходил Женя? Какая нужда была в этом разговоре? И так понятно: отношения разорваны, что за необходимость подчеркивать это еще раз?"

Ответ она получила в субботу, когда вместе с отцом стала собираться в театр. Девушка решила надеть дорогое сапфировое ожерелье, подарок отца на день рождения, но бархатная коробочка оказалась пуста. Все сразу стало ясно.

В спальню Яна пускала только Женю, он знал об ожерелье и о том, где оно хранится. В их последнюю встречу Евгений находился некоторое время один в комнате, Яна пошла на кухню за чаем. Вот зачем приходил бывший кавалер!

Кляня себя за глупость и наивность, она соврала родителям, что колье потерялось.

Мама поахала, поохала, да и забыла о случившемся. Яночка же пыталась не вспоминать о Евгении Баратянском. Но, к сожалению, это удавалось ей с трудом.

Сначала к ней подошла консьержка и робко сказала:

- Яна, пусть Женя должок отдаст.

- Какой? - удивилась та.

- А он разок перехватил у меня двести рублей, - пояснила старушка, - таксист ему сдачи дать не мог, вот я и выручила. Для него две сотни небось копейки, вот он и забыл, а у меня зарплата крошечная.

Яна вытащила кошелек и вернула деньги.

Но этим дело не закончилось. Потом точь-в-точь такую же историю озвучила домработница, у нее Женя перехватил триста рублей, а спустя пару недель пришла дворничиха и потребовала полтыщи.

Бедная Яна больше всего боялась, что сведения о привычке Жени брать у всех взаймы дойдут до родителей. Но ни Ангелина Федоровна, ни Петр Степанович ничего не узнали. Ну а потом приехала Лада и устроила скандал, требуя с нее плату за три месяца. Но тут Яна обозлилась и резко ответила:

- При чем тут я?

- Как это? - возмутилась подруга. - А кто его рекомендовал?

- Я ему никто, - отрезала Яна.

- Вот ты какая! - закричала Лада, и дружба в одночасье лопнула.

* * *

На улице уже стемнело. Когда я вышла от Яны, часы показывали ровно семь вечера. Ежась от холодного ветра, я пошла к метро. Да уж, чем больше узнаю о милейшем Жене, тем сильней он мне не нравится!

Приехав домой, я открыла дверь, вошла в прихожую и услышала гневный голос Юли:

- Нет, какое безобразие, она просто с ума сошла!

- А уж грязи-то, - ответил Сережка, - грязи!

- Какой от нее толк? - зудела Юля.

- Да выгнать давно пора вон, на улицу, откуда пришла, пусть туда и возвращается! - откликнулся Серега.

- Вы, ребята, не горячитесь, - перебил их Володя Костин, - нельзя с бухты-барахты решать судьбу человека.

- Пусть катится прочь, - взвизгнула Юля, - видеть ее не могу!

Я быстро влезла в сапоги и выскочила на лестницу. Это они говорили про меня! Юлю, пришедшую с работы, разозлила грязная посуда и неубранная кухня. Но кто же сказал, что я всегда должна мыть за всеми тарелки? Внезапно мне стало грустно. И куда теперь идти? У меня была своя квартира, но она давно продана, собрание картин, доставшееся от родителей, хранится в банке... Если Юля и Сережа считают меня нахлебницей...

К глазам подступили слезы, я-то полюбила их всех, но очень не хочу превращаться в "Тыбы": "Ты бы сходила...", "Ты бы принесла...", "Ты бы сделала..."

Постояв пару мгновений на лестнице у окна, я приняла решение и побежала к Нине Ивановне. Еще вчера утром мне не пришло бы в голову даже смотреть на того, кого сватает председательница. Но сейчас-то обстоятельства изменились.

На сердце лежал камень, а рука еле поднялась к звонку. Мне показалось, что она весит килограммов пятьдесят, не меньше. И еще было очень, просто очень обидно! Вот они как со мной!

Глава 28

Нина Ивановна распахнула дверь и заулыбалась.

- Евлампия Андреевна, проходите, проходите, страшно рада, вот сюда, в большую комнату!

Я вошла в помещение, сильно смахивающее на юрту зажиточного кочевника. Повсюду тут были ковры: один на полу, два на стенах. Буфет забит хрустальными фужерами и рюмками.

В центре громоздились стол и четыре стула.

В углу сверкал телевизор, чуть поодаль стояли два кресла, прикрытые кружевными накидками. Окно закрывали парчовые шторы, зеленые с золотом. Рисунок на них напоминал перезревшие огурцы: большие, толстые, желтые.

Дышать здесь было нечем.

- Вы садитесь, дорогая моя, - суетилась Нина Ивановна, - сейчас Петр Леонидович выйдет. Ах, он такой стеснительный, прямо до смешного! Пойду его потороплю, небось галстук выбирает.

С этими словами она убежала. Я осталась одна и уставилась на буфет. Вон тот пузатый чайник Нина Ивановна привезла из Средней Азии, а стоящий рядом с ним сервиз "Мадонна" прибыл из Германии, где служил супруг председательницы.

...Однако жених заставляет себя ждать.

Тут раздался звонок, потом голоса:

- Пришла чуть раньше, не страшно? - спросил кто-то. - Мы договаривались на полдесятого, но закончила работу...

- Ничего, ничего, - запела Нина Ивановна, - сейчас вам тапочки принесу.

Через секунду хозяйка влетела в гостиную и зашептала:

- Вот принес черт! Это моя дальняя родственница, седьмая вода на киселе! Набилась в гости, поболтать ей охота. Ну что за люди! Предупредила же, не раньше чем в девять тридцать.

Нет! Приперлась без пятнадцати восемь! Совсем без понятия! Вот что, Евлампия Андреевна, вы ей не дай бог про сватовство не сболтните. Такая противная баба! Прямо беда! Я скажу, что вы моя.., э.., подруга! Идет?

- Конечно, - кивнула я, - мне самой не слишком хочется объясняться с посторонними.

- Вот и чудесно! - просияла Нина Ивановна. - Сейчас Петр Леонидович оденется, попьем чайку, ненавязчиво познакомимся!

Резко повернувшись, она убежала и спустя мгновение вернулась, толкая перед собой женщину лет пятидесяти, в ярко-красном костюме.

- Знакомьтесь, это Кирочка. Кира Григорьевна, разрешите представить вам мою лучшую подругу Евлампию Андреевну.

- Здравствуйте, - церемонно произнесла вошедшая.

- Добрый вечер, - кивнула я.

- Вы тут пока пообщайтесь, - фальшиво-весело закивала хозяйка, - а я Петра Леонидовича потороплю!

Мы с теткой уставились друг на друга. Когда молчание стало невыносимым, я решила завести светскую беседу:

- Какой холодный сегодня вечер!

- И не говорите, - отозвалась Кира Григорьевна, - мороз!

- Очень скользко!

- Просто каток!

- Впрочем, мне такая погода больше нравится, чем слякоть.

- Однозначно! Но у нас вечно катаклизмы, под Новый год всегда дождь идет!

- И не говорите, а летом вдруг заморозки начинаются!

Вымолвив последнюю фразу, я поняла, что больше ничего не могу сказать о погоде, и замолчала. Кира Григорьевна тоже притихла. Мы посидели в неловкой тишине, потом родственница Нины Ивановны предприняла новую попытку завести разговор:

- Что-то морозит!

- И не говорите, холодает!

- А под ногами лед.

- Просто ужасно, дико скользко.

- Но, согласитесь, когда зимой тепло, это ненормально!

- Да уж, но у нас вечно с погодой безобразие творится!

Вновь повисло молчание. Я уже собиралась пойти по третьему кругу, но тут в комнату заглянула Нина Ивановна.

- Не скучаете?

- Нет, - хором ответили мы с Кирой Григорьевной.

- Вот и чудесно, - оживилась хозяйка, - сейчас Петр Леонидович оденется, и мы вместе попьем чайку.

Я удивилась. Ну почему он так долго не выходит? Впрочем, Нина Ивановна вроде сказала, что он выбирает галстук! Конечно, это дело важное, сразу и не сообразишь, какой повязать, но сколько же их у незнакомого Петра Леонидовича? Ведь не тысяча же!

- Простите, - кашлянула Кира Григорьевна, - я понимаю, что мой вопрос покажется глупым или, не дай бог, бестактным, но, поймите меня правильно, дело такое... Вы же близкая подруга Нины Ивановны?

Я решила играть роль до конца и кивнула.

- Да.

- И как он?

- Кто?

- Петр Леонидович, естественно, как он?

- По-моему, нормально, - ответила я осторожно.

- Он здоров?

Я на секунду замешкалась. Что ответить?

Вдруг он недавно болел гриппом? Я-то его совершенно не знаю!

- Ну, кажется, Петр Леонидович хорошо себя чувствует, насколько это возможно в его возрасте.

- В каком? - вдруг оживилась Кира Григорьевна.

- Что вы имеете в виду? - осторожно поинтересовалась я.

- Сколько ему лет?

- Кому? - Я решила прикинуться валенком.

- Да Петру Леонидовичу! Вы же должны знать!

- Э.., э.., э... - протянула я, - ну.., точно цифру не назову.., в общем, он мужчина в самом расцвете сил.

- А здоровье? Здоровье как?

- Чье?

- Петра Леонидовича?

Честно говоря, непонятное назойливое любопытство Киры Григорьевны стало меня несколько раздражать.

- Отличное, - рявкнула я, - в космос отправлять можно! Туда-сюда слетает, с выходом на внешнюю сторону модуля, и даже не запыхается.

- Ax, милая Евлампия Андреевна, - закатила хитрые, похожие на бусинки, глазки Кира Григорьевна, - надеюсь, мы будем долго дружить, вместе пить чай под яблоней. У него же в саду есть фруктовые деревья? Вы должны знать, вы ведь ближайшая подруга нашей милой Нины Ивановны.

- У кого? - на этот раз совершенно искренне спросила я.

- Да у Петра Леонидовича, на даче.

- Ага, - кивнула я, - и яблони, и груши, и сливы, и капуста.

- Ах, дорогая Евлампия Андреевна, - Кира неожиданно пришла в бурный восторг, - можно я вас поцелую?

Я терпеть не могу, когда меня трогают посторонние люди. Если в метро кто-то случайно задевает меня локтем, в особенности летом, когда тело не защищает толстая одежда, мне тут же хочется пойти помыться. Поэтому я собралась воскликнуть: "Нет, нет, я, кажется, грипп подхватила, могу заразить вас", но не успела.

Кира Григорьевна с резвостью молодой лошади подскочила ко мне и мгновенно заключила в свои объятия, обдав запахом дешевых духов, и несколько раз чмокнула в щеку.

- Дорогая, милая, любезная Евлампия Андреевна, считайте меня своей подружкой.

С огромным трудом мне удалось вырваться из ее душных объятий. Она явно собралась предпринять еще одну атаку, но тут дверь распахнулась, и появилась сияющая Нина Ивановна.