часовни, вещающие, не испытывая недостатка в наглядных примерах, о горести
земного существования, и много новеньких церквей, слишком пышных для того,
чтобы указывать путь на небеса.
небольшие огороды, незнакомые с побелкой лачуги из старого теса или обломков
рассохшихся барж, зеленых, как растущие по соседству тугие капустные кочны,
и усыпанных по швам лишаями плесени и накрепко присосавшимися улитками.
Вслед за этим показались бойкие коттеджи - парами, при них садики с
выведенными по линейке клумбами, жестким буксовым бордюром и узкими
дорожками, по которым, очевидно, не ступала человеческая нога. Потом
появилась харчевня с чайными столиками на воздухе и лужайкой для игры в
шары. Харчевня была свежевыкрашена в зеленую и белую краску и взирала
свысока на своего дряхлого соседа - постоялый двор с колодой у коновязи; за
харчевней - луга, а затем коттеджи побольше и посолиднее, стоявшие
поодиночке, каждый сам по себе, с газонами, а некоторые даже со сторожкой
привратника. Потом шлагбаум; за ним снова луга, на них копны сена и кое-где
деревья, потом холм... и путник, остановившись на его вершине и взглянув
сначала на окутанный дымом древний собор св. Павла* с крестом, играющим в
лучах солнца (если день был ясный), а потом вниз, на Вавилон, породивший
этот собор, мог проследить границы воинственного царства извести и кирпича -
вплоть до отдаленных его форпостов, один из которых вырвался к самому
подножью холма, - и, окинув все это взглядом, сказать: "Теперь мои счеты с
Лондоном покончены".
зная, куда лежит их путь, девочка могла служить ему вожатым) сели отдохнуть
на веселой лужайке. Перед уходом из дому Нелли уложила в корзинку несколько
кусков хлеба и мяса, и теперь они приступили к своему скромному завтраку.
деревьев, полевые цветы и множество тончайших запахов и звуков, плывущих в
воздухе, какую великую радость приносит все это большинству из нас, а
особенно тем, кто всегда окружен шумной толпой или же, напротив, живет
одиноко и чувствует себя в большом городе словно в бадье, затонувшей на дне
колодца! И как глубоко проникло все это в сердце наших странников, как
утешило их! Девочка еще ранним утром прочла свои безыскусственные молитвы,
может быть впервые в жизни так вникая в их смысл, но сейчас они опять сами
собой полились из ее уст. Старик молча снял шляпу. Где ему было помнить
слова! Он мог только похвалить их и сказать "аминь".
- "Путь паломника"*, над которой девочка часто засиживалась по вечерам,
размышляя, правда ли все то, что в ней написано, и где находятся эти далекие
страны с такими причудливыми названиями. Задумавшись о покинутом доме, она
вдруг вспомнила одну главу из этой книги.
в том месте, которое нарисовано в книжке, и все-таки мне кажется, что мы с
тобой, точно Христиан*, сложили на траву все наши заботы и горести и никогда
больше не поднимем их.
подхватил старик, махнув рукой по направлению к городу. - Теперь мы с тобой
свободны, Нелл. Больше нас туда не заманят.
дороги?
ответ. - Нам надо уйти дальше, как можно дальше. Еще рано останавливаться,
рано отдыхать. Пойдем!
ноги, прежде чем пускаться в дальнейший путь. Ей хотелось, чтобы дед тоже
освежился; она усадила его на траву и, черпая воду пригоршнями, умыла ему
лицо и утерла его своим платьем.
получилось... Раньше все делал сам, но то время прошло. Не оставляй меня,
Нелл! Скажи, что не оставишь! Моя любовь к тебе не угасла, верь мне! Если я
и тебя потеряю, радость моя, мне останется только одно - умереть!
каких-нибудь несколько дней назад, - девочка не удержалась бы от слез и
заплакала бы вместе с ним. Но сейчас она принялась мягко и нежно утешать
деда, улыбкой разогнала его страх перед будто бы грозящей им разлукой и
обратила его слова в шутку. Старик скоро успокоился и, напевая что-то
вполголоса, заснул, словно маленький ребенок.
прекрасными пастбищами, над которыми жаворонок напевал свою веселую песенку,
замерев высоко-высоко в прозрачно-голубом поднебесье. Ветер прилетал полный
ароматов, собранных по пути, и пчелы, подхваченные этой благовонной волной,
вились вокруг, сонным жужжаньем выражая свое удовольствие.
на расстоянии нескольких миль одно от другого. Время от времени попадались
теснившиеся кучками скромные домики; кое-где в открытых дверях был поставлен
стул или положена низкая перекладина, чтобы дети не выбегали на дорогу;
другие стояли запертые, так как хозяева всей семьей работали в поле. Такие
домики часто служили началом маленькой деревушки, и вскоре вслед за ними
показывалась мастерская колесника или кузница, потом богатая ферма, во дворе
которой дремали коровы, а лошади смотрели через низкую каменную стену на
дорогу и, чуть завидя своих сородичей в упряжке, галопом уносились прочь,
словно гордясь дарованной им свободой. Были здесь и свиньи, которые взрывали
землю в поисках лакомств и недовольно похрюкивали, слоняясь с места на место
и натыкаясь друг на друга. Голуби, распушив перья, осторожно семенили вдоль
края крыши и горделиво выступали по карнизам; гуси и утки, мнившие себя куда
более грациозными по сравнению с голубями, вперевалку расхаживали по берегу
пруда или бойко скользили по его поверхности. Ферма оставалась позади,
показывалась маленькая гостиница, за ней такая же скромная пивная и
деревенская лавочка, потом дома стряпчего и пастора, чьи грозные имена
повергали пивную в дрожь; потом из рощицы скромно выглядывала церковь, еще
несколько маленьких домиков, а за ними арестный дом, загон для скота, а
нередко и глубокий пересохший колодец у придорожной насыпи. Потом и справа и
слева начинались обнесенные живой изгородью поля и между ними вновь вилась
широкая дорога.
сдавались койки. Утро застало их уже на ногах, и хотя первое время идти им
было трудно, все же они вскоре побороли усталость и быстро продолжали свой
путь. Они часто останавливались, но не надолго, и снова шли дальше, несмотря
на то, что с утра им удалось только раз подкрепиться едой. Было уже около
пяти часов пополудни, когда они поравнялись с группой крестьянских домиков,
и девочка стала грустно заглядывать в каждый по очереди, не зная, где можно
попроситься отдохнуть и купить немного молока.
отказ. В одном доме плакал ребенок, в другом раскричалась на кого-то
хозяйка. Тут слишком убого, там слишком людно. Наконец она остановилась у
дома, где вся семья собралась за столом, - остановилась главным образом
потому, что увидела старика, сидевшего в мягком кресле ближе всех к очагу, и
подумала, что он, верно, тоже дед и сжалится над ее спутником.
загорелых и румяных, как яблочки. Просьбу Нелл сейчас же уважили. Старший
мальчик побежал за молоком, второй притащил к дверям две табуретки, а самый
младший вцепился матери в юбку и уставился на незнакомцев, держа загорелую
ручонку козырьком у глаз.
проговорил старик. - И далеко вынуть держите?
раз года тридцать два назад, - говорят, с тех пор там все изменилось. Что ж,
очень возможно! Его самого тоже не узнать. Тридцать два года немалый срок, а
восемьдесят четыре - немалый возраст, хотя он знавал людей, которые доживали
до ста, и здоровье у них было не такое крепкое, как у него, - куда там, и
сравнивать нельзя!
всех своих слабых сил постучав палкой по каменному полу. - Возьмите понюшку
из моей табакерки. Я сам редко этим балуюсь, очень уж дорог табак, но иной
раз вот как подкрепишься! Ведь вы по сравнению со мной совсем юноша. У меня
сын был бы такой, доживи он до ваших лет, да завербовали его в солдаты, и
вернулся он домой без ноги. Бедный мой сынок все просил, чтобы его схоронили
у солнечных часов, на которые он лазал еще мальчишкой. Вот и сбылось его
желание, можете сами посмотреть могилу. Мы следим за ней, подстригаем траву.
что больше он не обмолвится об этом ни словом и, стало быть, нечего ей
тревожиться. Он никого не хочет огорчать, а если кто-нибудь огорчился, пусть
не взыщет, вот и все.
деда, и они сытно поужинали. Убранство комнаты было, разумеется, очень
скромное несколько простых стульев и стол, угольный буфет с фаянсовой и
глиняной посудой, пестро расписанный поднос, на котором была изображена дама
в ярко-красном платье, прогуливающаяся под ярко-голубым зонтиком, по стенам
и над камином обычные цветные литографии в рамках на темы из священного
писания, старенький пузатый комод, часы с восьмидневным заводом да несколько
ярко начищенных кастрюль и чайник. Но все это содержалось в порядке и
чистоте; и, оглядевшись по сторонам, девочка почувствовала здесь довольство
и уют - то, от чего она давно отвыкла.
хозяина.
Василенко Иван
Перумов Ник
Круз Андрей
Контровский Владимир
Березин Федор
Распопов Дмитрий