Нэнси набросила на плечи шаль и объявила, что ей пора идти. Мистер
Сайкс, узнав, что часть дороги ему с ней по пути, изъявил желание сопро-
вождать ее; они отправились вместе, а за ними на некотором расстоянии
следовала собака, которая крадучись выбежала с заднего двора, как только
удалился ее хозяин.
вслед, когда тот шел по темному коридору, погрозил кулаком, пробормотал
какое-то проклятье, а затем с отвратительной усмешкой снова присел к
столу и вскоре погрузился в чтение небезынтересной газеты "Лови! Держи!"
яние отделяет его от веселого старого джентльмена, направлялся к книжно-
му ларьку. Дойдя до Клеркенуэла, он по ошибке свернул в переулок, кото-
рый мог бы и миновать; но он прошел уже полпути, когда обнаружил свою
ошибку; зная, что и этот переулок приведет его к цели, он решил не возв-
ращаться и быстро продолжал путь, держа под мышкой книги.
чувствовать и как много дал бы он за то, чтобы хоть разок взглянуть на
бедного маленького Дика, измученного голодом и побоями, который, быть
может, в эту самую минуту горько плачет. Вдруг он вздрогнул, испуганный
громким воплем какой-то молодой женщины: "О милый мой братец!" И не ус-
пел он осмотреться и понять, что случилось, как чьи-то руки крепко обх-
ватили его за шею.
чем вы меня остановили?
молодой женщины, которая держала в руке корзиночку и ключ от двери.
Ах ты, дрянной мальчишка, заставил меня столько горя вынести из-за тебя.
Идем домой, дорогой мой, идем! Ах, я нашла его! Боже милостивый, благо-
дарю тебя, я нашла его!
даниями и пришла в такое истерическое состояние, что две подошедшие в
это время женщины спросили служившего в мясной лавке мальчика с лоснящи-
мися волосами, смазанными говяжьим салом, не считает ли он нужным сбе-
гать за доктором. На это мальчик из мясной лавки, который, по-видимому,
был расположен к отдыху, чтобы не сказать - к лени, ответил, что он это-
го не считает.
Оливера. - Мне теперь лучше. Сейчас же пойдем домой, бессердечный
мальчишка! Идем!
он убежал от своих родителей, работящих, почтенных людей, связался с
шайкой воров и негодяев и разбил сердце своей матери.
меня нет сестры, нет ни отца, ни матери. Я сирота. Я живу в Пентонвиле.
ла молодая женщина.
увидел ее лицо, и в изумлении отшатнулся.
Тут уж он не может отвертеться. Помилосердствуйте, заставьте его вер-
нуться домой, а то он убьет свою добрую мать и отца и разобьет мне серд-
це!
человек, за которым следовала по пятам белая собака. - Маленький Оливер!
Щенок, иди к своей бедной матери! Немедленно отправляйся домой!
вер, вырываясь из могучих рук этого человека.
ник! Что это за книги? Ты их украл? Дай-ка их сюда!
голове.
таким путем и можно его образумить.
одобрительный взгляд на чердачное окно.
удар и хватая Оливера за шиворот. - Ступай, мерзавец!.. Эй, Фонарик, сю-
да! Запомни его! Запомни!
внезапным нападением, устрашенный грозным рычанием собаки и зверским об-
ращением человека, угнетенный тем, что присутствующие убеждены, будто он
и в самом деле закоснелый маленький негодяй, каким его изобразили, - что
он мог сделать, бедный ребенок? Спустились сумерки; в этих краях жил
темный люд; не было поблизости никого, кто бы мог помочь. Сопротивление
было бесполезно. Минуту спустя его увлекли в лабиринт темных узких дво-
ров, а если он и осмеливался изредка кричать, его заставляли идти так
быстро, что слов нельзя было разобрать. В сущности какое имело значение,
можно ли их разобрать, раз не было никого, кто обратил бы на них внима-
ние, даже если бы они звучали внятно?
раз двадцать выбегала на улицу посмотреть, не видно ли Оливера. А два
старых джентльмена по-прежнему сидели в темной гостиной и между ними ле-
жали часы.
того, как на него предъявила права Нэнси
расположены были загоны и все, что необходимо для торговли рогатым ско-
том. Дойдя до Этого места. Сайкс замедлил шаги: девушка больше не в си-
лах была идти так быстро. Повернувшись к Оливеру, он грубо приказал ему
взять за руку Нэнси.
рался вокруг.
прекрасно понимал, что сопротивление ни к чему не приведет. Он протянул
руку, которую Нэнси крепко сжала в своей.
вера. - Сюда, Фонарик!
промолвит хоть словечко, хватай его! Помни это!
словно ей не терпелось вцепиться ему в горло.
ли это не так!.. - сказал Сайкс, с каким-то мрачным и злобным одобрением
посматривая на животное. - Теперь, мистер, вам известно, что вас ожида-
ет, а значит, можете кричать сколько угодно: собака скоро положит конец
этой забаве... Ступай вперед, песик!
обращение, еще раз, в виде предупреждения, зарычал на Оливера и побежал
вперед.
если бы они шли через Гровенорсквер. Вечер был темный и туманный. Огни в
лавках едва мерцали сквозь тяжелую завесу тумана, который с каждой мину-
той сгущался, окутывая мглой улицы и дома, и незнакомые места казались
Оливеру еще более незнакомыми, а его растерянность становилась еще более
гнетущей и безнадежной.
часов. При - первом же ударе оба спутника Оливера остановились и повер-
нулись в ту сторону, откуда доносились звуки.
день, и не было на ярмарке такой грошовой трубы, писка которой я бы не
расслышал. От шума и грохота снаружи тишина в проклятой старой тюрьме
была такая, что я чуть было не размозжил себе голову о железную дверь.
били часы. - Ах, Билл, такие славные молодые парни!
Славные молодые парни! Сейчас они все равно что мертвецы. Значит, не чем
и толковать.
проснувшуюся ревность и, крепче сжав руку Оливера, приказал ему идти
дальше.
если бы это тебе, Билл, предстояло болтаться на виселице, когда в следу-
ющий раз пробьет восемь часов. Я бы ходила вокруг да около того места,
пока бы не свалилась, даже если бы на земле лежал снег, а у меня не было
шали, чтобы прикрыться.
мистер Сайкс. - Раз ты не можешь передать напильник и двадцать ярдов