вечеру возвращаются группы, обшарившие Бешенку,- безрезультатно. Наутро от
метеостанции пришли наблюдатели, проверявшие среднее течение Ачипсе, на их
направлении тоже никаких следов. А ведь начались уже четвертые сутки со
времени ухода людей в маршрут.
одним из лесников. Люди здоровы, хотя и измучены. Сегодня их к нам привезут.
укрощается кашель.
привозят. Похудели, осунулись, оборвались. Встречавших особенно удивили их
босые ноги в болячках и при этом почему-то восторженный, прямо-таки
торжествующий вид. Я-то ждал от них упреков, претензий, негодования - плохо
проинструктировал, не предостерег... А они накидываются... с
благодарностями!
Они к этому моменту уже настолько прониклись уверенностью в безошибочности
путеводной
Увидав, что нет ни водопада, ни палатки, туристы приняли всю вину на себя:
не могут соврать. Ну и полезли в растерянности на первый же попавшийся
хребет.
добираться домой как придется. Увидели с вершины домики - ну, к ним и пошли.
Думали, конечно, что это Красная Поляна. Ох, если бы вы только знали, как мы
там лезли, как висели над скалами! А по ночам было жутко - медведей боялись,
забирались ночевать на самые крутые утесы.
спустила их в первый попавшийся тальвег, а затем спуск по скользкому руслу,
падения с водопадных уступов, продирание через кусты и лианы. В первую же
ночь ухитрились потерять одеяла, свалив с какой-то скалы рюкзак, в котором
они лежали. Слазить за ним не нашли в себе сил. Один из спутников Алены
растер ноги и оставил где-то в трущобах новехонькие сапоги. У остальных
обувь тоже разлетелась на вторые-третьи сутки. Голодали (паек был взят
только на полтора суток), питались травами и сырыми грибами. Несколько раз
делали попытки подняться обратно, но вскоре попадали в соседнюю лощину. Она
соблазняла легким спуском, а затем вновь приводила к обрывам.
Обессиленные, заснули в ней на полу; в таком виде и были найдены лесником.
и с хорошим чувством юмора. Алена даже просит меня ни больше ни меньше
как... повторить, обязательно повторить их путь. Благодарю за пожелание и
говорю, что его с удовольствием исполнят местные пастушата: новые сапоги и
три одеяла для них достаточная приманка. Шучу насчет своей "рыцарской"
попытки встретить группу Алены в горах.
благодарят. В книгу отзывов они накатали такой гимн собственному походу, что
теперь у Энгеля не поднимется рука меня наказывать. Да ведь дело и не в
выговоре. Я достаточно наказан и проучен всем пережитым, но - что самое
главное - не разубежден в правоте основной идеи. Я буду и впредь рассылать
туристов одних но окрестным горам. Буду делать это еще осторожнее,
инструктировать с еще большей дотошностью. Научусь предусматривать и
предотвращать возможные казусы. Но посылать буду!
пожилых, пятидесятилетних туристов. Бережно, словно за руку, вел я эту
команду. Вышли с рассветом, часто присаживались. Восемь часов занял подъем к
метеостанции - почти вдвое больше обычного, но это был тихий, без
напряжения, подъем людей с утомленными сердцами, отягощенных полнотой,
людей, которым, казалось, давно противопоказаны подобные удовольствия.
под ногами глубина, столько воздуха, что распахнулись такие дали, что синева
ниже горизонта - что слипшееся с небом море... У меня на глазах молодели
лица спутников, разглаживались морщины! Если бы измерить, что убавил и что
возрождал такой поход в их усталых сердцах...
- несколько немолодых мужчин и женщин. Лица их светятся какою-то особенной
радостью. Держатся эти люди свободно, непринужденно, как у себя дома, не
идут ни на какие консультации, а вечером уже получают продукты. Что же, сам
Энгель их консультировал, что ли?
советами и запретами. Но я только спрашиваю, я сам хотел бы слышать их
советы.
назад, в 1914 году, молодые и сильные, поднялись на Аибгу и хоть провели на
ней всего два дня - пронесли с собою воспоминание об той радости через два
десятилетия. Все эти годы лелеяли мечту - вновь и в том же составе пройти па
Аибгу. Решили - и сделали. Утром я их провожаю. Под вечер с тревогой думаю о
них - по Аибге скачут молнии и раскатывается гром короткой грозы.
Гроза? Она их даже обрадовала, ведь двадцать лет назад тоже была такая. Да,
они совершили путешествие в свою молодость. Чуть ворчливо шутят, что гора
стала несколько выше и путь к ней удлинился.
ли был Греческий мостик? Как называлась гостиница?
и светлых людей и прошу навещать Поляну чаще, чем раз в двадцать лет. Они
уезжают, а я невольно задумываюсь. Как дальше сложится моя жизнь? Кем я
буду? Останусь ли в Красной Поляне, или у меня появятся какие-нибудь новые
цели и планы? Ну что ж! Как бы ни было, а я тоже приду к Поляне, подобно
этим старым ее друзьям. И так же пойду в горы, не прося ничьих советов, и
для меня это возвращение, наверно, тоже будет подлинным возвращением а
молодость.
с такими, приезжими. А ведь есть старожилы, местные жители, которые,
конечно, знают и помнят значительно больше.
Называют фамилии Ксандиновых, Фанаиловых, Халаичевых, Карибовых. Обхожу их
дома. Многие участники переселения уже умерли. В двух семьях нахожу
ветхозаветных старцев, почти впавших в детство и позабывших русский язык.
Представители следующего поколения кое-что помнят со слов отцов и сообщают
мне интересные сведения.
сородичей, живших в Турции, куда переселились краснополянские ахчипсовцы. Но
было это задолго до русско-турецкой войны 1878 года. Учитель Тахчиди
уверяет, что первые ходоки греков - три человека *- разведали Поляну еще в
1867 году. Упоминает при этом, что ходоки застали еще стычки русских солдат
с остатками горцев **. Поляна грекам понравилась, и на ней первыми
поселились семь семейств, всего 42 человека.
Семидесятилетний эстонец Ян Нахкур оказывается и памятливым и
словоохотливым, хорошо говорит по-русски. Я едва успеваю записывать его
неукротимые воспоминания.
своей повозкой. В Ставропольской губернии поселились у станицы Подгорной.
Там плохая вода. Через пять лет переехали на Марух. Но тут беспокойно было.
Жили как в военном лагере - поджоги, грабежи. Бросили мы это место и уехали
в Калмыцкую степь, поселились на Маныче в землянках. Трудный был климат - за
восемь лет четыре года засушливых. Лишь редкие годы собирали большой урожай.
Тут и дошла до нас слава о Красной Поляне.
сами в рот падали. А лугов! А лесу! А зверя!
переселиться, а потом, не дождавшись разрешения, взяли да сами и переехали.
Шли с вьючными лошадьми через перевал Аишха. Путь был тяжелый, заросший.
Останавливались, чинили дорогу и двигались дальше...
Пугало отсутствием транспорта, голодом.
горцев из племени хакучи продолжалось на Западном Кавказе именно до 1867
года.
поставили сперва только балаганы...
лошадь, скольких рублей не хватало на покупку ружья. Ему тогда было 22 года
- был здоровый и крепкий, "черта не боялся, греков, турок, имеретин
Сертаков Виталий
Максимов Альберт
Посняков Андрей
Белогорский Евгений
Шилова Юлия
Сертаков Виталий