Чтение 26–й страницы книги ~Плавучий остров~

кораблях, пересекающих экватор! Пусть он не опасается появления
Тропического деда! Музыкантов будут кропить не морской водой, а шампанским
лучших марок. Не будут их обманывать, показывая линию экватора, уже
заранее нарисованную на объективе подзорной трубы. Это развлечение для
веселящихся матросов, а не для важных обитателей Стандарт-Айленда.

Празднество совершается под вечер 5 августа. Все служащие, кроме
таможенников, которые не могут покинуть свои посты, освобождены от
занятий. И в городе и в портах прекращаются все работы. Гребные винты
перестают вращаться. Заряда в аккумуляторах хватит и для освещения и для
электрической связи. Впрочем, Стандарт-Айленд не стоит на месте. Слабое
течение увлекает его к линии, разделяющей нашу планету на два полушария. В
церквах раздаются песнопения, молитвы и мощные звуки органа. Всеобщее
веселье царит в парке; здесь с чрезвычайным увлечением предаются
спортивным играм и состязаниям. В них участвуют представители всех классов
населения. Самые богатые джентльмены с Уолтером Танкердоном во главе
совершают чудеса на площадке для гольфа и на теннисном корте. Когда
солнце, отвесно спускаясь к горизонту, закатится и короткие сумерки
сменятся ночной тьмой, многоцветные ракеты фейерверка взлетят в небо и
безлунная ночь будет только способствовать всему этому великолепию.

В главном зале казино Сайрес Бикерстаф лично совершает "крещение"
членов квартета. Губернатор предлагает им пенящийся кубок, и шампанское
льется рекой. Артисты получают свою весьма щедрую порцию шампанского марки
Клико и Редерера, и на такое крещение не приходит в голову жаловаться даже
Себастьену Цорну, ибо оно ничем не напоминает соленую воду, которая
смочила ему губы в первые дни его жизни [то есть при крещении по обряду
католической церкви].

Парижане, со своей стороны, отвечают на эти изъявления симпатии
исполнением лучших произведений репертуара: седьмого квартета Бетховена
фа-мажор (соч. 59), четвертого квартета Моцарта ми-бемоль (соч. 10),
четвертого квартета Гайдна ре-минор (соч. 17), седьмого квартета (анданте,
скерцо, каприччиозо) и фуги Мендельсона (соч. 81).

Да, публике преподносятся все эти чудеса концертной музыки, и притом
бесплатно. В дверях давка, в зале не продохнуть. После каждой вещи
приходится по два, по три раза играть на бис, и губернатор вручает
исполнителям золотую медаль с ободком из бриллиантов, внушающих уважение
количеством своих каратов; на одной стороне медали вычеканен герб
Миллиард-Сити, а на другой нижеследующая французская надпись:

"В дар Концертному квартету от Компании, муниципалитета и населения
Стандарт-Айленда".

И если все эти почести не проникают в глубину души непримиримого
виолончелиста, так уж наверное по причине его отвратительного характера, о
котором неустанно твердят ему товарищи.

- Подождем, чем все это кончится! - только и отвечает он, нервно теребя
бородку.

В десять часов тридцать пять минут вечера - по расчетам астрономов
Стандарт-Айленда - плавучий остров должен пересечь линию экватора. В это
самое мгновение прогремит выстрел одного из орудий батареи Волнореза.
Батарея соединена проводом с электрическим аппаратом, установленным в
сквере обсерватории. Высокая и чрезвычайно завидная честь -
собственноручно включить ток и произвести выстрел - достанется одному из
именитых господ.

В этот день на нее притязают два важных лица. Легко догадаться, что это
Джем Танкердон и Нэт Коверли. Сайрес Бикерстаф крайне смущен этим
обстоятельством. Между мэрией и обеими частями города уже имели место
сложные переговоры, но соглашение так и не было достигнуто. По просьбе
губернатора Калистус Мэнбар выступил в качестве посредника. Несмотря на
все ухищрения, на все свои дипломатические способности, г-н директор
решительно ничего не добился. Джем Танкердон не хочет пропускать вперед
Нэта Коверли, который в свою очередь не согласен отступить перед Джемом
Танкердоном. Все ожидают взрыва.

И он не замедлил разразиться с большим шумом, когда оба богача
встретились в сквере лицом к лицу. Аппарат в пяти шагах от них... Остается
лишь коснуться его кончиком пальца...

Узнав о возникшем споре, толпа, крайне возбужденная вопросом, кто
одолеет, заполнила сад.

После концерта Себастьен Цорн, Ивернес, Фрасколен и Пэншина тоже
отправились в сквер, - им любопытно следить за развитием этой борьбы,
которая может привести в будущем к исключительно тяжелым осложнениям.

Оба именитых господина выступают вперед, даже не приветствуя друг друга
кивком головы.

- Я полагаю, милостивый государь, - говорит Джем Танкердон, - что вы не
станете оспаривать у меня чести...

- Именно этого я жду от вас, милостивый государь, - отвечает Нэт
Коверли.

- Я не потерплю, чтобы в моем лице было публично нанесено...

- Я тоже не намерен терпеть...

- Хорошо, посмотрим! - восклицает Джем Танкердон, делая шаг к аппарату.

Нэт Коверли тоже делает шаг вперед.

Сторонники обоих именитых господ вмешиваются в дело. В их рядах
раздаются вызывающие и оскорбительные выкрики. Уолтер Танкердон, конечно,
готов поддержать права своего отца, но, заметив стоящую немного в стороне
мисс Коверли, он проявляет очевидную растерянность.

Что касается губернатора, то, несмотря на поддержку господина директора
управления искусств, который охотно выступит в роли буфера, он крайне
огорчен тем, что не может соединить в одном букете белую розу Йорка и
красную розу Ланкастера. И кто знает, не будет ли этот достойный сожаления
спор иметь последствия столь же плачевные, как те, которые имела распря XV
века для английской знати? [имеется в виду междоусобная война английских
феодалов, известная как война Алой и Белой розы]

Между тем приближается минута, когда нос Стандарт-Айленда разрежет
линию экватора. Расчет произведен с точностью до одной четверти секунды, и
расхождение может быть всего метров на восемь. Сейчас надо ожидать сигнала
с обсерватории.

- Блестящая идея! - шепчет Пэншина.

- Какая?.. - спрашивает Ивернес.

- Я хвачу кулаком по кнопке аппарата, и это их сразу примирит друг с
другом.

- Не надо! - говорит Фрасколен и крепкой рукой удерживает "Его
высочество".

Словом, неизвестно, чем кончился бы инцидент, если бы не раздался
орудийный выстрел...

Но это стреляет не батарея Волнореза. Все ясно расслышали, что он
донесся с моря.

Толпа замерла в ожидании.

Что может означать выстрел орудия, не принадлежащего к артиллерии
Стандарт-Айленда?

Телеграмма, полученная из Штирборт-Харбора, почти в ту же минуту
разъясняет, в чем дело.

В двух или трех милях от плавучего острова тонет судно и просит о
помощи.

Неожиданный и удачный исход! Теперь уже никому не приходит в голову
ссориться у электрической кнопки и салютовать по поводу перехода через
экватор. Да и время упущено. Линия уже пересечена, а положенный выстрел
так и остался в жерле орудия. В конце концов это даже лучше для чести
семей Танкердона и Коверли.

Зрители покидают сквер, и так как электрические поезда сейчас не ходят,
они пешком устремляются к молу Штирборт-Харбора.

Впрочем, в ответ на сигнал, полученный с моря, дежурный офицер порта
уже принял меры для спасения терпящих бедствие. Один из электрических
катеров, пришвартованных к гавани, вылетел из-за мола. И в тот момент,
когда толпа подошла к порту, катер доставил потерпевших крушение, сняв их
с судна, которое тут же погрузилось в пучины Тихого океана.

Это судно - малайский кэч, который все время следовал за
Стандарт-Айлендом от самых Сандвичевых островов.

11. МАРКИЗСКИЕ ОСТРОВА

Утром 29 августа "жемчужина Тихого океана" находилась в самой середине
архипелага Маркизских островов между 7o55' и 10o30' южной широты и 141o и
143o6' западной долготы, по Парижскому меридиану. От Сандвичевых островов
пройдено три с половиной тысячи километров.

Маркизский архипелаг называют также островами Менданы, в честь испанца,
открывшего в 1595 году их южную часть. Именуют их, кроме того, островами
Революции, так как в 1791 году капитан Маршан посетил северо-западную
часть этой группы. Называются они и архипелагом Нукухива, потому что такое
название присвоено самому крупному из этих островов. Но по всей
справедливости их следовало бы назвать именем Кука: ведь этот знаменитый
мореплаватель исследовал их в 1774 году.

Таким соображением поделился коммодор Симкоо с Фрасколеном, который,
найдя замечание справедливым, не преминул добавить со своей стороны:

- Эту группу можно было бы также называть французским архипелагом, так
как на Маркизских островах мы ведь почти во Франции.

В самом деле, французы могут рассматривать эту группу из одиннадцати
островов или островков, как эскадру своей страны, стоящую на якоре в водах
Тихого океана. Самые крупные из них - линейные корабли "Нукухива" и
"Хива-Оа", те, что поменьше - крейсера различных классов - "Хиау",