Чтение 26–й страницы книги ~Пригорошня праха~

объяснишь. Джок сказал:

- Ты ничего не забыла?

- Нет, там все, что мне понадобится, - она кивнула на чемоданчик,
стоявший на кровати. Вид у нее был убитый.

- Тогда, пожалуй, пора ехать на станцию.

- Хорошо. Еще рано. Но все равно.

Джок проводил ее к поезду. Была среда, и в вагоны набилось множество
женщин, возвращавшихся домой после беготни по лондонским магазинам.

- Почему бы тебе не поехать первым классом?

- Нет, нет, я всегда езжу третьим.

Она села посредине скамьи. Соседки с любопытством заглядывали ей в лицо
- не больна ли она.

- Почитать ничего не хочешь?

- Ничего не хочу.

- А поесть?

- И поесть не хочу.

- Тогда до свидания.

- До свидания.

Отталкивая Джока, в вагон протиснулась еще одна женщина, обвешанная
пестрыми свертками.

Когда новость дошла до Марджори, она сказала Аллану:

- Зато теперь мистеру Биверу конец. Однако Полли Кокперс сказала
Веронике:

- Насколько я понимаю Бренду, это конец для Тони. Захудалые Ласты были
потрясены телеграммой. Они жили на большой, но убыточной птицеферме
неподалеку от Принсес-Рисборо. Никому из них и в голову не пришло, что
теперь в случае чего Хеттон перейдет к ним. А если б и пришло, они горевали
бы ничуть не меньше.

С Пэддингтонского вокзала Джок отправился прямо в Брэттклуб. Один из
мужчин у стойки сказал:

- Какой кошмарный случай с парнишкой Тони Ласта.

- Да, я при этом был.

- Неужели? Кошмарный случай. Позже ему сообщили:

- Звонит княгиня Абдул Акбар. Она желает знать, в клубе ли вы?

- Нет, нет, скажите ей, что меня здесь нет, - распорядился Джок.

VIII

На следующее утро, в одиннадцать, началось следствие и быстро
завершилось. Доктор, водитель автобуса, Бен и мисс Рипон дали показания.
Мисс Рипон разрешили не вставать. Она была очень бледна и говорила дрожащим
голосом, отец испепелял ее грозными взглядами с ближней скамьи; под шляпкой
у нее скрывалась маленькая проплешина, там, где сбрили волосы вокруг ранки.
В заключительной речи следователь отметил, что в случившемся несчастье, как
явствует из свидетельских показаний, некого винить, остается только выразить
глубочайшее соболезнование суда мистеру Ласту и леди Бренде в постигшей их
тяжелой утрате. Толпа расступилась, образуя проход для Тони и Бренды. На
следствие явились и полковник Инч, и секретарь охотничьего клуба. Следствие
велось со всей деликатностью и уважением к скорби родителей. Бренда сказала:

- Погоди минутку. Я должна поговорить с этой бедняжкой, рипоновсиой
дочкой.

И прелестно справилась со своей задачей. Когда все ушли, Тони сказал:

- Жаль, что тебя не было вчера. К нам приходило столько народу, а я
совершенно не знал, что говорить.

- Как ты провел день?

- Тут была лихая блондинка... Мы немного поиграли в петуха и курочку.

- Петуха и курочку? Ну и как, успешно?

- Не очень... Даже не верится, что вчера в это время еще ничего не
случилось.

- Бедный мальчик, - сказала Вренда.

Они почти не говорили друг с другом с приезда Бренды. Тони встретил ее
на станции; когда они добрались до дому, миссис Рэттери уже легла, а наутро
она улетела на своем аэроплане, не повидавшись с ними. Они слышали, как
аэроплан пролетел над домом, Бренда - в ванне, Тони - внизу, в кабинете, где
занимался письмами, что стало теперь необходимостью.

День редких промельков солнца и буйного ветра; белые и серые облака
высоко над головой неподвижны, но голые деревья вокруг дома раскачиваются и
сотрясаются, а во дворе конюшни вихрями крутится солома. Бен снял парадный
костюм, который надевал на следствие, и занялся делами. Громобою вчера тоже
досталось, и он немного прихрамывал на правую переднюю.

Бренда сняла шляпу и кинула ее на стул в зале.

- Нечего говорить, правда?

- Не обязательно разговаривать.

- Нет. Наверное, будут похороны.

- Как же иначе.

- Когда, завтра?

Она заглянула в утреннюю комнату.

- А они порядочно наработали, верно?

Движения ее стали замедленными, а голос монотонным и невыразительным.
Она опустилась в одно из кресел, стоящих посреди залы, куда никто никогда не
садился, и сидела там не шевелясь. Тони положил руку ей на плечо, но она
сказала:

"Оставь" - не раздраженно и нервно, а без всякого выражения. Тони
сказал:

- Я, пожалуй, пойду отвечу на письма.

- Хорошо.

- Увидимся за обедом.

- Да.

Она встала, поискала безучастным взглядом шляпу, взяла ее, медленно
поднялась наверх, и солнечные лучи, пробившиеся через цветные витражи,
осветили ее золотом и багрянцем.

У себя в комнате она села на широкий подоконник и стала глядеть на
поля, на бурую пашню, на колышущиеся безлистые деревья, на шпили церквей, на
водовороты пыли и листьев, клубящиеся внизу у террасы; она все еще держала в
руках шляпу и теребила пальцами приколотую сбоку брошь.

В дверь постучали, вошла заплаканная няня.

- Прошу прощения, ваша милость, но я просмотрела вещи Джона. Это не
мальчика платок.

Резкий запах и украшенные короной инициалы выдавали его происхождение.

- Я знаю, чей это. Я отошлю его хозяйке.

- Не возьму в толк, как он к нему попал, - сказала няня.

- Бедный мальчик, бедный, бедный мальчик, - сказала Бренда, когда няня
ушла, и снова уставилась на взбунтовавшийся пейзаж.

- Я вот думал о пони, сэр.

- Так, Бен?

- Хочете вы его у себя держать?

- Я как-то не думал об этом. Да, пожалуй, нет.

- Мистер Уэстмэккот из Рестолла о нем спрашивал. Он думает, пони
подойдет для его дочки.

- Так.

- Сколько мы запросим?

- Я не знаю... сколько вы сочтете правильным...

- Пони хороший, ухоженный. Я так думаю, что не меньше двадцати пяти
монет надо за него взять, сэр

- Хорошо, Бен, займитесь этим.

- Я запрошу для начала тридцать, так, сэр, а потом маленько спущу.

- Поступайте как сочтете нужным.

- Хорошо, сэр.

После обеда Тони сказал:

- Звонил Джок. Спрашивал, не может ли чем помочь.

- Как мило с его стороны. А почему бы тебе не позвать его на уикенд?

- А ты б этого хотела?

- Меня здесь не будет. Я уеду к Веронике.

- Ты уедешь к Веронике?

- Да, разве ты забыл?

В комнате были слуги, и они смогли поговорить только позже, когда
остались в библиотеке одни, И тогда:

- Ты в самом деле уезжаешь?

- Да, я не могу здесь оставаться. Ты ведь меня понимаешь, разве нет?

- Да, да, конечно. Просто я думал, может, нам уехать куда-нибудь за
границу.

Бренда словно не слышала и продолжала свое.

- Я не могу здесь оставаться. С этим покончено, неужели ты не
понимаешь, что с нашей жизнью здесь покончено.

- Детка, что ты хочешь сказать?

- Не спрашивай... потом.

- Но, Бренда, родная, я тебя не понимаю. Мы оба молоды Конечно, нам
никогда не забыть Джона. Он навсегда останется нашим старшим сыном, но...

- Замолчи, Тони, пожалуйста, прошу тебя, замолчи... Тони осекся и
немного погодя сказал:

- Значит, ты завтра уезжаешь к Веронике?

- Угу.

- Думаю, я все же приглашу Джока.

- Ну конечно.

- А когда мы немного отойдем, тогда подумаем о планах на будущее.

- Да, тогда.

Наутро.