Чтение 26–й страницы книги ~Пропала стриптизерша~

чувствовал, как слабеет его хватка. Тут водитель высвободил руку, выхватил
пистолет и направил его Харту в голову.

- Я тебя предупреждал: никаких подвигов! - задыхаясь, произнес он. - Но
ты сам это затеял! Ладно! Когда полиция обнаружит то, что от тебя оставят
акулы, если только когда-нибудь обнаружит, вид у тебя будет такой, словно
тебя волной вынесло на острые скалы.

Харт упал на колени, и ему показалось, что он слышит, как плачет Герта.
Тут рыдания девушки и плеск волн взорвались в ослепляющей вспышке, и только
сухой песок во рту был реальным...

Когда Харт пришел в сознание, то лежал в открытой рубке катера, который
ему был уже знаком. Его раскалывающаяся от боли голова покоилась на коленях
Герты. Береговые огни Энсенады сливались вдалеке в расплывчатое мерцание.

Насколько он мог судить, на борту они были вчетвером. Луис стоял у
штурвала. Шофер, прислонившись к транцу, попеременно любовался то
кильватерной струей, то Гертой. Пока Харт наблюдал за ним, тот отпил из
пинтовой бутылки виски и решил, что Герта более привлекательна.

- Знаешь, а ты славная девчонка, - сообщил он ей. - Я заметил это, когда
ты вчера приходила в дом с Хартом. Но когда я увидел тебя в этом дрянном
номере отеля... - При одном воспоминании у него перехватило дыхание. - Боже
мой!

- Заткнись! - сказал Луис от штурвала. - Я же тебя предупреждал!

Шофер был достаточно пьян, чтобы продолжать петушиться.

- Ну и что?

В голосе Луиса слышалась досада.

- Если мы собираемся их утопить, то давай делай это быстрей. А потом
вернемся в Лос-Анджелес. Честно говоря, жалко девчонку.

- А я что говорю? - сказал шофер. - Кто узнает-то? Не сходя с места и не
отодвинувшись от транца, он протянул руку, схватил Герту за плечо и рывком
поднял ее на ноги.

Все произошло настолько быстро, что Харт так и не мог вспомнить потом все
подробности. Он помнил, как упал на колени, перенес вес на руки, все еще
выплевывая песок изо рта. Потом его тело с силой рассекло пространство, а
кулаки задубасили застигнутого врасплох шофера по лицу и по торсу. Потеряв
равновесие, упав спиной на острый край транца, тот вскрикнул и свалился в
воду. Там, где он только что стоял, был теперь лишь пустой транец - какие-то
разбитые осколки стекла валялись по всей рубке - да оторвавшийся кусок его
пиджака.

- Животное! - выдохнула Герта.

Она минуту смотрела на исходящее криками черное пятно, качающееся в
фосфоресцирующей кильватерной струе, а потом схватила этот кусок пиджака.

Луис уменьшил подачу газа, оставил штурвал и сделал шаг вперед.

- Для аптекаря ты слишком крутой, - хмуро сказал он комплимент Харту. -
Однако ты мне прибавил работы. - С этими словами он направил дуло пистолета,
который держал в руке, на живот Харта. - Мне жаль, сеньор, поверьте, - тихо
сказал он. - Но...

Тут он остановился на полуслове, замер с недоуменным видом и ударил
свободной рукой по своей груди, словно убивал комара, когда из угла рубки,
где согнулась Герта, вырвался яркий язычок пламени.

Девушка в исступлении продолжала нажимать и нажимать на спуск пистолета,
который нашла в кармане оторванного куска пиджака, и Луис вдруг перестал
справляться с комариными укусами. Его тело, содрогаясь от пуль, стало
оседать по кожуху мотора. Он постоял еще минуту, прислонясь к мотору, с
подогнувшимися коленями, все еще не веря в случившееся, а потом рухнул на
палубу и замер.

Когда Харт сумел обрести дар речи, то сказал:

- Ты его застрелила.

Герта бросила разряженный пистолет:

- Именно это я и хотела сделать.

Моторка, лишенная управления, качалась на волнах и зачерпывала воду.
Стоять было почти невозможно. Харт с трудом пробрался к штурвалу и
передвинул дроссель вперед.

Подошла Герта и встала рядом. Ей приходилось кричать, чтобы он ее услышал
сквозь всхлипы мотора и ветер.

- Ты в порядке, Док?

- В самом что ни на есть, - натянуто улыбнулся Харт. - А ты? Ее губы
задвигались, словно она пыталась проглотить подступающую тошноту.

- Думаю, в порядке. Но меня до сих пор почему-то мутит. Харт обнял ее
свободной рукой:

- Забудь об этом. У тебя не было другого выхода.

- Знаю.

Харт повернул штурвал моторки и описал круг, разворачиваясь назад к
далеким береговым огням.

- Куда мы сейчас плывем? - спросила она.

- В этом-то и проблема, - ответил Харт. Он знал, можно сказать, и слишком
много, и ничего. За исключением того факта, что они с Гертой до сих пор
живы, что в расследовании этого дела он ни с места не сдвинулся с тех пор,
как приехал в Энсенаду, даже не осмеливаясь обратиться в местную полицию.
Капитан Кабреро и раньше отказался ему помогать. А теперь, с двумя
мертвецами на счету, Кабреро наверняка не поверит фантастической истории о
том, как эти двое похитили его и Герту. А он даже не знает, как этих двоих
зовут. Что он скажет Кабреро? "Одного из них, того, что в лодке, звали
Луисом. Другой - шофер мистера Диринга".

Капитан Кабреро лишь вежливо рассмеется. Потом он будет смеяться и
дальше. А потом предъявит ему обвинение в убийстве. Харт заставил себя
мыслить конструктивно.

Бонни все еще остается главной загадкой этого дела. Пока он не получит
хоть какое-нибудь сносное подтверждение того, что Пегги Коттон действительно
видела Бонни и поэтому была убита. Но пока он не сможет доказать, что Бонни
жива, этот ночной кошмар так и будет длиться бесконечно.

- Похоже, у нас нет выбора, - наконец сказал Харт. - Если я сумею довести
эту штуковину до берега, нам остается одно: немедленно поехать к сеньоре
Альвередо Монтес и попробовать заставить ее рассказать обо всем. Почему она
хотела, чтобы ее считали мертвой, почему свалила это мнимое убийство на
Гарри Коттона...

- Сейчас? Сегодня ночью?

- Да. И как можно скорее.

- А мы не можем просто вернуться в отель?

- Нет!

Герта склонила голову к плечу Харта:

- Ну, тогда ясно хоть одно. Харт чуть сменил курс:

- Что же тебе ясно? Герта вздохнула.

- Что у меня будет потрясающая история, которую я смогу рассказывать
своим внукам. В том случае, - сухо добавила блондинка, - если они у меня
будут.

4 сентября 1958 г.

1 час 17 мин.

Точно через шесть миль, судя по счетчику автомобиля Келли, Харт свернул
на обочину шоссе и выключил фары. Пока все хорошо. Пожилой
мексиканец-аптекарь оказался точен в определении расстояния. Ранчо Медозы
находилось ровно в шести милях от Энсенады. Из того, что Харт мог разглядеть
в темноте, можно было сделать вывод, что оно представляет собой скорее
участок обработанной земли, нежели тот тип игрушечного загородного дома, где
такая девушка, как Бонни Темпест, согласилась бы скрываться.

Герта разглядывала грубо сколоченные ворота в дальнем конце подъездной
дороги.

- Разве ты не собираешься туда подъехать? Харт отрицательно покачал
головой:

- Нет. После всей этой истории на моторке я больше не хочу привлекать к
нам внимания не более, чем это требуется. Если получится, я намерен лишь
переговорить с Бонни и пересечь границу еще засветло. - Он открыл дверцу
машины со своей стороны и вышел. - Может быть, тебе лучше подождать здесь?

Герта проскользнула под руль и присоединилась к нему - на обочине дороги
пыль стала несусветная.

- Нет. - Она попыталась выглядеть по-прежнему легкомысленной:

- Мы поженились, ты помнишь? И, как говорится в Библии, куда ты, туда и
я. Как нитка с иголкой.

Подъездная дорога к ранчо едва виднелась и была не заасфальтирована.
Строения, которые с трудом различал Харт, находились примерно в четверти
мили от шоссе. И не прошли они с Гертой и двухсот футов, как были встречены
парой вполне дружелюбно настроенных псов, которые с любопытством обнюхали им
лодыжки, а потом радостно и шумно побежали рядом.

- Хорошие собачки, - сказала Герта.

Харт проверил, в кармане ли пистолет Луиса, который он прихватил с собой
в рубке катера. Возможно, он совершает очередную глупость, но у него не было
выбора. Даже его собственный адвокат ему не верит. Доказать, что Бонни жива,
- единственное, что может спасти жизнь его самого и Гарри Коттона.

Харт оказался прав, определив ранчо как "рабочее". Там повсюду виднелись
обычные надворные постройки, открытые навесы и коралли. Во дворе пахло
пылью, сеном и навозом. Дом был низким и длинным одноэтажным жилищем,
выкрашенным в белый цвет, с огромной открытой галереей, тянущейся по всей
длине здания.

Стараясь идти как можно тише, Харт на цыпочках пробрался по ней и
заглянул в единственное освещенное окно. За ним находилась типичная для дома
владельца ранчо гостиная с индейскими ковриками, грубо сколоченными стульями
и стойками для ружей по стенам. В дальнем конце большой комнаты из дорогого
стереофонического комбайна доносились звуки "Печального вальса" Сибелиуса.
Для Бонни этот выбор был странным: очевидно, музыкальные вкусы беглянки