Чтение 26–й страницы книги ~Рукопись Ченселора~

уничтожить.

Казалось, все хотели лишь одного - не связываться с этими чертовыми
досье.

Каждый боялся, что в этих таинственных папках содержится что-то и о нем.
Уж лучше делать вид, что досье нет, предать их, так сказать, забвению.

Конечно, такое поведение не отличалось особой реалистичностью: досье
существовали и сами по себе исчезнуть с лица земли не могли. Поэтому Куин
принялся осторожно наводить справки. Сначала он опросил людей, обслуживавших
машину для уничтожения бумаги. Оказалось, что из канцелярии Гувера к ним
никаких бумаг давно не поступало. Тогда он проверил фотолаборатории. Никто
не помнил, чтобы в последнее время делали микрофотокопии каких-либо досье.
Затем Куин тщательно изучил книгу регистрации входящих на имя Гувера и
исходящих от него документов - ничего.

То, что могло стать ключом к разгадке тайны, Куин обнаружил в журнале
учета посетителей дежурного внутренней охраны. Согласно записи, сделанной
поздно вечером 1 мая, то есть непосредственно накануне смерти Гувера, трое
старших агентов - Сэлтер, Крепс и Лонгворт - в 11.57 были допущены в здание
ФБР. Самое что ни на есть заурядное событие. Но одно обстоятельство поразило
Куина: ни на кого из троих не выписывался пропуск, проход ни одного из них
не оформлялся так, как это было принято в ФБР. Всех троих пропустили по
указанию, переданному Гувером по специальному телефону. Разрешение поступило
из дома директора. Все это было совершенно необъяснимо.

Чтобы как-то прояснить для себя ситуацию, Куин вышел на Лестера Парка,
старшего агента, пропустившего троицу. Сделать это было нелегко. Через месяц
после смерти Гувера Парк вышел в отставку. Хотя пенсию ему назначили
минимальную, у него оказалось достаточно денег, чтобы на равных паях с
кем-то купить довольно крупное земельное владение в местечке Форт-Лодердейл.
Чертовски странная история!

Встреча с Парком ничего не прояснила, Как заявил старший агент, в тот
вечер он сам разговаривал с Гувером и директор лично приказал ему пропустить
трех сотрудников, сказав, что те сами знают, что и как им надо делать.

Тогда Куин попытался разыскать агентов по имени Сэлтер, Крепс и Лонгворт.

Оказалось, что Сэлтер и Крепс - лица вымышленные. Этими псевдонимами
пользовались агенты ФБР на время выполнения ими особо секретных заданий.

Однако, как выяснилось, в мае никто из сотрудников данным прикрытием не
пользовался, а если и пользовался, то это было настолько засекречено, что
Куину об этом ничего узнать не удалось.

Лишь немногим более часа дожидался Куин запрошенной им информации о
Лонгворте. Поступившие сведения настолько поразили его, что он сразу же
позвонил жене и предупредил ее: обедать не приедет.

Оказалось, что Лонгворт еще за два месяца до смерти Гувера вышел в
отставку и с тех пор проживал на Гавайях! Поскольку информация была
абсолютно достоверной, возникал вопрос: что же он делал 1 мая в Вашингтоне,
у западного входа в ФБР?

О'Брайен понимал, что серьезное и совершенно необъяснимое нарушение
правил допуска в здание бюро, обнаруженное им в журнале учета посетителей
дежурного внутренней охраны, имеет какое-то отношение к таинственным досье,
о которых никто не хотел говорить вслух. "Решено, - подумал он, - завтра с
утра отправлюсь к главному прокурору".

Внезапный телефонный звонок заставил его вздрогнуть.

- О'Брайен слушает, - сказал он удивленным голосом: после пяти часов ему
обычно никто не звонил.

- Хан Чоу! - послышался чей-то шепот. - Помнишь погибших в Хан Чоу?

У Кэррола Кунинлена О'Брайена перехватило дыхание, вокруг все померкло.

Вместо знакомых очертаний окружающих предметов перед глазами запрыгали
какие-то темные и светлые пятна.

- О чем вы? Кто говорит?

- Вы помните, как они умоляли вас не делать этого? - Нет! Я не знаю, о
чем вы говорите. Кто вы такой?

- Все знаете, все прекрасно знаете, - холодно продолжал шепотом чей-то
голос. - Вьетконговец предупредил вас, американских военнопленных, что, если
кто-нибудь попытается сбежать, остальных просто расстреляют. Большинство
ваших товарищей были в таком состоянии, что даже не думали о побеге. А те,
кто могли бы рискнуть, договорились не делать этого, чтобы не подвергать
опасности жизнь остальных. Но не вы, майор О'Брайен. Вы поступили иначе.

- Это ложь! Никто ни о чем не договаривался!

- Нет, договаривались, и вы об этом прекрасно знали. Другое дело, что вам
было наплевать на всех. Вас было девять человек, и физически самый крепкий
среди них - вы. Товарищи по несчастью умоляли вас не совершать побег. На
следующее утро после вашего исчезновения все они были расстреляны.

О господи! Пресвятая дева Мария! Он и не думал, что так выйдет. Совсем
близко раздавалась артиллерийская канонада. Другой такой возможности никогда
бы не представилось. От него требовалось только одно - идти на грохот
орудий.

Американских орудий! Он надеялся, что, как только выйдет к своим, сразу
же покажет на карте местонахождение лагеря и всех - а среди них были и
умирающие освободят. Но проливной дождь, непроглядная темень и, наконец,
болезнь сыграли с ним злую шутку; он не вышел к своим, и все военнопленные
погибли.

- Так вы припоминаете? - спросил неизвестный вкрадчивым шепотом. - Восемь
человек были расстреляны, и все ради того, чтобы один майор, герой войны,
мог браво маршировать на параде в Сакраменто. А знаете, Хан Чоу бы
освобожден, но случилось это только через две недели.

"Мы просим тебя, О'Брайен, не делать этого. Если наши действительно так
близко, вьетконговцы удерут, бросив нас здесь, ведь с нами они не смогут
быстро передвигаться. Но и убивать нас они не будут, только не надо давать
им повода.

Твой побег может стать таким поводом. Останься. Воздержись, хотя бы на
время. В конце концов, это приказ, майор".

Они сидели в полной темноте. Истощенный подполковник, единственный, кроме
О'Брайена, среди них офицер, тщетно пытался его убедить.

- Вы не поняли, что произошло, - проговорил наконец в трубку О'Брайен. -
Вы все извращаете. Все было совсем не так!

- Нет, майор, именно так, - медленно прошептали в ответ. - Несколько
месяцев спустя у убитого вьетконговца обнаружили документ с показаниями
подполковника. Тот знал, что ждет узников Хан Чоу. Так оно и вышло: восемь
человек были расстреляны, потому что вы не подчинились приказу старшего по
званию офицера...

- Никто ничего мне не приказывал. Откуда вы это взяли?

- ...А потом был парад героев. Среди них маршировали и вы.

Куин О'Брайен закрыл рукой глаза. В груди была какая-то пустота.

- Зачем вы мне все это говорите?

- Затем, что вы лезете не в свои дела. Не суйте нос, куда не следует...

Глава 10

Войдя в кабинет, Ченселор увидел Даниела Сазерленда, стоявшего перед
книжными полками с толстой книгой в руках. Это был крупный мужчина с большой
головой. Он носил очки в массивной черепаховой оправе. Повернувшись к
входящему Ченселору, судья сказал низким, звучным и в то же время приятным
голосом;

- Ищу прецедент, мистер Ченселор. Суды слишком часто руководствуются
прецедентами, а этого порой совершенно недостаточно. - Сазерленд улыбнулся,
закрыл книгу и, аккуратно поставив ее на полку, шагнул навстречу Питеру.

Несмотря на солидный возраст, держался он бодро и с достоинством. - Мой
сын и внучка - ваши горячие поклонники. Они пришли в восторг, узнав, что вы
будете у меня. Я, видимо, много потерял от того, что до сих пор не имел
возможности прочесть ваши книги.

- Это я должен быть в восторге, что мне удалось встретиться с таким
человеком, как вы! - искренно воскликнул Питер, чувствуя, как его рука
буквально утонула в огромной ладони судьи. - Я вам очень признателен за то,
что вы согласились побеседовать со мной. Постараюсь не отнимать у вас
слишком много времени.

Сазерленд с улыбкой выпустил руку Питера, отчего тот сразу почувствовал
некоторое облегчение. Указав на одно из кресел, стоявших вокруг стола
заседаний. судья пригласил его сесть.

Поблагодарив, Ченселор подождал, пока хозяин кабинета опустился в третье
от края кресло, и только после этого сел сам.

- Чем могу быть полезен? - не без иронии, но с дружеской улыбкой на
темном лице спросил Сазерленд, откидываясь на спинку кресла. - Честно
говоря, я озадачен. Вы сказали секретарю, что хотите говорить со мной по
личному вопросу, однако мы с вами раньше никогда не встречались.

- Мне трудно решить, с чего начать.

- Несмотря на вашу профессиональную неприязнь к штампам, я рискну
предложить вам начать с начала.

- В том-то все и дело, что я сам не знаю. где начало. Даже не уверен,
есть ли оно вообще. А если и есть, то вы, возможно, сочтете, что я не вправе
знать что-либо о нем.

- Ну, в этом случае я вам прямо об этом скажу. Договорились?

Питер кивнул в знак согласия.

- Видите ли, я встретил одного человека. Кто он и где я его встретил,
сообщить вам не могу. Он назвал мне ваше имя, сказав, что вы являетесь
членом небольшой, но очень влиятельной здесь, в Вашингтоне, группы лиц,
образовавшейся несколько лет назад для того, чтобы контролировать
деятельность Джона Эдгара Гувера. По его мнению, вы были одним из
инициаторов создания этой группы. Это правда?

Сазерленд не шелохнулся. Большие темные глаза, увеличенные толстыми
стеклами очков, ничем не выдали его чувств.

- Этот человек назвал вам какие-нибудь другие имена?

- Нет, сэр. Никаких других людей, связанных с этой группой, он не