Чтение 26–й страницы книги ~Хромой бес~

Флавицкая, дама энергичная, высокая и звонкоголосая, по желанию Передонова,
высекла больно своего маленького постояльца, Владимира Бультякова.
В классах на следующий день Передонов рассказал о своих подвигах.
Фамилий не называл, но жертвы его сами выдавали себя своим смущением.

XIV

Слухи о том, что Пыльников - переодетая барышня, быстро разнеслись по
городу. Из первых узнали Рутиловы. Людмила, любопытная, всегда старалась все
новое увидеть своими глазами. Она зажглась жгучим любопытством к Пыльникову.
Конечно, ей надо посмотреть на ряженую плутовку. Она же и знакома с
Коковкиною. И вот как-то раз к вечеру Людмила сказала сестрам:
- Пойду посмотреть эту барышню.
- Глазопялка! - сердито крикнула Дарья.
- Нарядилась, - отметила Валерия, сдержанно усмехаясь.
Им было досадно, что не они выдумали: втроем неловко итти. Людмила
оделась несколько наряднее обычного, - зачем и сама не знала. Впрочем, она
любила наряжаться и одевалась откровеннее сестер: руки да плечи поголее,
юбка покороче, башмаки полегче, чулки потоньше, попрозрачнее, тельного
цвета. Дома ей нравилось побыть в одной юбке и босиком и надеть башмаки на
босые ноги, - притом рубашка и юбка у нее всегда были слишком нарядны.
Погода стояла холодная, ветреная, облетелые листья плавали по рябым
лужам. Людмила шла быстро и под своею тонкою накидкою почти не чувствовала
холода.
Коковкина с Сашею пили чай. Зоркими глазами оглядела их Людмила, -
ничего, сидят скромненько, чай пьют, булки едят и разговаривают. Людмила
поцеловалась с хозяйкою и сказала:
- Я к вам по делу, милая Ольга Васильевна. Но это потом, а пока вы меня
чайком согрейте. Ай, какой у вас юноша сидит!
Саша покраснел, неловко поклонился. Коковкина назвала его гостье.
Людмила уселась за стол и принялась оживленно рассказывать новости. Горожане
любили принимать ее за то, что она все знала и умела рассказывать мило и
скромно. Коковкина, домоседка, была ей непритворно рада и радушно угощала.
Людмила весело болтала, смеялась вскакивала с места передразнить
кого-нибудь, задевала Сашу. Она сказала:
- Вам скучно, голубушка, - что вы все дома с этим кисленьким
гимназистиком сидите, вы бы хоть к нам когда-нибудь заглянули.
- Ну, где уж мне, - отвечала Коковкина, - стара я уже стала в гости
ходить.
- Какие там гости! - ласково возражала Людмила, - придите и сидите, как
у себя дома, вот и все. Этого младенца пеленать не надо.
Саша сделал обиженное лицо и покраснел.
- Углан какой! - задорно сказала Людмила и принялась толкать Сашу. - А
вы побеседуйте с гостьей.
- Он еще маленький, - сказала Коковкина, - он у меня скромный.
Людмила с усмешкой глянула на нее и сказала:
- Я тоже скромная.
Саша засмеялся и простодушно возразил:
- Вот еще, вы разве скромная?
Людмила захохотала. Смех ее был, как всегда, словно сплетен со
сладостными и страстными веселиями. Смеясь, она сильно краснела, глаза
становились у нее шаловливыми, виноватыми, и взор их убегал от собеседников.
Саша смутился, спохватился, начал оправдываться:
- Да нет же, я ведь хотел сказать, что вы бойкая, а не скромная, а не
то, что вы нескромная.
Но, чувствуя, что на словах это не выходит так ясно, как вышло бы на
письме, он смешался и покраснел.
- Какие он дерзости говорит! - хохоча и краснея, кричала Людмила, - это
просто прелесть что такое!
- Законфузили вы совсем моего Сашеньку, - сказала Коковкина, одинаково
ласково посматривая и на Людмилу и на Сашу.
Людмила, изогнувшись кошачьим движением, погладила Сашу по голове. Он
засмеялся
застенчиво и звонко, увернулся из-под руки и убежал к себе в комнату.
- Голубушка, сосватайте мне жениха, - сразу же, без всякого перехода,
заговорила Людмила.
- Ну вот, какая я сваха! - с улыбкой отвечала Коковкина, но по лицу ее
было видно, что она с наслаждением взялась бы за сватовство.
- Чем же вы не сваха, право? - возразила Людмила, - да и я чем не
невеста? Меня вам не стыдно сватать.
Людмила подперла руками бока и приплясывала перед хозяйкою.
- Да ну вас! - сказала Коковкина, - ветреница вы этакая.
Людмила заговорила, смеясь:
- Хоть от нечего делать займитесь.
- Какого же вам жениха-то надо? - улыбаючись спросила Коковкина.
- Пусть он будет, - будет брюнет, - голубушка, непременно брюнет, -
быстро заговорила Людмила. - Глубокий брюнет. Глубокий, как яма. И вот вам
образчик: как ваш гимназист, - такие же чтобы черные были брови и очи с
поволокой, и волосы черные с синим отливом, ресницы густые-густые,
синевато-черные ресницы. Он у вас красавец, - право, красавец! Вот вы мне
такого.
Скоро Людмила собралась уходить. Уже стало темнеть. Саша пошел
провожать.
- Только до извозчика! - нежным голосом просила Людмила и смотрела на
Сашу, виновато краснея, ласковыми глазами.
На улице Людмила опять стала бойкою и принялась допрашивать Сашу:
- Ну что же, вы все уроки учите? Книжки-то читаете какие-нибудь?
- Читаю и книжки, - отвечал Саша, - я люблю читать.
- Сказки Андерсена?
- Ничего не сказки, а всякие книги. Я историю люблю, да стихи.
- То-то, стихи. А какой у вас любимый поэт? - строго спросила Людмила.
- Надсон, конечно, - ответил Саша с глубоким убеждением в невозможности
иного ответа.
- То-то, - поощрительно сказала Людмила.- Я тоже Надсона люблю, но
только утром, а вечерам, я, миленький, наряжаться люблю. А вы что любите
делать?
Саша глянул на нее ласковыми черными глазами, - и они вдруг стали
влажными, - и тихонько сказал:
- Я люблю ласкаться.
- Ишь ты, какой нежный, - сказала Людмила и обняла его за плечи, -
ласкаться любишь. А полоскаться любите?
Саша хихикнул. Людмила допрашивала:
- В теплой водице?
- В теплой, и в холодной, - стыдливо сказал мальчик.
- А мыло вы какое любите?
- Глицериновое.
-- А виноград любите?
Саша засмеялся.
- Какая вы! Ведь это - разное, а вы те же слова говорите. Только меня
вы не подденете.
- Вот еще, нужно мне вас поддевать! - посмеиваясь, сказала Людмила.
- Да уж я знаю, что вы пересмешница.
- Откуда это вы взяли?
- Да все говорят, - сказал Саша.
-- Скажите, сплетник какой! - притворно строго сказала Людмила.
Саша покраснел.
- Ну, вот и извозчик. Извозчик! - крикнула Людмила.
- Извозчик! - крикнул и Саша.
Извозчик, дребезжа неуклюжими дрожками, подкатил. Людмила сказала ему,
куда ехать. Он подумал и потребовал сорок копеек. Людмила сказала:
- Что ты, голубчик, далеко ли? Да ты дороги не знаешь.
- Сколько же дадите? - спросил извозчик.
-- Да возьми любую половину.
Саша засмеялся.
- Веселая барышня, - осклабясь, сказал извозчик, - прибавьте хоть
пятачок.
- Спасибо, что проводили, миленький, - сказала Людмила, крепко пожала
Сашину руку и села на дрожки.
Саша побежал домой, весело думая о веселой девице.

x x x

Людмила веселая вернулась домой, улыбаясь и о чем-то забавном мечтая.
Сестры ждали ее. Они сидели в столовой за круглым столом, освещенным висячею
лампою. На белой скатерти веселою казалась коричневая бутылка с
копенгагенскою шери-бренди, и светло поблескивали облипшие складки края у ее
горлышка. Ее окружали тарелки с яблоками, орехами и халвою.
Дарья была под хмельком; красная, растрепанная, полуодетая, она громко
пела. Людмила услышала уже предпоследний куплет знакомой песенки:

Где делось платье, где свирель!
Нагой нагу влечет на мель.
Страх гонит стыд, стыд гонит страх.
Пастушка вопиет в слезах:
Забудь, что видел ты!

Была и Лариса тут, - нарядная, спокойно-веселая, она ела яблоко,
отрезая ножичком по ломтику, и посмеивалась.
- Ну что, - спросила она,- видела?
Дарья примолкла и смотрела на Людмилу. Валерия оперлась на локоток,