говорят мои дела. Только об этом я и прошу". Так кончился сей памятный и
счастливый эпизод, столь важный для будущего короны и нации. Возблагодарим
же бога! Встаньте и наполните свои кубки! Выпьем за прекрасную Францию и ее
короля!
менее двух минут. Герой Паладин, торжествуя, стоял на подмостках и блаженно
улыбался.
Глава VIII
сомнения рассеялись. Он поверил, что она действительно послана богом, и,
если бы придворные оставили его в покое, он сразу разрешил бы ей исполнить
ее миссию. Но его не оставляли в покое. Де ла Тремуйль и эта хитрая Реймская
лисица, этот святоша, прекрасно понимали, с кем имеют дело. Они сказали
королю то, что сочли нужным:
тайну, которую знали только вы да бог. Но откуда вам известно, что сии
"голоса" не от сатаны и что она не выражает его волю? Разве сатана,
постигнув тайны людей, не использует свои знания для искушения душ
человеческих? Сие весьма опасно, и ваше величество поступило бы разумно, не
предпринимая никаких действий без тщательного расследования.
он тотчас же втайне назначил комиссию из епископов для ежедневных посещений
и опроса Жанны, пока не выяснится, откуда исходит ее сверхъестественная сила
- с небес или из ада.
англичан, недавно освободился, дав обещание представить значительный выкуп;
и когда громкое имя и слава Девы коснулись его ушей - ведь о ней теперь
говорили всюду, - он приехал в Шинон, чтобы собственными глазами взглянуть
на это чудо. Король послал за Жанной и представил ее герцогу. Она
приветствовала герцога со своей обычной простотой:
присоединится к нашему делу, тем лучше для дела и для нас.
и следовало ожидать, - герцог стал ее другом и сторонником.
окончании которой обедала вместе с королем и герцогом. Король научился
ценить ее общество, и это вполне понятно: подобно многим королям, он не
находил ничего привлекательного в обществе своих подданных, слушая их
осторожные, бесцветные речи, обильно разбавленные лестью и славословием. Их
болтовня, как правило, раздражала и утомляла короля. Но беседы с Жанной были
особенными, полными свежести, новизны, искренности, благородства, прямоты,
лишенными заискивания, робкой настороженности и скованности. Она всегда
говорила то, что думала, говорила просто и откровенно. Можно смело
утверждать, что для короля беседы с Жанной были словно ключевая вода для
запекшихся уст путника, привыкшего, блуждая в бескрайних равнинах, утолять
жажду водой из пересыхающих луж.
так очаровала герцога искусством верховой езды, ловкостью и умением
обращаться с копьем, что король в знак своего благоволения подарил ей
великолепного вороного коня.
"голосах" и о ее миссии, а затем возвращались и докладывали обо всем королю.
Но это назойливое любопытство авторитетной комиссии не приносило пользы.
Жанна высказывалась сдержанно, храня в себе свои заветные мысли. Не
достигали цели ни угрозы, ни хитрости: она не боялась их и искусно обходила
ловушки, оставаясь при этом чистой и простодушной, как ребенок. Жанна знала,
что епископы подосланы королем, что их вопросы - это вопросы самого короля,
и что, согласно законам и обычаям, на них нельзя не отвечать; и все же
однажды за королевским столом она с подкупающей наивностью заявила, что
отвечает лишь на те вопросы, которые считает уместными.
определить, кем послана Жанна - богом или сатаной. Как видите, они поступили
осторожно. При дворе существовали две могущественные партии; и если бы они
вынесли определенное решение, то навлекли бы на себя гнев одной из них.
Поэтому они сочли наиболее благоразумным избежать ответственности, что им и
удалось легко сделать. Они заявили, что дело Жанны не входит в их
компетенцию, и посоветовали передать его в руки ученых и знаменитых
богословов университета в Пуатье. После этого епископы удалились, дав
краткое показание, внушенное им разумным поведением Жанны; они сказали, что
она "кроткая и простая пастушка, чистосердечная, но не словоохотливая".
назад и увидеть ее вместе с нами на мирных лугах в Домреми, они бы
убедились, что Жанна не была лишена дара речи и умела говорить прекрасно,
когда ее слова никому не причиняли вреда.
в течение которых бедную девушку допрашивали и изматывали перед
многочисленным судилищем - кого? Быть может, военных экспертов, поскольку
она прибыла просить о предоставлении ей войска и о разрешении повести его в
бой против врагов Франции? О нет! То было грозное судилище из священников и
монахов, хитроумных ученых казуистов, именитых профессоров богословия!
Вместо того чтобы созвать военных экспертов для выяснения, может ли юная
воительница одерживать победы, была учреждена коллегия из мракобесов,
схоластов и фразеров, чтобы выяснить, достаточно ли она, как воин, сильна в
благочестии и не заражена ли ересью. Это похоже на то, как если бы в доме
завелись крысы и все пожирали, а хозяева, вместо того чтобы
освидетельствовать когти и зубы кошки, лишь занялись бы выяснением,
благочестива ли данная кошка. И если бы данная кошка оказалась
благочестивой, святой и высоконравственной - тогда все в порядке; что
касается других ее качеств, они никого не интересовали.
трибуналом со всеми его формальностями, торжественностью и пышностью
церемониалов, что создавалось впечатление, будто она явилась сюда как
зритель, а не как подсудимая. Она сидела одиноко на своей скамье, нисколько
не волнуясь, и своей возвышенной простотой приводила в замешательство мужей
науки. Эта простота была той каменной стеной, о которую разбивались, не
причиняя вреда, коварство, хитрость и доводы ученых. Они не могли разбить
эту маленькую крепость - безмятежное, доброе сердце Жанны, ее чистую душу,
стоявшие на страже ее великого призвания.
своих видениях, беседах с ангелами и о том, что они ей говорили. Ее речь
была так непосредственна, так искренна, так серьезна и правдоподобна, что
даже мрачный трибунал, задумавшись, сидел молча и, как очарованный, внимал
ей. Если вы не верите моему свидетельству, обратитесь к истории, и вы
найдете там показания одного свидетеля, данные под присягой на Процессе по
реабилитации Жанны. Он показал, что она рассказывала о себе "с благородной
простотой и достоинством", а в отношении эффекта, который вызывали ее
рассказы, его показания полностью подтверждают то, о чем я пишу. А было ей в
то время всего семнадцать лет, и она сидела одинокая на скамье перед
судьями. Однако она не пугалась, а смотрела прямо в лицо этому сборищу
знатоков права и богословия. В своих доказательствах она не прибегала ни к
искусству, ни к учености, которыми не обладала, а действовала лишь
очарованием, данным ей природой: своей юностью, своей искренностью, своим
нежным, мелодичным голосом и красноречием, исходившим прямо из сердца.
Именно этим она и очаровала их. А разве вас это не трогает? Если бы я мог, я
бы описал вам все так, как видел, и я представляю себе, что бы вы тогда
почувствовали.
ее доводами, рассуждениями, возражениями и многословными, пустыми цитатами,
почерпнутыми из трудов тех или иных знаменитых богословов, что она, наконец,
не выдержала и, резко повернувшись к ним, сказала:
отцом небесным освободить Орлеан от английского владычества и возложить в
Реймсе корону на голову короля, а все то, о чем вы тут толкуете, не имеет
значения!
кто имел отношение к этому делу; но ее участь была самой незавидной: ей не
давали ни отдыха, ни покоя; Жанна должна была быть всегда настороже и
переносить изнурительные перекрестные допросы; когда один инквизитор
сменялся другим, он мог отдыхать, она же оставалась на месте. Однако Жанна
преодолевала усталость и редко теряла самообладание. Она выдерживала трудные
испытания бодро, терпеливо, скрещивая оружие с выдающимися мастерами ученых
поединков и всегда выходя из боя без единой царапины.
всеобщее любопытство. Я задрожал от страха, полагая, что теперь бедная Жанна
попадется в ловушку, ибо ответить на такой каверзный вопрос было невозможно.
Хитрый доминиканец начал издалека, небрежно, притворяясь, что его слова не
имеют никакого значения:
владычества?
голову и в упор задал ей вопрос, о котором я упоминал:
Шломо Вульф
Афанасьев Роман
Мацумото Сэйте
Прозоров Александр
Ильин Андрей