страшное дело не вызвало в этих людях ни малейшей вспышки гнева против
своих притеснителей. И сами они, и их предки так долго терпели бесконечные
жестокости и обиды, что удивить их можно было разве только добротой. Да,
любопытно было видеть, до какой глубины падения рабство довело народ. Эти
люди вполне приспособились к смирению, терпению, к немой покорности перед
всем, что выпадало в жизни на их долю. Даже воображение в них было убито.
А когда в человеке убито воображение, это значит, что он дошел до самого
дна и дальше ему идти уже некуда.
государственного деятеля, мечтающего произвести революцию мирным путем.
Ибо эти впечатления подтверждали неоспоримую истину, что, сколько бы ни
болтали благодушествующие философы, стараясь доказать обратное, еще ни
один народ не купил себе свободы приятными рассуждениями и моральными
доводами, и все успешные революции _начинались_ с насилия; это
исторический закон, который обойти невозможно. Если история чему-нибудь
учит, так именно этому закону. Следовательно, этот народ должен завоевать
власть террором и гильотиной, а я для этого человек неподходящий.
волнения и лихорадочного ожидания. Она сказала, что мы приближаемся к
замку людоеда. Я был удивлен, и, признаться, удивлен неприятно. Цель
нашего путешествия мало-помалу выпала из моего сознания, и теперь, когда
мне о ней внезапно напомнили, я был потрясен ее необычайностью и
близостью. Сэнди с каждой минутой волновалась все больше; я тоже, ибо
волнение заразительно. Сердце у меня забилось. С сердцем ведь не поспоришь
- оно может забиться и от таких причин, которые разумом презираешь. Когда
же Сэнди, попросив меня остановиться, соскользнула с коня и, пригнувшись
почти до земли, крадучись двинулась к кустам, которые росли на краю
обрыва, сердцебиение стало еще сильней. Оно не прекратилось и тогда, когда
Сэнди, спрятавшись в кустах, внимательно вглядывалась в простор через
долину, и тогда, когда я подползал к ней на коленях. Глаза ее горели;
ткнув пальцем вдаль, она, задыхаясь, прошептала:
задумалась и молчала.
вслух. - Какое странное чудо, какое ужасное чудо - одни видят его
превращенным чарами в нечто низменное и постыдное, а другие видят его
прежним - неизменным, могучим и прекрасным, видят глубокий ров, окружающий
его, видят флаги на башнях, тонущие в голубизне небес. Защити нас,
господь! Сердце мое замирает при мысли, что я скоро опять увижу прелестных
пленниц и что милые лица их омрачены еще более глубокой скорбью, чем
прежде. Мы прибыли слишком поздно и потому достойны хулы.
нее. Спорить с ней, убеждать ее - пустая трата времени; мне остается
только соглашаться. И я сказал:
другого нет. Ты, конечно, слыхала о подобных случаях, Сэнди, хотя и не
встречалась с ними. Но нам горевать нечего. Напротив, так даже лучше. Если
бы эти дамы казались свиньями всем, в том числе и самим себе, нужно было
бы их расколдовать; а для того чтобы их расколдовать, нужно знать, каким
именно способом они были заколдованы. Снятие чар - дело опасное, ибо, не
имея правильного ключа к тем чарам, которыми они были заколдованы, можно
но ошибке обратить свиней в собак, собак в кошек, кошек в крыс и так
далее, пока весь ваш материал не сойдет на-нет, или, вернее, пока он не
превратится в газ без цвета и запаха, что в сущности одно и то же. Но, по
счастью, они заколдованы для меня одного, и потому расколдовывать их нет
надобности. Эти дамы остались дамами для тебя, для себя и для всех
остальных; а от моего заблуждения они не пострадают, ибо я, видя свинью,
но зная, что свинья эта в действительности дама, буду обращаться с ней,
как с дамой.
что вы освободите их, ибо вы отважный и могучий рыцарь, с которым не может
сравниться никто из живущих на земле.
эти трое, которые кажутся моему ослепленному взору нищими пастухами?..
начинаю бояться: как будете вы рассчитывать свои удары, когда пять локтей
из девяти, составляющих их рост, для вас невидимы? Ах, будьте осторожны,
благородный сэр; подвиг, который вам предстоит, опаснее, чем я
предполагала.
людоеда невидима, и я без труда догадаюсь, где находятся его важнейшие
органы. Не бойся, я живо справлюсь с этими прохвостами. Жди меня здесь.
полно отваги и надежды; оставив ее, я подъехал к свиному хлеву и вступил в
переговоры с пастухами. Они с благодарностью продали мне всех своих свиней
оптом; я заплатил им шестнадцать пенни - значительно выше рыночной цены. Я
явился очень кстати, так как на завтра они ждали к себе в гости церковь,
лорда и сборщиков податей, которые оставили бы пастухов без свиней, а
Сэнди без принцесс. Но теперь подати они могли уплатить деньгами и у них
еще кое-что оставалось. У одного из этих пастухов было десять человек
детей; он рассказал, что, когда в прошлом году пришел поп и взял самую
жирную свинью из десяти, жена его кинулась к попу, протянув ребенка и
крича: "Зверь бесчувственный, возьми и ребенка, если ты лишил меня
возможности кормить его!"
Уэльсе, где властвует та же самая древняя господствующая церковь. Многие
думают, что она изменила свою сущность, но в действительности она изменила
только свою внешность.
пришла; не пришла, а прибежала, принеслась, словно степной пожар. И когда
я увидел, как она кидается от одной свиньи к другой, как слезы радости
текут у нее по щекам, как она прижимает свиней к сердцу, как целует их,
как ласкает, как называет звучными аристократическими именами, мне стало
стыдно за нее и за человечество.
упрямые и непослушные дамы. Они не хотели идти ни по дороге, ни по
тропинке; они разбегались во все стороны, залезали на скалы, на холмы,
забирались в такие места, откуда их невозможно было достать. А бить их я
не имел права, потому что Сэнди требовала, чтобы я обращался с ними так,
как подобает обращаться с высокими особами. Даже самую несносную, самую
старую хавронью из всех приходилось называть "миледи" и "ваше высочество".
Тяжело и неприятно бегать в латах за свиньями то туда, то сюда. Особенно
много хлопот доставила мне одна маленькая графиня с железным кольцом,
продетым сквозь пятачок, и почти без щетины на спине; она была непослушна,
как дьявол. Она заставила меня гоняться за собой целый час по самым
непроходимым местам; и когда я догнал ее, мы оказались там, откуда
началась погоня, не продвинувшись ни на шаг. Я схватил ее, наконец, за
хвост и поволок, не обращая внимания на визг. Но Сэнди пришла в ужас и
заявила, что в высшей степени неделикатно волочить графиню за шлейф.
но большинство. Не хватало принцессы Неровенс де Морганор и двух ее
фрейлин - мисс Анджелы Бохун и девы Элен Куртмэн; первая из этих двух была
молоденькая черная свинка с белым пятном на лбу, а вторая - бурая, слегка
прихрамывающая на переднюю правую ногу; обе меня совершенно замучили,
столько я гонялся за ними. Недоставало также нескольких простых баронесс,
и, признаться, их отсутствие нисколько меня не огорчало; но нет, всю эту
колбасную начинку нужно было найти; за ними послали слуг с факелами,
приказав им обшарить леса и горы.
подобного не видал! Никогда я ничего подобного не слыхал! Никогда я ничего
подобного не нюхал! Словно взбесился газовый счетчик.
21. ПАЛОМНИКИ
как приятно, как сладостно было вытянуться, расправить затекшие мышцы! Но
этим все и ограничилось, - о том, чтобы уснуть, не могло быть и речи.
Аристократки визжали и хрюкали во всех коридорах и залах, как сборище
чертей, и мешали мне спать. Когда я не сплю, я, естественно, размышляю; и
размышлял я главным образом о странном заблуждении Сэнди. Она, конечно,
была вполне здорова; однако вела себя, с моей точки зрения, как
сумасшедшая. Вот оно, могущество воспитания, внушения, обучения! Человека
можно заставить поверить во все что угодно. Я ставил себя на место Сэнди и
убеждался, что она вовсе не сумасшедшая. Стань Сэнди на мое место, и она
без труда поняла бы, как легко показаться сумасшедшим в глазах человека,
которого учили и воспитывали иначе. Если бы я сказал Сэнди, что видел
повозку, которая без всякого колдовства неслась со скоростью пятидесяти
миль в час, что я видел человека, который, не будучи чародеем, садился в
корзинку и летел за облака, что без помощи волшебства я разговаривал с
человеком, который находился от меня на расстоянии многих сотен миль, -
она сразу пришла бы к непоколебимому убеждению, что я сумасшедший. Все
вокруг нее верили в колдовство, никто в существовании колдовства не
сомневался; жители королевства Артура так же не сомневались в возможности
превратить замок в хлев, а его обитателей в свиней, как жители
Коннектикута не сомневаются в возможности говорить по телефону, - и в
Акунин Борис
Андреев Николай
Сертаков Виталий
Марко Джон
Сапковский Анджей
Сертаков Виталий